Наследница. Кровь демона

– Что это – колдовство? – Если Хейки или Райнер хотели над ней поиздеваться и причинить ей боль, вызвав дух убитого ими же Дарвина, то у них это получилось. При виде бледного, несчастного брата Элисон едва не заплакала.

– Дарвин!.. Твоя бедная душа не находит покоя? Я знаю, ты хочешь, чтобы я отомстила за твою смерть. Я клянусь тебе, я клянусь, что твои убийцы поплатятся за это…

– Это не магия, – ответил ей образ Дарвина сухим, бесцветным голосом. – Я настоящий. Совсем как ты.

– Не может этого быть. – Она отказывалась верить его словам. – Ты – иллюзия, и тебя создали мои братья, чтобы помучить меня. Настоящий Дарвин умер, как моя сестра и моя подруга.

– Но если это так, тогда почему ты вся дрожишь? – Дарвин, кем бы он ни был, сел к ней на кровать. Только теперь глаза Элисон привыкли к слабому освещению и заметили крайне нездоровый вид брата. А дрожала она из-за холода, который он принес с собой.

– Так это действительно ты? – В ней вспыхнула сумасшедшая, лишенная всякой осторожности надежда. Желая убедиться, младшая Ричи протянула руку и коснулась его щеки. Ее глаза в ужасе раскрылись, сердце забилось быстрее. – Ты очень бледен, и твоя кожа так холодна…

Дарвин ей улыбнулся, и она ясно увидела клыки у него во рту. После брат тряхнул головой – цвет его глаз, до этого ореховый, переменился на ярко-алый. Элисон вздрогнула. Всегда ли он был таким?

Ей сделалось дурно. Словно во сне, она уводила свою руку в сторону, но новоявленный вампир схватил ее, не позволив отстраниться.

– Почувствуй твердость моей кожи, – сказал он, снова притянув ее ладонь к своему белому лицу. – Насладись моим холодом, загляни в мои глаза, жаждущие крови. Ну, как тебе? Я по-прежнему твой любимый брат?

«Одного потеряешь, другого – сможешь вернуть, но он никогда не будет таким, как прежде». Тьма предупреждала ее, но Элисон не поверила, и зря: слова Темной оказались пророческими. Как она узнала, что Дарвин станет вампиром? Возвратившись из путешествия, младшая Ричи дала себе обещание не плакать в присутствии братьев, но сейчас она нарушила слово.

– Что они сделали с тобой… – прошептала Элисон со слезами на глазах. Она ощущала себя птицей, которой отрезали крылья. Дарвин… Ее Дарвин умер, когда она сбежала из дома, а этот не похож на него. Ни капли не похож. Еще один монстр, созданный вампирами, – вот кем он стал. Еще один ее ночной кошмар. – Я поняла, о каком подарке говорил Хейки. – Она разозлилась. Слезы засыхали у нее на щеках. – Это он виноват в том, что с тобой случилось! Я его…

– Ты ничего не сделаешь моему Хозяину, – прервал ее Дарвин. Он обнюхивал руку Элисон, как пес, изучающий нового человека. – А ты вкусно пахнешь. Хейки не соврал. Он сказал, что если сегодня я сделаю все как надо, то наградит меня твоей кровью. И я его не подведу.

Ей стоило больших усилий не обращать внимания на жуткие слова Дарвина.

– Так тебя обратил Хейки? Мне стоило догадаться! – Она подалась к нему, несмотря на страх, и схватила вампира за плечо. Даже сквозь одежду Дарвина она чувствовала холод вампирской кожи. – Ты не обязан делать все, что он говорит. Мы оба его знаем. Он лжец! Хейки никогда не выполняет обещаний. Он заставит тебя сделать то, что ему хочется, а после убедит тебя, что так и надо! И никакой награды ты не получишь. Не верь ему, прошу тебя!

Дарвин улыбнулся и приобрел отвратительное сходство с тем, о ком Элисон говорила. Все вампиры похожи друг на друга в своей смертельной бледности, с острыми клыками и рубиновыми глазами, но схожесть Дарвина с ними ранила младшую Ричи сильнее, чем меч Хейки.

– Все мы лжецы, – ответил он и клацнул зубами возле ее руки, как дикое животное, вынудив девушку в приступе паники отдернуть руку, если она не хотела остаться без парочки пальцев. – А ты самая большая лгунья из всех. Не ты ли говорила, что любишь нас с сестрой?

