Иной среди зелёных Путь Крови и Магии: Начало

В один из таких мучительных вечеров я решил поговорить с Зугом. Старый шаман был единственным в клане, кому я мог более-менее доверять. Я нашёл его у священного камня, где он часто проводил время, разговаривая с духами предков.

Я рассказал ему о своих сомнениях, о тяжести на душе, о том, что боюсь стать таким же, как Гарзок и Брулг. Я говорил бивчиво, путано, иногда сбиваясь на шепот, но Зуг слушал терпеливо, не перебивая. Его единственный зрячий глаз смотрел на меня с каким-то странным выражением – не то с грустью, не то с пониманием.

Когда я закончил, Зуг долго молчал, а потом произнес своим скрипучим голосом: "Ты взвалил на свои плечи непосильную ношу, Грогатар. Ты хочешь изменить то, что складывалось веками. Путь, который ты выбрал, усеян острыми камнями и терниями. И кровь на этом пути неизбежна."

Он помолчал немного, словно подбирая слова, а затем продолжил: "Ты спрашиваешь, кто дал тебе право судить других? Никто. Но иногда зло нужно остановить, даже если цена этого – чья-то жизнь. Гарзок и Брулг были подобны ядовитым змеям, несущим смерть всему живому. Ты избавил клан от них, и это благо. Но ты должен помнить, что каждый раз, когда ты отнимаешь жизнь, ты оставляешь шрам на своей душе."

Зуг подошел ко мне и положил свою сухую, морщинистую руку мне на плечо. "Главное, Грогатар, – продолжал он, – не позволить жестокости поселиться в твоем сердце. Не стать подобным тем, кого ты уничтожил. Помни о том, ради чего ты это делаешь. Помни о том, что ты борешься за лучшее будущее для своего народа. И тогда, возможно, ты сможешь сохранить свою душу чистой."

Его слова упали на мою душу, как целебный бальзам. Они не прогнали полностью все мои сомнения, но они помогли мне увидеть свой путь в новом свете. Я понял, что не должен винить себя за смерть Гарзока и Брулга. Они были хищниками, угрожавшими всему клану. Но я также понял, что должен быть очень осторожен, чтобы не переступить черту, за которой борец за справедливость превращается в палача.

Путь, который я выбрал, был трудным и опасным. Но теперь я знал, что не одинок. У меня был мудрый наставник в лице Зуга, и у меня была цель, которая давала мне силы идти вперед. И я верил, что смогу достичь ее, не запятнав свою душу кровью невинных. Ведь я боролся не за власть и не за богатство, а за лучшее будущее для своего народа. И ради этого я был готов на всё.

Глава 20: Перемены неизбежны

Смерть Гарзока, Брулга и других орков, запятнавших себя особой жестокостью, не могла остаться незамеченной. Сначала это были лишь тихие перешептывания в темных углах лагеря, недоуменные взгляды, брошенные вскользь. Но постепенно слухи обрастали подробностями, превращаясь в жуткие истории, которые рассказывали друг другу у ночных костров.

Кто-то говорил, что на клан наложено проклятие за излишнюю жестокость по отношению к пленным. Другие утверждали, что это месть эльфийских духов, которые не могут смириться с гибелью своих сородичей. Третьи шептались о гневе духов предков, недовольных тем, что Кровавый Топор опозорил себя недостойными поступками.

Но большинство орков склонялось к более простому объяснению: случайность. Ведь и Гарзок, и Брулг были известны своей безрассудной храбростью (или глупостью, смотря с какой стороны посмотреть). Они не раз ходили по краю пропасти, и было неудивительно, что в конце концов судьба отвернулась от них.

Однако, несмотря на все эти разговоры и предположения, атмосфера в лагере начала меняться. Орки стали более осторожными, менее склонными к бессмысленной жестокости. Даже самые отъявленные головорезы старались не попадаться мне на глаза и вести себя тише воды, ниже травы.

Смерть Гарзока и Брулга показала, что даже самые сильные и опасные могут погибнуть в одно мгновение. Это было отрезвляющим уроком для всех остальных. Они почувствовали, что над ними нависла какая-то неведомая угроза, нечто такое, что не поддается объяснению и чему невозможно противостоять обычным оружием.

