Терадорн

Жестоко так решать одну проблему – умножать другие,

Судьба не дура! День придёт и всё равно, что должен дать – отдашь».

Пинч полез в сумку за пергаментом и углём.

– Оставь, Пинч, – буркнул Тиазиф, – сейчас не до того.

– Ага, ага, – Пинч захлопнул сумку и поспешил за поэтом.

Они дошли до конца Круглой улицы и скрылись за деревянными домами.

Тигал и Медот почти добрели до Волчьего Духа. Они остановились у узкой реки, медленно бегущей на запад.

– Повезло, что Диагот усыпил Границу, – Тигал обернулся и посмотрел на красную полосу, над которой всё ещё летал туман.

– Я думал, туманы только к ночи спускаются, – буркнул Медот.

– Это не про него. Обязанность Диагота – успокаивать Границу в любое время, когда прикажут; ну, и ещё Странное поле охранять. Только не рассказывай никому об этом, Медот, – попросил Тигал. – Если узнают, что он нам помог – его накажут.

– Накажут? – Медот хмыкнул. – Как можно наказать туман?

– А у них там, в Великом Расколе свой суд. Если король прикажет, ураган Бестий живо рассеет любой туман и даже ветер. Если конечно докажут, что те нарушили закон. Ну, – Тигал кивнул на дома. – Осталось перейти реку, и мы в деревне. Слышишь, музыка играет?

– Угу, – Медот равнодушно посмотрел вперёд. – Лучше бы я никогда не покидал Стену.

– Медот, то, что ты видел – самая малость. Наша планета полна чудес, на которые стоит посмотреть. Я вот мечтаю увидеть, что там, за морями.

– Я не понимаю, – Медот не слушал Тигала, – когда мы скакали туда, этой писклявой Границы не было.

– Мы по мосту её проехали, просто ты не заметил.

– Да, наверно, – Медот призадумался. – Слушай, Тигал, а там же и звери всякие шастают; и что, эти пищуньи всё время вопят?

– Нет, конечно. Они только на людей так реагируют.

– Ясно, – сказал Медот и окинул поле усталым взглядом. – А почему это поле называют «странным»? Вроде самое обычное.

– Потому что зелень тут по ночам диковинная вылезает, наши из неё лекарства всякие делают. Ещё вопросы? – спросил Тигал слегка раздражённо.

– Наши?! Да ты ведь – гайт.

– Это с чего ты взял?

– С твоей одежды.

– Да это я… стащил, чтобы из замка выбраться без приключений. Охрану обошёл, – Тигал помял рубашку пальцами. – А так, я родом из Лунного Света. У меня родители умерли, когда я был маленьким. За мной Сейта пришла и забрала с собой в замок. Там я и жил до сих пор, помощником библиотекаря.

– Ясно… – Медот вдруг помялся. – А я не умею читать.

– Как-нибудь научу; это не сложно, просто дорого. А теперь, надо перейти реку, – Тигал зашарил по карманам. – Детвора знает бесплатную переправу, но искать долго.

– Ладно, – Медот направился к реке, не услышав последние слова Тигала, а рисуя в своём воображении, как он будет учиться грамоте. Он подошёл к кромке реки и шагнул на булыжник, торчащий из воды.

Тигал нашёл, что искал. Он вытащил из кармана серебряную монету с круглым беломоритом посередине.

– А, вот. Не потерял, – обратился он к Медоту и только тогда заметил, что его уже нет рядом. – Медот, стой! – крикнул Тигал своему горе-спутнику, который намеревался сделать очередной шаг.

Медот не успел среагировать, как его накрыло волной и сбило с ног. Вода помусолила его в водовороте и выплюнула как мусор туда, откуда он ступил. Тигал замер с гитом в руке, глядя на ошеломлённого Медота.

– Медот, Вертушка не пропустит тебя, если не заплатишь, – снисходительно произнёс Тигал.

Медот выплюнул воду изо рта и закашлял.

– Кто? – пискнул он и посмотрел на речку – струи воды потянулись вверх и превратились в суровое женское лицо.

Волосы Вертушки водопадом струились с головы и убегали в разные стороны. Сдвинув брови и раздув прозрачные ноздри, она подалась вперёд. Вертушка забурлила и во все стороны погнала от себя волны, давая понять, что она не позволит им ступить на противоположный берег. Тигал поспешил кинуть ей монету. Вертушка живо вытянула водяную руку и поймала гит, после чего улыбнулась и, успокоив водную поверхность, слилась с потоком и поплыла дальше по течению.