При упоминании Татианы она сжала руки в кулаки.

– Я говорила правду!

– Правду? Я так не думаю. Хотя, может, ты и любила. Однако же ты разлюбила нас сразу, как только сбежала. Ты бросила нас здесь умирать! А ведь Тата поплатилась жизнью из-за тебя и того чертова кольца! Если бы мы убежали вместе, когда тебе предлагали, ничего этого бы не случилось. Сестра была бы жива… да и мы тоже.

– Что ты такое говоришь? – Жесткость, с которой Дарвин говорил с ней, заставляла ее сердце болезненно сжиматься. Надежда на то, что в явившемся к ней в комнату вампире осталось хоть что-то от ее любимого брата, таяла с каждым его резким словом, с каждым новым упреком… – Ты ведь жив!

– Моя новая жизнь – это не жизнь, – печально произнес он, и Элисон пожалела его против воли. Такие эмоции тяжело подделать даже вампиру: Дарвин говорил искренне. – Лучше бы ты оставила нас умирать на улице. Сейчас я думаю, что погибнуть на холоде – не такая уж и страшная смерть.

– Нет, не говори так! – Она не знала, что сказать в свое оправдание, и сомневалась, что слова тут сработают. И все же она попробовала образумить Дарвина. Набрав в грудь побольше воздуха, младшая Ричи сказала: – Да, я впустила вас, потому что не могла оставить умирать. Да, я осознавала, что ответственность за ваши жизни с тех пор лежит на мне. И я сбежала. Да, сбежала, потому что думала, что вернусь и спасу вас! Можешь думать, что я вас бросила… Но я действительно любила вас! И люблю до сих пор. Тебя, Тату…

– Не произноси имени моей сестры, – зарычал на нее вампир.

– Она была и моей сестрой тоже! Подожди… – Элисон пошарила рукой у себя под подушкой и вытащила на свет золотую брошь. – Узнаешь? – Она вложила украшение в руку брата. Драгоценные камни перемигивались при тусклом свете зажженной лампы. – Эту брошь мне подарила Тата, и я сохранила ее, несмотря ни на что. Это мое сокровище, моя единственная отрада – словом, это все, что у меня есть.

Его вид стал еще более несчастным, а взгляд – печальным при виде памятной вещи, но он взял ее и покрутил, рассматривая с легким недоверием.

– Зачем мне она? Что ты хочешь этим сказать?

– То, что я всегда помню о Тате. Пока мы с тобой живы, память о ней не покинет наши сердца.

Дарвин вдруг встал и небрежно бросил брошь на подушку.

– Мое сердце остановилось и никогда не начнет биться снова. Я умер той ночью, когда меня обратил Хейки, а ты – в замке, если верить его словам. Оставь эти игрушки – они все равно тебе не помогут и не вызовут во мне жалости. Ты одна виновата в том, что случилось с нами, и именно ты понесешь заслуженное наказание за свои деяния. Идем.

– Куда?

Он недобро улыбнулся.

– Я должен сопроводить тебя в башню, где ты предстанешь перед хозяевами и раскаешься в своем побеге. Ты упадешь на колени и будешь умолять их о прощении. Иначе пощады от них не жди.

Старинной башней не пользовались с момента окончания войны. Она располагалась рядом с поместьем, но подступиться к ней можно было, только обогнув конюшню и задний двор. Высокая, с большими окнами, выходящими на все четыре стороны света, в давние времена она позволяла дозорным следить за подступами к территории. Последняя известная война в Вейссарии закончилась полвека назад, и нужда в смотровых башнях отпала у всех благородных семей. У Ричи она служила местом хранения всякого хлама, для которого не нашлось иного места, кроме маленькой комнатушки с холодными стенами из дождливо-серого камня и такого же пола.

Туда-то Дарвин и притащил ее. По дороге Элисон сопротивлялась и норовила укусить вампира то за руку, то за плечо, но тот пресекал любые попытки сбежать и продолжал вести ее к месту наказания. Слуги, работающие на конюшне, провожали их глазами, полными страха и смятения. Перед лестницей вампир закинул Элисон на плечо, как мешок с зерном, и вместе со своей ношей быстро взобрался по ступеням на самый верх. Переступив порог комнаты, он отпустил ее и грубо толкнул на пол, совсем как ту брошь ей на кровать. Кто-то подошел, но темнота мешала рассмотреть силуэт как следует. Свет луны и звезд проникал через полукруглые окна, заменяя факелы и свечи.

