Терадорн

– Но вести худые, – добавил Ян, крепко пожимая руку поэта.

– Да. Не в добрый час мы свиделись с вами, – Тиазиф пожал руки остальным гонтам. – А ведь совсем недавно праздновали у колодца семь свадеб подряд.

Они не спеша уселись на подушки.

– Да уж. Похоже, нас ждут непростые времена, – Ян потянулся ладонями к костру.

– А кто успел вам рассказать, как обстоят дела? – Тиазиф помассировал пальцами ноющие колени и оглядел присутствующих.

– Лиор, – Ян кивнул в сторону гонта Сагата. – Он опередил тебя.

– Ох, куда же мне больному и старому опередить Лиора, – поэт посмотрел на Сагата и похлопал его по плечу. – Недаром же его второе имя «Крылатый Ветер».

– Да, быстрее моего сына в деревне не найти, – гордо ответил Сагат.

– И храбрее твоей внучки Садиги, – обратился поэт к гонту, сидевшему напротив.

– Ты на что-то намекаешь? – Альгур уставился на Тиазифа.

– Совершенно верно, Альгур, – ответил Тиазиф.

– Ты хочешь сказать, что моей внучке и Лиору пришло время отправиться в дорогу? – забеспокоился Альгур.

– Но они же ещё щенки! – возмутился Эйзит.

– Да и что от них требуется, никто толком и объяснить не может?! – вмешался Филат, которому Садига приходилась потенциальной невесткой. Но старый волк ещё не знал, что его старший сын Евдиан проиграл ей поединок.

– Юные, не значит – неспелые, – парировал Тиазиф. – Можно дожить до седой головы и усталых ног, но так и не наполниться глубокими мыслями, и не закалить своё тело в борьбе с этим, порой, жестоким миром. – Тиазиф и Ян понимающе переглянулись. – А что касается человеческого предназначения – никто не может знать, дорогие мои, в чём именно оно заключается, пока не возьмёт котомку и кинжал и не отправится в путь.

Поэт хотел ещё что-то добавить, но в хижину ворвался его раскрасневшийся писарь и захлопнул за собой дверь.

– В чем дело, Пинч? – спросил Тиазиф.

– Там, там… – у писаря перехватило дыхание. Он тыкал пальцем через своё плечо, указывая на дверь, но перестал, услышав пронзительный скрип. Пинч прижал руку к груди и замер, не осмеливаясь посмотреть назад.

В хижину вошёл темнокожий мужчина в коричневом плаще. Он остановился рядом с остолбеневшим – то ли от страха, то ли от восхищения – Пинчем и медленно откинул рукой капюшон. Пинч взглянул на него краешком глаз и громко сглотнул.

– Вечер добрый, – произнёс мужчина басом.

Гонты и старейшина Ян подскочили на ноги. Вслед за ними поспешно поднялся и Тиазиф. Они поклонились мужчине и пожали ему руку.

– Приветствуем тебя, верховный хранитель Огненной Долины! – громко произнёс старейшина Ян, предлагая жестом пройти к очагу. – Мы ждали тебя.

У колодца стоял такой шум, что звуки буар утопали в деревенском веселье. Небо уже высеяло звезды. Столы опустели; все насытились вдоволь и отправились танцевать под весёлые мотивы. Четверо буаристов играли так рьяно, что, казалось, они только приступили к игре, хотя веселить народ своими музыкальными талантами начали ещё с обеда. Они играли на четыре стороны и стояли друг к другу спинами, а вокруг них водили хороводы в три ряда. Некоторые молодые люди настолько опьянели, что спотыкались и шлёпались на землю, нарушая круговое движение, но им, под громкий смех, помогали встать на ноги, чтобы плясать дальше.

Буаристы разбегались в разные стороны, выплёскивая мелодию из струн и пританцовывая ногами в такт. Они пробирались сквозь сомкнутые и поднятые вверх руки, оказываясь между рядами отплясывающей молодёжи, и шагали по кругу, продолжая наигрывать весёлую мелодию.

– Тигал, а что это за инструмент, я никогда его не слышал? – Медот, задрав руки за голову, лежал на кровати, приставленной вплотную к стене.

– Буара. На ней вроде только в Духе играют, – Тигал выглянул в окно и осмотрел постоялый двор. – Сегодня здесь не так много посторонних. Хорошо, что гайты не особо любят деревенские праздники. – Он подошёл к своей кровати, рядом с которой лежал мешок со шлемами. Тигал приподнял мешок и затолкал его под кровать. – Как твоя нога?