Это не был страх в привычном понимании этого слова. Орки не боялись смерти в бою. Но они боялись неведомого, того, что нельзя увидеть, потрогать, победить в честном поединке. И этот страх заставлял их задуматься о своем поведении, о том, правильно ли они живут.

Я видел эти перемены и понимал, что это только начало. Нельзя изменить сознание целого народа в одночасье. Но первый шаг уже был сделан. Орки начали сомневаться в незыблемости своих ценностей, в правильности того пути, по которому они шли столетиями.

Я понял, что перемены неизбежны. Нельзя вечно жить по законам силы и жестокости. Рано или поздно этот порочный круг должен быть разорван. И я был готов сделать все возможное, чтобы это произошло. Пусть даже ценой собственной жизни.

Ведь теперь у меня была цель, которая была выше моего личного благополучия. Я должен был изменить свой народ, пока он окончательно не погряз в крови и насилии. Это была трудная задача, но я верил, что она мне по плечу.

У меня была магия, которая давала мне уникальные возможности. У меня были знания, которые я почерпнул из своего прошлого и из "скачков" в тела других существ. У меня была поддержка Зуга и Раши, которые верили в меня и были готовы идти за мной до конца.

Но самое главное – у меня была надежда. Надежда на то, что даже в самых жестоких сердцах может затеплиться искра добра и справедливости. И я был готов сделать все возможное, чтобы раздуть эту искру в яркое пламя, которое осветит путь моему народу в лучшее будущее. Путь, который начинался здесь и сейчас, с маленьких перемен в сознании каждого отдельного орка. И я верил, что этот путь, каким бы трудным он ни был, обязательно приведет нас к свету.

Глава 21: Первый союзник

Зуг, старый шаман клана, был одним из немногих, кто с самого начала смотрел на меня иначе, чем остальные. В его единственном зрячем глазу светился не страх или недоумение, а неподдельный интерес и какое-то неуловимое понимание. Он словно видел меня насквозь, ощущая скрытую силу, которая дремала внутри моего орочьего тела.

После того, как я начал свои тайные тренировки и "чистку" клана от наиболее жестоких орков, Зуг стал все чаще задерживать на мне свой проницательный взгляд. Он молча наблюдал за мной, иногда кивая своей седой головой, словно одобряя мои действия. Я понимал, что он что-то знает, или, по крайней мере, догадывается.

Однажды ночью, когда весь лагерь уже спал, Зуг подозвал меня к себе. Его хижина находилась на окраине лагеря, подальше от шума и суеты. Внутри было темно и душно, пахло сушеными травами и ещё чем-то неуловимо древним. Старый шаман сидел на полу, скрестив ноги, перед небольшим костром, в котором тлели какие-то ароматные коренья.

"Садись, Грогатар," – проскрипел он, указывая на место напротив. "Я знаю, что ты не такой, как все."

Я насторожился. Неужели он раскрыл меня? Но в глазах Зуга не было ни угрозы, ни осуждения. Только мудрость и понимание.

"Я чувствую твою силу," – продолжал он. – "Силу, которая отличается от силы других орков. Ты не просто воин, Грогатар. В тебе есть нечто большее."

Я не знал, что ответить. Стоит ли мне открыться ему? Могу ли я ему доверять? Но что-то в голосе старого шамана, в его взгляде убеждало меня в том, что он не враг.

"Я знаю, что ты можешь видеть глазами других существ," – продолжал Зуг, словно читая мои мысли. – "Я знаю, что ты можешь перемещаться в их тела. Это древняя магия, Грогатар, очень древняя и очень сильная."

Он говорил о моих "скачках" так спокойно, как будто это было самым обычным делом. Я был поражен. Откуда он знает?

"Не бойся," – улыбнулся Зуг, заметив мое замешательство. – "Я не выдам тебя. Я чувствую, что ты используешь свою силу не во зло. Ты пытаешься изменить наш клан, направить его на другой путь. И я готов помочь тебе в этом."

В ту ночь Зуг стал моим учителем и наставником. Он поведал мне о древних ритуалах и заклинаниях, которые помогали оркам общаться с духами предков и черпать силу из окружающего мира. Он научил меня видеть магические потоки, пронизывающие все сущее, и взаимодействовать с ними.

"Магия – это не просто способность перемещаться в другие тела," – говорил он. – "Это сила, которая связывает все живое воедино. Это энергия, которая течет в каждом из нас. И ты должен научиться управлять этой энергией, чтобы стать тем, кем тебе суждено быть."

