Коллекционеры цветных душ

– Извини, там была ямка. Сбил тебе прицел.

– Да? – рассеянно поинтересовался гигант; он не отвёл взгляда и продолжал таращиться во тьму до боли в глазах. – Я так не думаю.

Нандоло сбавил ход; какое-то время они еле ползли, потом совсем встали. Лотос так и держал самострел наготове, нацелив его между деревьями и, должно быть, являл собой застывшую картину из тех, что разыгрывает знать в светских салонах. Потому что Сантариал, если он там и был, не проявлял признаков жизни. «Неужели задел?» – подумал Лотос.

– Почти, – послышалось у него за спиной.

Лотос быстро развернулся, продырявив куст на обочине. Когда отзвучало эхо выстрела, воцарилась такая тишина, что, казалось, все звуки потонули в чернильной темноте вокруг. Сначала Лотос никак не мог взять в толк, отчего… потом сообразил: песок уже не шуршал под колёсами.

– И почему мы остановились? – поинтересовался он.

Нандоло обернулся к нему. В свете огоньков приборной доски, в мятущихся тенях от кустов гиганту на секунду показалось, что лицо архаика приняло виноватое выражение. Впрочем, Лотос не позволил себе обольщаться.

– Ну да, я в курсе, что промазал дважды, – фыркнул он и внезапно, без всякого перехода, выскочил из фаэтона и скрылся в чаще.

Лотос нёсся вперед, а его умозаключения, сомнения и страхи остались далеко позади. Взяв на вооружение первобытные инстинкты, гигант получил шанс не переломать конечности в незнакомом лесу; кроме того, инстинкты вели его к цели, заставляли радоваться этой свирепой гонке, преследованию, которое в других обстоятельствах ужаснуло бы его и заставило бежать от себя самого. Потому что его сородичи веками выходили из полудикого состояния вовсе не для того, чтобы впасть в него вновь по чьей-то прихоти.

«Как думаешь, кто умнее – хищники или жертвы? И почему?»

Лотос резко остановился, когда в его голове всплыл этот вопрос, который ему, семилетнему, задал старший пацан, тогдашний главарь их маленькой шайки. Вопрос верный. Жертва более заинтересована в том, чтобы сохранить свою жизнь, и, соответственно, более приспособлена. А хищник найдёт себе другую добычу, природа позаботилась об этом. «Но меня устроит не всякая добыча, – сказал себе Лотос. – Сегодня я разборчив». Стоя по пояс в зарослях квазиники, он медленно втягивал воздух мохнатыми ноздрями, улавливая малейшую его вибрацию. И наконец он ощутил это. Чужое дыхание.

В двадцати шагах к западу, там, где виднелся тоненький серп заходящей луны, находилась его мишень. Механизм самострела сработал гладко и почти бесшумно – видно, к третьему разу Лотос наконец-то научился с ним обращаться…

Вернувшись к фаэтону, который стоял на том же месте, Лотос молча привалился к его гладкому боку. Он ничего не сказал, не чувствуя потребности изъясняться, только тяжело дышал. Молчал и Нандоло, который в его отсутствие приоткрыл дверцу и теперь курил, пуская дым в ночное небо. «Интересно, – мелькнула у Лотоса шальная мысль, – что с ним будет, когда он узнает?..»

Лотос был уверен, что попал. Во всех смыслах.

Все его чувства были обострены до предела, и лёгкую поступь Сантариала он расслышал издали. Впрочем, тот не особенно таился; подходя, он окликнул их, и Лотоса поразил его непривычно оживлённый голос. Ещё сильнее он удивился, когда Сантариал коснулся его плеча: он уже успел усвоить, насколько тщательно все архаики избегают телесного контакта, охраняя своё личное пространство.

– Ты меня поранил, – сообщил Сантариал со странной полуулыбкой. – Всё кончено.

– Дай посмотреть, – пробурчал Лотос.

Сантариал протянул руку, демонстрируя свежий кровоточащий след.

Нандоло сунул гиганту аптечку. У того моментально возникло подозрение, что он участвует в каком-то странном ритуале посвящения. Но отыгрывать назад было уже поздно.

– Если бы ты не сумел, нам пришлось бы распрощаться.

– И как это понимать?

– Как хочешь.

– Вообще-то о таких вещах предупреждают, – заметил Лотос, завязывая бинт красивым бантиком.

– Можешь меня ударить. Один раз.

Гигант отрицательно мотнул головой.

– Почему?

– Потому что я не верю в насилие, – глухо сказал Лотос.

Он стоял, молча ожидая ответа, переминаясь с ноги на ногу, не глядя на Сантариала: он просто боялся того, что мог увидеть. Сотни поколений его предков решали проблемы с помощью грубой силы: только так они могли противостоять более умным и воинственным соседям. Врезать противнику по морде и выгнать его пинками со своей законной территории, пока не успел опомниться.

Гигант обязан был верить в насилие – иначе как ему было защищаться?

– Ты гораздо хуже, чем просто ничтожество, Лотос Растиплющ, – медленно сказал Сантариал. – Ты – мятежник. Затеваешь бунт против природы.