Медот посмотрел на свою конечность, обёрнутую листьями.

– Ты знаешь, боли уже не чувствую, – он подвигал ногой.

– Я же говорил: гонтовские лекарства творят чудеса, – Тигал подошёл к Медоту и наклонился к его ноге. – Мазь, которую тебе намазали, очищает кровь, а эти листья, – он указал на них пальцем, – затягивают раны. Только не снимай их до утра, они не помешают тебе спать.

– В жизни таких лекарств не видел. Я только настойки пил и даже не знал, из чего их варят.

– Да уж, – Тигал поплёлся обратно. – Ты, как всякий бедняк, рождённый в Стенах, почти ничего не знаешь. Другое дело, если бы ты родился в какой-нибудь деревне.

– Или гайтом, – съязвил Медот.

Тигал расхохотался и плюхнулся на свою кровать.

– Это точно, – он положил руки на грудь и осмотрел чистую комнату, в которой кроме двух кроватей и одного шкафа для вещей больше ничего не стояло, если не считать высокого напольного подсвечника в центре комнаты.

– Тигал, ты не договорил тогда, – вдруг вспомнил Медот. – Ты рассказывал про нашу планету, помнишь?

– Неужели ты не видел хотя бы рисунков?! – удивился Тигал. – У нас же многие художники рисуют её. И карты везде продаются.

– А где бы я их увидел?! – Медоту стало неловко. – Я же всю жизнь в доме гайта прожил, работал на него. Тот дом за рекой стоял, далеко от главных улиц. Он меня только на малый рынок отпускал и в кузницу. А там художников никаких не водилось, только актёры бродячие. – Он призадумался. – Да мне тогда и неинтересно было.

– Так ты даже не знаешь, что есть второе полушарие?

– Нет, ну… про Жёлтое Полушарие я знаю. Я слышал, как о нём говорил мой хозяин с каким-то гайтом, – зашептал Медот. – Я так понял, что оно далеко от нас находится, и нас с ним раньше мосты соединяли, и там вроде люди были.

– Да, на Жёлтом Полушарии испокон веков жили песочные люди, – Тигал вспомнил редкую книгу по истории Терадорна, которую он выкрал из библиотеки и ночами читал в своей комнате. – И когда-то наша планета была единым целым.

– Шутишь? Тогда как она разделилась?

– Медот, ты что, совсем дурак? Вообще истории не знаешь? – спросил Тигал раздражённо.

– Откуда мне её знать?! – огрызнулся Медот. – Я читать не умею, говорил же; а болтать с другой прислугой смысла не было – они не больше меня знали.

Тигал лёг на бок, лицом к Медоту, приподнял голову и подпёр её рукой.

– Поэтому сбежал и записался в королевскую армию, – продолжил Медот. – Чтоб хоть как-то свою жизнь изменить. Вот только не знал, что меня потащат за Границу. Я вообще-то крестик на договоре поставил, – важно сообщил он, вытянув указательный палец, – что за Стену отказываюсь ездить. Я в караул записался, а они приказали короля сопровождать непонятно куда – мол, приказ срочно поступил. Ладно, – произнёс он хрипло. – Кому теперь всё это надо… неважно уже.

Медот замолчал. Он уставился на лоскутное одеяло и зачесал своё оттопыренное ухо. Закрыв глаза, он расслабился и решил подремать, но понял, что не хочет спать, хоть всё тело и ныло от усталости. Медот открыл глаза и посмотрел на свои пальцы ног – короткие, широкие и бледные. Он зашевелил ими, прижал стопу к стопе и почувствовал, что они ещё не успели согреться. «А ночи тут сыроватые, – он зарыл ноги в одеяло. – Хотя, уже середина осени. Скоро и днём прохладно станет».

– Мне как-то попалась в руки одна книга, – нарушил тишину Тигал, – про Жёлтое Полушарие. Там было написано, что Терадорн ещё до первой эпохи разделили Дон и Лирга.

– Это короли? – оживлённо спросил Медот и повернул к Тигалу голову.

– Нет, ураганы, которые жили здесь до нас.

– Серьёзно?! – Медот вспомнил, что он слышал только про урагана Бестия, а до него, оказывается, были и другие. – Это ураганы сделали?