Дорога тянется по кругу. О взрослых и не очень

– А туда – это куда?

– Ну… Я родилась в другом городе. Это всё, что я знаю. И в паспорте он стоит. Видимо, туда и надо будет поехать.

Ася с подозрением посмотрела на Вику.

– Ты опять мозг мне выносишь? Можешь просто сказать, где ты родилась?

– В Петрозаводске.

Глава 5

Марина казалась полной Асиной противоположностью. Внешность её была парадоксальна, как и у Аси, но и парадокс этот противопоставлялся Асиному.

Если у Аси имелось всё для нежного образа: широко посаженные глаза, курносый нос, острый подбородок, пухлые губы и почти тургеневское прозвище, и всё это делало её пацанкой, – то у Марины было наоборот. Прямоугольное лицо, строгие брови, прямой и даже слегка длинноватый нос, чёткая линия губ и грудной голос – и в целом портрет получался изысканный и утончённый. Никто не знает, как это удалось. Может быть, способствовало ирландское сочетание чёрных локонов и синих глаз, а может, фигура с тонкой талией. А может, всё в совокупности.

Как бы то ни было, когда Марина, как сейчас после фестиваля, носила джинсы с кроссовками, это вызывало диссонанс, потому что она будто создана была для платьев и балеток. Ей было двадцать девять лет, и, снова в отличие от Аси, она выглядела старше, но и это шло ей на пользу. «Интеллигентная девушка», – говорили про неё окружающие.

Ребята приехали в город, чтобы переночевать и с утра вернуться в Москву. Ася, Федя, Вика и Юля ушли в свой хостел, и Марина с Тэмом остались вдвоём: у него была вписка у бывших однокурсников, а она и так жила в Казани.

– Ну что, – усмехнулся Тэм, – сейчас поздно, а здесь не Москва. Так что одна ты не пойдёшь.

Он сказал это так, будто заранее готовился получить отпор: Маринина враждебность от него не ускользнула.

Марина пожала плечами.

– Ну хорошо.

– Что, вот так просто? – удивился Тэм.

Но сильно удивляться тут было нечему. У Марины была одна странная, но вообще-то закономерная особенность: она начинала интересоваться тем, кто интересовался ею. Марина об этой особенности знала и на всякий случай выработала привычку: сердиться на молодых людей, выказывающих к ней интерес. А Тэм ещё вчера, на фестивале, его выказывал. И, как назло, не напрямую, а интеллигентно и даже задумчиво. Так что сердилась она ещё сильнее, чем когда-либо. Но сейчас её мучила совесть.

– Ну ладно тебе, – сказала она. – Мне понравилось, как ты в покер играешь. Как сначала сидишь такой невинный-невинный, на облачке бы так сидеть, а не на свитере… И как потом всех того…

Тэм сделал лицо почти такое же невинное, как на игре, засмеялся и развёл руками.

– Тогда пошли поедим? – предложил он.

– По бутерброду?

– Можно и так. Главное – в цивилизацию. И кофе как бог. Из машины.

– Это такой каламбур? – уточнила Марина. – Бог из машины?

– Угу.

Под крышей торгового центра им навстречу выскочила девчонка лет двадцати трёх с длинными тёмными волосами и стопкой флаеров.

– Не хотите пострелять из… – начала она, но тут её карие глаза увеличились вдвое. – Тэм?!

– Алиска! Здоро?во!

– Какими судьбами?

– А мы со школотой кругозор прокачиваем – на фестиваль ездили. Что тут у тебя? – Тэм посмотрел на флаеры.

– Да из рогатки птиц стрелять. Муляжи…

– Не, извини, мы «зелёные», – улыбнулся он. – Ладно, мы дальше, в бутербродную.

– Давайте. – Алиска сложила флаеры веером и томно помахала перед собой.

* * *

– А ты чем вообще занимаешься? – спросил Тэм, когда они с Мариной уселись друг напротив друга у стеклянной стены.

– В кафе работаю. Когда-то была дизайнером.

– А в каком кафе?

– «У Тараса».

Он кивнул: знал, где это.

– Отчего ж такие перемены жёсткие?

– Ну, во-первых, штат небольшой, у меня полномочия. Знаешь, как это бывает: вроде тебя нагружают так, что твой трудовой договор трещит по швам… Но это даёт некоторую власть. Не то чтобы я к этому стремилась, но иногда приятно.

– Власть это даёт не всегда, – возразил Тэм. – У меня договор тоже трещит, как у всех школьных преподов. Но власти нет, только бежим-орём, хоть мемы с нас рисуй.

– А во-вторых, – продолжала Марина, – есть ещё один плюс: я смотрю на людей… Каждый день узнаю в десять раз больше, чем за месяц клепания логотипов.

– А это разве не художник в тебе говорит? На людей ты ведь смотришь не просто так, а чтобы преобразовать потом во что-то.

Марина улыбнулась.

– Ну, может, это и старая привычка. Но пока что я разрешила себе не рисовать. Просто узнаю новое и радуюсь.

– Чем бескорыстнее такая радость, тем лучше потом получается художество, – не отступал Тэм.

– Откуда такие познания про мир художников?

– У меня просто много друзей. Самых разных. Поэтому вот.

Марина отпила кофе, он, за компанию, тоже.

– Кстати о тебе, – сказала она. – А ты, получается, отсюда родом? Судя по вписке… и по Алиске, – она засмеялась рифме.

– Да, я отсюда. Правда, не могу сказать, что я здесь вырос. Меня отец брал в экспедиции на Дальний Восток. Потом он снова женился, а я вернулся учиться. Но мы всё равно с тобой земляки.