Вдруг рычащий звук стремительно стал приближаться обратно к торговому центру, но поднять взгляда мне было страшно.
Ветром до меня донесся сладкий запах Эрика, и мотор заглох.
– Иди сюда! – горячая рука юноши вдруг схватила мое левое запястье и, крепко сжав, дернула меня – я оказалась в уютных теплых объятьях брюнета.
Он вернулся!
От понимая произошедшего, меня затрясло в дрожи, и я уткнулась лицом в плечо Эрика. Горячие слезы хлынули из моих глаз.
Он вернулся!
– Прости, что бросил одну. Я дурак!
– Разве ты? – чуть отстранившись, чтобы глубоко вздохнув, ответила я.
Дышать было невозможно, словно в нос вставили пробки, а от рыданий слабо кружило голову.
– Ну а кто!? Прости меня, – повторил Эрик.
– Перестань, – я усмехнулась, растирая рукой по лицу слезы.
– Я серьезно, мне стыдно, что я заставил тебя плакать, – голос Эрика казался болезненным.
– Я тебя прощаю, – ответила я, пытаясь начать дышать через нос.
Тщетно.
Получив мой ответ, юноша прижал меня обратно в крепких объятьях.
– Я обещаю, такое никогда больше не повторится, – выдохнул он мне на самое ухо.
– Я запомню, – ответила я.
– Мое обещание? – усмехнувшись, спросил Эрик.
– Да.
***
Ни о какой пицце больше разговора не было, а Эрик словно и забыл о тех выводах, сделанных в пиццерии, о том, что у меня сохранились чувства к Джэю.
На мотоцикле он довез меня до дома.
К тому моменту лицо перестало быть цвета спелого помидора, и вернулась возможность дышать через нос.
Али и Грэгори были уже давно дома, и старшая уже значительно выглядела лучше. Я все еще не понимала, как у нее получилось простыть.
Ведь мы не умеем.
– Добрый вечер, мадам Паласиос, – выдохнул Эрик, проходя со мной в квартиру.
– Эрик, привет, – тетя широко улыбнулась, – как погуляли?
Я поджала губы, уводя взгляд, из-за чего лицо тети чуть посерело, но она ждала ответ парня.
– В кино сходили, и судя по всему, нам обоим фильм не понравился, – говорил брюнет, – хотели пиццы поесть, но так и не дождались заказа.
– Хоть что-то же было положительное? – спросила Али, бросив короткий взгляд на меня.
– Конечно, было, – неуверенно начала я, пытаясь открыть сундук со всеми моими мыслями, чтобы сказать, что на самом деле творится на самом деле внутри меня, но вот только у сундука заржавел замок, да и крышка тяжелая, но, наступив себе на горло, я продолжаю, – я поняла, что Эрик очень сильно меня любит.
Я сделала шаг навстречу парню и нежно поцеловала его в щеку.
В голове до сих пор не укладывалось – он вернулся.
– Как же ты это поняла? – я заметила, что тетя все же довольно улыбается.
– Ох, мадам Паласиос…, – уже, раскаиваясь, начал Эрик.
– Он очень боится обидеть меня, потерять меня и боится моих слез, – ответила я, и парень рядом покраснел.
Али почему-то рассмеялась.
Мы еще немного постояли в коридоре, и Эрик поехал домой.
Свидание окончено, как и единственный выходной.
26
На утро я проснулась полностью разбитой. Голова казалась тяжелой, клонило в сон, а время летело удивительно быстро. Я и не заметила, как собралась в лицей и доехала в трясущемся трамвае до главного корпуса.
Привычно, с общим потоком студентов, я шла к главному входу.
Глаза слипались на ходу.
Войдя в главный холл, я моментально стала его оглядывать в поиске вероятно такого же не выспавшегося парня.
Кареглазого брюнета не было.
Проспал?
Думать над чем-то сил совсем не было, а когда я вспомнила, что мне предстоит после уроков мыть еще и пол в кабинете мадам Шарлемань, захотелось заскулить, уволившись посередине холла на пол.
Не хочу!
Пройдя к расписанию, я заметила Вайлет, нервно выбивающей ритм на подоконнике. Она была явно чем-то взволнована и стояла одна.
Жуткий интерес проснулся во мне. Захотелось подойти и узнать, что ее беспокоит, но моя гордость была выше этого.