Юное сердце на Розе Ветров

– Я видел, – уголком рта улыбается Мика, припоминая, что после подкормки у соседнего двора, животинки его еду встречают уже с меньшим удовольствием.

– Тебя как зовут? – спрашивает у Шиндо сосед.

– Мика! – раздается голос брата, вышедшего со двора, от которого у Мики мурашки идут по телу, ибо он слышит эти недовольные нотки. А недовольство старшего брата может обратиться плохим исходом.

– Ты чего делаешь? – удивляется мальчик, когда Мика вдруг начинает шикать и гнать кота. Встречая пугающую реакцию человека, котенок шипит и убегает.

Тем временем развязной, покачивающейся походкой Эндзай подходит к двум мальчикам.

– Ты что здесь делаешь? – он хмурит брови, грозно взирая на соседского ребенка, который сразу теряется в присутствии того, кто старше него лет на десять. – Пошел вон отсюда! – надвигает Эндзай всей своей массой на щупленького малыша, который, пугаясь, бежит прочь. – Вали, и чтобы я тебя больше у своего двора не видел, а то огребешь! – кричит ему вслед Эндзай, отбивая у мальчика последнее желание приближаться к этому дому и к людям, которые тут живут.

– А ты опять из дома еду воруешь? – с угрозой оборачивается Эндзай к Микаэлю, в котором тотчас напрягается каждая мышца, готовая получить привычный удар. – Смотри, еще раз увижу, получишь, а потом еще и отцу расскажу, он тебе мозги вправит. И еще, – приобнимая Мику за плечи, он ведет его обратно к дому. Усмешка на его круглом лице зловеща, а дружеский жест – всего лишь обманка. Микаэль прекрасно знает, чем заканчиваются такие братские объятия и разговоры – несколькими днями удушающей боли.

– Что это за сопляк к тебе лез?

– Не знаю, мне все равно. Я сказал ему уйти, – приглушенно проговорил Шиндо.

– Правильно, Мика, не говори ни с кем, не дружи, они все уроды.

– Он сказал, подкармливает животных, – неуверенно проговорил Мика, как аргумент против.

– Ха! – усмехается Эндзай. – Ты глупый, ничего не знаешь о жизни. А я вот видел, как твой дружок сначала этих котов прикармливал вместе со своими друзьями-малолетками, а потом швыряли в них камнями. Одному даже в голову попали и полностью башку размозжили. Кровищи было.

– Прекрати! Он мне не друг! Я ненавижу его! – с жаром воскликнул Мика, не имея сил перенести такое потрясение спокойно. Его всего трясло, как в лихорадке от мысли, что этот тихий с виду мальчик, способен на такое. Но по правде сказать, он уже давно не питал иллюзий насчет людей, однако для детского ума это все равно был шок.

– Правильно, Мика, не верь никому, все лицемеры. Не надо ни с кем дружить, – одобрительно улыбается словам младшего семилетнего брата Эндзай, заходя вместе с ним в калитку. – Ты мой и верить должен только мне и тогда я защищу тебя от всех… Ты только мой… Запомни это хорошенько.

Принадлежность кому-либо претила вольной душе, рвущейся ввысь, и Микаэль жестоко платил за свой непокорный характер, время от времени восстающий против тирании старшего брата. Однако какая-то часть его сознания поддавалась влиянию. Он осознавал безвыходность своего существования под чужим гнетом и понимал, что зависит от воли старшего брата. Мика ненавидел его всей душой, ведь он издевался над ним всю его сознательную жизнь, лицемерил перед отцом, губил всё, что Мике было дорого, а главное – он растоптал его самого, уничтожал изо дня в день. Но не подчиняться ему мальчик не мог, он был слишком мал, чтобы тягаться с взрослым парнем, которому исполнилось 17 лет, который был крепок, силен и имел много друзей.

Время шло и ангельская красота белокурого, голубоглазого мальчика, становилась все ярче. Он и сам не понимал, насколько красив и насколько опасна для него дарованная небом такая пленительная нежная и страстная красота.

Эндзай стоит в дверях и с ухмылкой смотрит на брата. Шиндо мрачный и серьезный, вытаскивает из сумки книги и тетради на стол. На его лице сверкают новые ссадины, полученные от одноклассника, борьба с которым ведется еще с детского сада. Амане Юичиро – надоедливый, глупый, вспыльчивый остолоп, но у Мики, которого ничего ни с кем никогда не связывало, этот бешенный кретин занимает какое-то особое положение в душе. Юу единственный назойливый тип, который не оставляет его в покое, и даже когда Мика гонит его от себя, остается где-то поблизости. Это не любовь, не привязанность, это то, что держит тебя с этим миром не позволяя сойти с ума.

– Мика, – сводный брат подходит и грубо касаясь пальцами побитого лица, разворачивает его к себе, пристально рассматривая. – Он тебя чё, опять отделал, или кто другой пристроился? – ухмыляется он.

Микаэль отводит глаза в сторону и сдавленно произносит:

– Он. Никого нового не было.

– Разберись уже с ним наконец, – презрительно фыркает Эндзай никчемности младшего. И пускай он говорит эти слова, но на самом деле то, что у Мики есть тот, кто периодически избивает его, выгодно самому парню. Ведь когда Микаэль приходит домой побитый одноклассником, никто не вдается в подробные расспросы о том, какой синяк и когда получен, а главное – кем нанесен. Это и без того всем понятно. Благодаря этим удачным обстоятельствам он уже много лет удачно скрывает следы собственных издевательств над младшим братом.

