Жили-были люди… Сборник

– Я тоже ездил, – сказал Володя, раскуривая вторую сигарету. – Давно, правда. Еще пацаном был. Лет уж десять назад.

– Да ты и сейчас не старый, – заметила Настя и засмеялась.

– Тебе сколько? – спросил водитель и снова искоса посмотрел на нее.

– Двадцать пять.

– Замужем, нет?

– Нет.

– И бездетная? – почему-то уточнил Володя. Настя кивнула.

Как-то принято считать, что если к двадцати пяти не обзавелась мужем и потомством, то неудачница. Раньше Настя тоже так думала. А теперь ей просто не хотелось замуж.

Разговор завязался, они трепались ни о чем, даже выяснили, что живут в одном городе. Володя рассказывал анекдоты, но сам почти не улыбался, и Настя то и дело ловила на себе его пристальный, оценивающий взгляд. В принципе, к таким взглядам она привыкла, но этот не похож был на остальные – не то недоверчивый, не то удивленный, без обычного мужского желания.

А потом Володя глубоко вздохнул и вдруг сказал – словно в омут кинулся:

– Знаешь… Жену я похоронил… три месяца назад…

– Ох, ты… – ошарашено пробормотала Настя, не зная, что ответить.

– Авария… В такси ехала. Пять лет вместе прожили. Пацану третий год. Сын, значит. Вовка. Владимир-второй.

– Кошмар какой… – прошептала Настя. Она смотрела на Володю с ужасом и жалостью.

– Ты на нее похожа, – хрипло проговорил Володя. – Глаза, волосы… фигура… Я как тебя на дороге увидел – чуть в канаву не съехал. Думал – почудилось…

Он снова помолчал.

– Сын теперь у бабки живет, а я вот… мотаюсь. Жить-то надо на что-то. Он по ночам плачет. А я и рад бы заплакать, да не могу. Натальей ее звали… Таткой… Ташей….

Настя дотронулась до его руки.

– У тебя сын. Тебе жить надо. Ты только не сорвись, ладно?

Что еще она могла ему сказать?

Володя вдруг затормозил – так, что Настя едва не ахнулась лбом об стекло, – и резко повернулся к ней.

– Послушай… Стань моей женой!

– Что?! – потрясенно спросила Настя.

– Я же говорю – ты похожа на нее. Как две капли воды. Пацану мать нужна. Я зарабатываю, работать не будешь, я тебя беречь буду, только вырасти мне сына. Настя… У меня никого, кроме Вовки, не осталось. А он мать по ночам зовет. Он еще маленький, он тебя полюбит.

– Володя, – прошептала она, – что ты говоришь? Ты же меня не знаешь совсем…

Какое-то время они смотрели друг на друга. Тишина стыла в воздухе.

Потом Володя отвернулся, снова завел мотор.

– Прости.

Они ехали молча, и Настя все сильнее и сильнее ощущала жалость к нему, глядя то на седые прядки в волосах, то на худую шею, выглядывавшую из воротника рубашки, то на фотографию маленького мальчика, прикрепленную сверху к лобовому стеклу.

Замелькали вдоль дороги домики пригорода, потянулись окраинные улицы.

– Куда тебе? – глухо спросил Володя.

– К вокзалу вообще-то. Если по пути…

Подъехав к уродливому зданию автовокзала, Володя остановился. Глянул на нее.

– Настя. Вот, возьми, – вытащил из кармана блокнот, начеркал несколько слов на листе, выдрал. – Это мой телефон и адрес. Если вдруг… звони. Удачи тебе.

Вскинув на плечо рюкзачок, Настя шагала по улице. Неясное чувство вины грызло ее, хотя – отчего бы?

Вернувшись через неделю домой, она первым делом подсела к телефону. Развернула измятый листочек, вырванный из блокнота, набрала семь цифр. Подумала, что, наверное, нужно будет купить бананов – для незнакомого пацана по имени Вовка.

23.04.2007.

Предел джинна

Тео Кляйнен, студент мехмата, брел по скверу на окраине города темным октябрьским вечером. Пил пиво. Настроение было непонятным, пиво горчило, жизнь водила за нос, впереди маячил зачет. Перед зачетом надо выпить.

Тео брел по дорожке и мрачно размышлял, зачем он пошел учиться в этот университет. Впрочем, на вопрос, чего он, собственно, хочет в жизни, Тео не смог бы ответить точно. Он не любил механику, но любил мотоциклы. Он не любил учиться, но хотел получить приличную работу. Он любил пиво, но не любил тратить деньги. Вот и пойми, чего нужно от жизни человеку девятнадцати лет от роду, если даже любимая девушка сегодня ушла, обозвав его тюфяком.

Тео присел на скамейку и закурил. Светлые кольца дыма поплыли в воздухе, голова поплыла тоже. Тео перевел взгляд на грешную землю и какое-то время пристально рассматривал мокрый асфальт со следами бурной собачьей жизнедеятельности, переполненные мусорные урны и пустые пивные бутылки рядом – будущий улов местных бомжей.

Одна из бутылок привлекла его внимание. Темно-зеленая, а не коричневая, как остальные, она почему-то была заткнута деревянной пробкой. Вряд ли кто-то оставил здесь полную: скорее всего, пиво выпили, а бутылку заткнул пробкой кто-то из компании местной молодежи.

Тео вдруг показалось, что внутри бутылки кто-то есть. Маленькая фигурка маячила за стеклом и махала руками, пытаясь привлечь внимание. Тео фыркнул. Вот те раз, допился, люди в бутылках мерещатся. Налетел ветер, и парень поежился. Домой пора.

Он встал, но вместо того, чтобы двинуться к троллейбусной остановке, взял бутылку в руки.

Та была запыленная, и Тео протер ладонью мутное стекло.

Фигурка по-прежнему маячила внутри. Тео поморгал. Маленький человечек в широких шароварах и чалме махал ему руками и строил рожицы.

Тео перехватил бутылку поудобнее.

– Убери пробку, – неожиданно отдалось в голове, разбежалось по нервам.

– Вы кто? – обалдело спросил Тео.

– Джинн я, – ответил все тот же внешне неслышимый голос.