Медот уставился на пухлощёкого всезнайку. Тигал стоял в ожидании его очередных расспросов, но заметил, что тот вперился взглядом ему за спину. Тигал замер. На его плечо легла чья-то тяжёлая рука. Тигал медленно обернулся – перед ним стоял высоченный мужчина; его лицо скрывал коричневый капюшон, а громадную фигуру – льняной плащ. Мужчина приподнял капюшон рукой, показав свои чёрные глаза и темнокожее лицо, в чертах которого было что-то хищное.

– О небеса, – прошептал Тигал, не веря собственным глазам.

– Тш, – черноглазый прижал широкий палец к губам.

Мужчина направился к реке. Он шагнул в воду, но она не намочила его обнажённые стопы – Вертушка быстро разбежалась в стороны, оголив своё дно. Шаг за шагом она прокладывала мужчине сухой путь. Он остановился на другом берегу реки, посмотрел на летящий в небо дым от костров, и зашагал к Волчьему Духу.

Тигал таращился ему вслед, прижав руки к груди.

– Тигал, кто это был? – Медот медленно встал на ноги.

– Пойдём, Медот. Быстрей, – Тигал побежал к булыжникам и, легко перепрыгивая с одного на другой, быстро оказался на противоположном берегу.

Медот последовал за ним, косо поглядывая на воду и опасаясь, что Вертушка вновь швырнёт его назад. «Да уж, за монетку даже реку можно купить», – с досадой подумал Медот. Ступив на противоположный берег, он подбежал к Тигалу и встал за его спиной, провожая взглядом исчезающий вдали коричневый плащ.

– Если сам Б… – Тигал не решился произнести вслух имя черноглазого мужчины, – решил появиться на люди…

– Сам?! Что значит?..

– Тш! Либо быть беде, либо – спасению, – Тигал схватил Медота за рукав и, потянув за собой, поспешил к Волчьему Духу.

Глава 4. КОРОЛЕВСКИЙ СОВЕТ

В замке было тихо, а в коридорах пусто; даже придворные слуги куда-то запропастились. Только маленькая девочка двенадцати лет бродила по залам. Когда она остановилась перед закрытыми дверьми, она, недолго думая, ухватилась за ручки в виде мечей и толкнула их – двери тяжело открылись. Девочка вошла в родословный зал.

Комната оказалась огромной и светлой. Высокие витражные окна бросали на стены блики. От такого причудливого освещения всё вокруг выглядело необычным, особенно портреты, висящие на стенах. Их было так много, что за ними не проглядывались сами стены, а мраморные и серебряные статуи, расставленные по всему залу, казались живыми. Девочка заскользила босыми ногами по чёрному полу, жадно рассматривая всё вокруг. Она подошла к одному из портретов и вздрогнула – в её глаза смотрел подтянутый мужчина лет сорока со злым взглядом и тонкими губами. Он словно предупреждал своим видом и оголённым мечом, плотно сжатым обеими руками, что он готов к бою. Девочка приблизилась к портрету и прочла надпись: «Гзот Рэльвал. Сын Фовия Рэльвала. Единственный наследник престола Гайтигонта. Середина первой эпохи». Девочка засеменила вдоль стены, рассматривая остальные портреты. «Атрилла Авиге. Дочь Дирра Авиге, Владыки Белого Мира. Конец второй эпохи», – гласила надпись под портретом. На нем была изображена женщина лет тридцати с крупными русыми локонами, ниспадающими на грудь, на которой покоился кулон в виде кроны дерева.

Девочка поспешила к противоположной стене зала, к серебряной статуе старика, сидящего на мраморной лошади: «Авирий Гриет. Долдж острова Серый Снег. Создатель Границы. Начало третьей эпохи», – прочла она вслух. Она задрала голову, силясь разглядеть портреты под самым потолком, но они располагались так высоко, что прочесть надписи было невозможно. Она заметила, что и весь потолок расписан, на нём сверкало серебристыми красками генеалогическое древо. В этом зале уместилась вся родословная вплоть до настоящей, четвертой эпохи. Портреты нынешнего короля и королевы висели на самом видном месте в изумрудных рамах.

– Мирра, вот вы где, – в зал вбежала её запыхавшаяся служанка. Она на ходу поправила сбившийся чепец и подбежала к своей подопечной. – Как вы меня напугали! – она встала перед Миррой на колени, взяла её за плечи и посмотрела ей в глаза, один из которых был голубой, другой зелёный. – Вы опять за своё. Вам нельзя здесь находиться, вы же знаете.