– Да? – Лотос поглядел ему в глаза. – И как ты дальше думаешь?

– Ну, лично мне это не мешает.

Если Лотос и ждал каких-либо объяснений от Сантариала, он их не дождался. Приходилось признать, что этот обаятельный любимец начальства довольно часто делает то, что ему в голову взбредёт и никогда ни с кем не советуется. В обществе, построенном на строгом соблюдении традиций и дисциплины, такое поведение выглядело странным, но гениям даже здесь прощалось многое…

После того случая (и это было сложно назвать совпадением) Лотосу отвели помещение в общем корпусе. Смехотворно маленькие размеры помещения позволяли предполагать, что раньше в нём хранили хозяйственный инвентарь, да что говорить – комната, которую снимал для него Энстон в управе, были раза в три больше. Но это было его первое собственное жильё. Металлическая койка при нажатии кнопки выезжала из стены, следом выдвигался ящик с постельным бельём; из противоположной стены сходными манипуляциями можно было извлечь стол, но лишь после того, как уберётся койка – для обоих предметов интерьера здесь просто не было места. Окна архитекторы тоже не предусмотрели; окна в виде иллюминаторов, выходящих в подводный мир, имели только апартаменты класса люкс для высшего эшелона. Они же укомплектовывались отдельными санузлами; Лотосу приходилось довольствоваться удобствами на этаже. Тем не менее, гигант был несказанно доволен: наконец-то слово «независимость» приживалось и в его словаре.

За последние несколько недель он узнал кое-что новое.

Во-первых, каждый архаик носил на руке чёрный металлический браслет с сигнальным датчиком, который, судя по всему, невозможно было снять. Во-вторых, это почему-то никого не удивляло и принималось как должное.

В обществе гигантов браслеты носили только самки, причём надевали их в огромном количестве на руки и на ноги; человеческие женщины – исключительно на руки. Но всё это имело декоративную функцию, не более. Нандоло снисходительно объяснил Лотосу, что браслеты архаиков позволяют отследить местонахождение, что мера введена относительно недавно и это «очень помогает выживать в нынешних сложных условиях, когда архаикам приходится выбираться на поверхность и общаться со всяким нецивилизованным отребьем». Гиганта это не убедило. В глубине души Лотос был уверен, что Лорд Повелитель попросту боится своих подчинённых и контролирует их всеми доступными способами («подконтрольные лица» – ничего не напоминает?) Зря, что ли, везде сплошные кнопки да роботы! Нандоло в ответ только посмеялся. Раз уж Сантариал это терпит, заявил Нандоло, значит, это полезно и правильно, иначе он давно бы нашёл способ убедить Лорда отказаться от своей затеи. Да и вообще, это не обсуждается.

Когда Лотос спросил, выдадут ли такой браслет ему, Нандоло совершенно искренне изумился. С чего бы это, развеселившись, поинтересовался он, и с каких это пор Лотос причисляет себя к высшей расе? Под градом его насмешек Лотос не нашёл ничего иного кроме как отступиться.

Раз Сантариал считает, что всё в порядке, значит, так оно и есть.

У Сантариала, между тем, наметились иные проблемы. Стоило ему явиться утром в приёмную на запись на симуляцию, как Лаванда пригласила его в кабинет Инферналиса.

Лорд Повелитель вид имел невыспавшийся и оттого куда более злонамеренный, чем обычно. Кивнув сотруднику на кресло, он проглотил несколько жёлтых химических кружочков из офисной аптечки, после чего долго и шумно хлебал воду, принесённую секретаршей. Всё это время Сантариал от безделья разглядывал декоративный набор курительных трубок, присланный в дар Магистром Немира и гордо водружённый в середине стола. Сам Лорд никогда не курил, спасая своё подорванное на производстве здоровье; а выставить перед своими поголовно курящими сотрудниками подобный бесполезный сувенир мог лишь изрядный садист.

Стоило Сантариалу прийти к такому выводу, как Лорд заговорил. И вот что он сообщил:

– Ко мне вчера обратилась вдовствующая герцогиня Вот-он. Хочет пополнить наши ряды своим отпрыском.

– Я его знаю, – кивнул Сантариал. – Длинный такой парень, нос с горбинкой, смотрит будто в разные стороны…

– По её словам, он абсолютно ни на что не годится.

– Он мало на что годится. Таким, как он, место в дипломатическом корпусе. Только там аристократ вроде него может заработать на жизнь.

– Насколько я понял, о заработке речи не шло. Семья обеспеченная, Её Милость лишь хочет, чтобы он занялся каким-нибудь делом. Но она считает, что у сынули нет способностей для диплокорпуса. Она сделала такие выводы из их ежедневных бесед.

– Он ей так сказал?

– Нет, но по тому, как он себя с ней ведёт…

– Творец! – Сантариал редко проявлял раздражение при начальстве, но сейчас не смог сдержаться. – Даже женщины должны понимать, что порой проще урезонить две хронически враждующие стороны или приструнить иноземного тирана, чем общаться с собственной мамой!