Зуг рассказал мне о древних легендах, о тех временах, когда орки жили в мире с другими расами, когда они владели магией не хуже эльфов и гномов. Он верил, что я смогу вернуть своему народу утраченное величие, что я смогу объединить разрозненные кланы и повести их за собой к новой жизни.

"Ты избранный, Грогатар," – говорил он. – "Духи предков говорят со мной. Они видят в тебе надежду на спасение. Не подведи их. И не подведи наш народ."

С тех пор Зуг стал моим первым и самым верным союзником. Он помогал мне скрывать мои способности от других орков, обучал меня древним знаниям и поддерживал в трудные минуты. Благодаря ему я смог не только развить свою магию, но и обрести веру в себя, в свои силы, в свою миссию. И я знал, что вместе мы сможем преодолеть все препятствия и изменить судьбу нашего народа к лучшему.

Глава 22: Первый разговор

Раша сидела у потухшего костра, затерянная среди спящего лагеря. Её фигура, освещённая лишь мерцающими звёздами, казалась особенно одинокой на фоне грубых орочьих хижин. Она часто приходила сюда по ночам, подальше от любопытных глаз, и просто смотрела на небо, словно ища ответы на свои вопросы среди холодных и равнодушных звёзд.

Я долго наблюдал за ней, прежде чем решиться подойти. Меня тянуло к ней непреодолимой силой, словно какой-то неведомый магнит притягивал меня к этому одинокому огоньку разума и надежды среди царства грубой силы и животных инстинктов.

Тихо, чтобы не напугать её, я приблизился и сел рядом. Она слегка вздрогнула, когда я окликнул её по имени, но в её глазах не было страха, лишь мимолетное удивление и какое-то немое вопрошание.

"Не бойся," – повторил я свои слова, сказанные в тот памятный вечер, когда впервые заговорил с ней. – "Я не причиню тебе вреда."

Она кивнула, и в её глазах мелькнул слабый отблеск доверия. "Я знаю," – тихо произнесла Раша, и её голос, несмотря на едва заметный акцент, прозвучал удивительно чисто и мелодично. – "Ты другой. Не такой, как они."

Эти слова – "другой" – задели меня за живое. Ведь так оно и было. Я был чужим в этом мире, чужим среди орков, чужим даже в собственном теле. И она это почувствовала, увидела то, что было скрыто от других.

В ту ночь мы говорили долго. Я рассказал Раше о своём прошлом, о той невероятной истории, которая привела меня сюда. Я не скрывал от неё ничего – ни своего человеческого происхождения, ни магических способностей, ни тех надежд и страхов, которые переполняли мою душу.

Раша слушала молча, лишь изредка задавая уточняющие вопросы. Её глаза, обычно такие грустные и задумчивые, сейчас горели неподдельным интересом. Она словно впитывала каждое мое слово, каждую деталь моего рассказа.

Я был поражён тем, насколько легко мне было говорить с ней, как будто мы знали друг друга много лет. Впервые за всё время моего пребывания в этом мире я чувствовал, что меня понимают, что я не одинок в своих стремлениях и переживаниях.

Когда я закончил свой рассказ, Раша долго молчала, а потом тихо сказала: "Я тебе верю. Я чувствую, что ты говоришь правду. И я знаю, что ты не такой, как они." Она обвела рукой спящий лагерь, словно подчеркивая пропасть, которая отделяла нас от остальных орков.

"Я тоже мечтаю о другой жизни," – продолжала она. – "О жизни без страха и унижений, без этой бесконечной жестокости. Я не знаю, возможно ли это, но я хочу верить, что да."

В её голосе звучала такая искренняя надежда, что у меня сжалось сердце. Я понял, что эта хрупкая полукровка стала для меня не просто союзником, а кем-то гораздо более важным. Она стала для меня другом, родственной душой, человеком, которому я мог доверить самые сокровенные мысли и чувства.

В ту ночь мы поклялись друг другу, что будем бороться за лучшее будущее, за свободу для себя и для тех, кто страдает от тирании и жестокости. Мы не знали, что нас ждёт впереди, какие испытания приготовила нам судьба, но мы знали одно – мы больше не одиноки. И эта мысль давала нам силы идти вперёд, не сдаваясь и не теряя надежды, даже в самые тёмные времена.

Глава 23: Сеть Раши