– Вы не убьете ее? – спросил Дарвин, смотря куда-то в сторону.

– Не убьем, – пообещал голос Хейки. Элисон подняла глаза и увидела, что он наклонился к ней. – Если, конечно, она признает свою вину…

– А если нет? Дайте слово, что не убьете ее.

– Молчать! – повысил голос вампир. Неестественный, яркий цвет его глаз напоминал кровь. – Тут я раздаю приказы, а ты молча подчиняешься! Помни о награде, Дарвин. Ты получишь обещанное, если заткнешься и сделаешь все, что тебе велено.

При слове «награда» глаза Дарвина широко раскрылись и живо забегали туда-сюда. Элисон осознала, что все кончено: ее попытки вернуть ему сострадание не увенчались успехом. Ради крови вампиры пойдут на все, особенно новообращенные. Младшая Ричи не знала, когда именно Хейки сотворил монстра, но это и неважно. Дарвин сделает все, что он скажет, и горячечный блеск в его глазах, выдающий жажду, не оставлял шанса на благоразумие.

– Я все сделаю, – подтвердил он мысли Элисон, поворачиваясь к ней.

Она приподнялась на локтях.

– Прошу тебя, – проговорила младшая Ричи. – Ты можешь сопротивляться ему, если захочешь. Он слабый, а ты сильный. Не слушай, что он говорит. Не делай этого, Дарвин. Умоляю тебя…

Но он приближался – некогда любимый брат, не внимая ее мольбам, не обращая внимания на ее слезы. В темноте вспыхнула молния: по кончикам пальцев Дарвина забегали маленькие заряды. Сердце Элисон пропустило пару ударов. Из всех существующих наказаний братья выбрали самую страшную пытку. Ей не впервые сталкиваться с ней, но сейчас она была готова на что угодно, лишь бы не испытывать боль снова.

– Если ты хочешь, чтобы я понесла наказание, приведи приговор в исполнение сам, – сказала Элисон, дрожащим голосом обращаясь к Хейки. Она старалась не показывать, что напугана, и по примеру Дарвина делала свой голос тверже. – На твоем месте мне было бы стыдно поручать это кому-то другому.

Ее слова задели Хейки, но не так чтобы очень. Бледные губы вампира скривились.

– Но ты не на моем месте, сестра, – объявил он с высокомерным видом. – А я не на твоем. Нам следует порадоваться, ты не находишь? Каждый из нас занимает свое место, каждому из нас отведена определенная роль. Вот ты, например, – длинный палец Хейки указал на нее, – играешь роль жертвы. А мы все, – вампир обвел руками комнату, – охотники. Что будет, если мы поменяемся местами? Неразбериха. Роль охотника предполагает быть проворным и хитрым, чтобы поймать добычу, а роль жертвы заключается в том, чтобы быть пойманной и убитой. Ты согласна со мной?

– Нет.

– Твое право, – улыбнулся вампир. – Однако ты уже поймана, а это значит, что свои роли мы отыграли блестяще. Но осталось еще кое-что. Роль жертвы также предполагает страдания. – Хейки хлопнул в ладони, и Дарвин, остановившийся на мгновенье, продолжил свой путь к Элисон.

«Я должна быть сильной, как тогда, в замке, – твердила она себе, закрывая глаза, чтобы не видеть, кем стал Дарвин. Кем стали все они. – Они не увидят моих слез и не услышат моих криков. Я не доставлю им такой радости».

Но младшая Ричи сама себе не верила. Тьма вела ее в ту ночь. Без нее она бы никогда не отважилась на побег и не обрела желание противостоять вампирам. Тьма обещала помочь, показала истинную цель… и бросила ее. Не стоило ей верить. Когда Темная впервые явилась к ней во сне, Элисон так и сделала. Она не поверила ни ее словам, ни ее лживой улыбке. Что же заставило младшую Ричи переменить свое мнение о Темной? Она и сама не знала, но вдруг стала слепо полагаться на ее лживые обещания. Внутри Элисон томилась сила, с которой ей все по плечу. Но, чтобы одолеть вампиров, понадобится поддержка Темной и практика… много практики.