Но потом его губы расплываются в гадкой ухмылке. Рука опускается между ног мальчика и сминает член.

– Разве это не только моя привилегия, оставлять на тебе метки, а?

– Нгха, – выдыхает Микаэль, содрогаясь всем телом, прикрывая глаза, видя перед собой только мерзкое похотливое лицо Эндзая, и тогда злость мгновенно обуревает его.

– Не твое дело, ясно?! – огрызается он, резко отстраняясь от брата.

– Ах ты дрянь, как ты смеешь со мной так разговаривать! – со всей силы ударяя Мику по лицу, гневается старшеклассник. Нанесенная Юу ссадина на губе снова начинает кровоточить от нового удара, но Мика не теряет духа. Ехидная улыбка озаряет его лицо, в синих глазах вспыхивает игривый блеск.

– Если ты и с Каори также по-свински себя вел, как со мной, неудивительно, что она ушла от тебя.

На мгновенье по лицу Эндзая скользнуло удивление такой осведомленности младшего о его личных делах, но потом, будучи высмеянным и поддернутым этим сопляком, он уже не мог сдержать гнева. Неутоленные желания, унизительное заявление налили кровью его глаза, и он бросился на брата, изрыгая проклятья. Однако верткий, хрупкий Шиндо извернулся от грузной туши своего брата и выскочил из комнаты. Эндзай ринулся следом, готовый растерзать его на мелкие куски.

Сбежав по лестнице вниз, Мика бросился к входной двери. Страх прошелся мощным разрядом по телу, когда ручка отказалась поддаться. Дверь оказалась заперта.

– Не надейся, не сбежишь, – сбивчиво дыша и грязно усмехаясь проговорил Эндзай, стоя посреди пролета. – Я тебя знаю и предпринял меры. А теперь немедленно поднимайся обратно.

– Нет! – в отчаянье крикнул Мика и помчался в сторону кухни, где было распахнуто окно.

– Э! Куда! – почуяв опасность, что мальчишка сбежит, Эндзай бросился ему наперерез. Ухватив Микаэля за тонкое запястье, он рванул его на себя.

Испуганный вскрик и новый хлесткий удар по лицу.

– Нет! Нет! Отпусти, отпусти меня! Я не хочу! – вырывая руку, со слезами и страхом в глазах смотрит на него Шиндо, уже чувствуя еще одну свою погибель.

Еще удар, еще и еще. Стаскивая рубашку, оголяя белоснежное хрупкое тело вырывающегося брата, Эндзай валит его на пол, заламывая за спиной руки.

– Заткнись, не смей орать! Убью! – шипит он на ухо, брыкающемуся мальчику.

– Нет, нет, пожалуйста, пощади, – обреченность, неизбежность уже сковывают тело, заставляя его повиноваться, но протест не угасает в душе. Отчаянная мольба звучит в срывающемся, тихом голосе. Но этот голос не слышат.

Одежда полностью снята.

Еще одну попытку вырваться, пресекает мощный удар, доводя до полубессознательного состояния разум.

– Спасите… кто-нибудь… – шепчут в пустоту дрожащие, бледные губы. Сдавленные руки, сжимаются в кулаки, губа прикусывается, чтобы удержать всю ту боль, что рвется наружу, пока разрывают на части его тело, врываясь в него раз за разом.

Но никто ни разу не пришел на этот зов, не откликнулся, не протянул руку, чтобы спасти от того ужаса, что мальчик стал испытывать не так много времени назад.

Когда животная похоть была утолена, тяжело дышащая туша неуклюже сползла с усыпанного новыми следами насилия изящного тела.

– Почему ты делаешь это со мной? – лежа на полу, безжизненно глядя в потолок, тихо спрашивает Микаэль. Сидя рядом, натягивая футболку и сопя, Эндзай молчит. После соития он совсем не желает думать и уж тем более отвечать на глупые вопросы брата.

– Это же неправильно, так не должно быть.

– Много чего не должно быть, но так есть. Почему ты должен становиться исключением, когда со всеми происходит что-то дерьмовое, м? – не оборачиваясь, говорит Эндзай. – Родители будут поздно и я пригласил к нам моих друзей.

От этих слов Мика содрогается похлеще, чем, когда понимает, что дверь заперта и спасенья ему нет.

– Ты знаешь, что это значит, – криво усмехается Эндзай, бросая короткий взгляд на распростершегося на полу Микаэля, в чьих глазах вспыхивает жуткий страх. – Вот-вот. Поэтому иди наверх, можешь пока поесть, а мы потом к тебе зайдем.

Старшеклассник тяжело поднимается с пола и уходит, но прежде, чем покинуть комнату, говорит:

– И только попробуй сбежать, найдем… – он сжимает кулак. – Ну ты сам понимаешь…

Да, Мика понимает. Прекрасно понимает. Он уже привык к тому, что не только его брат забавляется с ним, но и его лучшие друзья. Если к такому вообще можно привыкнуть. Благо вечера, когда его брат приглашает к себе друзей, бывают в их доме нечасто, иначе Мика бы уже просто умер, но и этих редких визитов хватает, чтобы впасть в безумство.