Юное сердце на Розе Ветров

– Вот же ж, мелкий засранец, – только и выдохнул один из парней, сжимая кулаки, в то время как Микаэль быстро нагнал Ферида в коридоре и вместе с ним зашел в его обитель.

– Я наблюдал за репетицией и скажу тебе, – Батори прошел по кабинету и сел за стол, – это отвратительно. – Он устремил холодный взгляд на ученика.

– Ну естественно, – фыркнул Мика, – я же не профессиональный актер, куда мне исполнять такие сложные роли.

– Талант всегда скромен, ты не исключение, – уголком рта ухмыльнулся Ферид. – Да только послушай, что я тебе скажу. Твои выходки тебе не помогут. Ты будешь играть в этом спектакле. И не делай такое лицо, будто мои слова – пустой звук, – прищурился председатель. – Ты будешь играть. Причем, исполняя свою роль добросовестно и со всей прилежностью, в противном случае, я не поскуплюсь, выделю тебе людей, которые будут ходить за тобой по сцене и следить за произношением каждого слова и правильностью каждого жеста. Только полагаю, тебе не понравится твой неизменный конвой, не имеющий ограничений в своих методах, который будет следовать за тобой повсюду, – он откинулся на спинку сиденья и стал постукивать кончиками длинных пальцев по столу. – Тебе ведь пришлись по вкусу ребята, которые вернули тебя в зал, м? – он позабавился тем, как поежился Шиндо, вспоминая своих конвоиров. – А ты только представь на мгновенье, что вместе вы будете проводить все время, пока ты задействован в драмкружке и они будут подсказывать тебе текст, показывать куда надобно стать, как развернуться, куда посмотреть?

Шиндо весь ощетинился, слушая издевательские речи, которые были отнюдь не пустыми. Ферид вполне мог устроить ему нечто подобное, чтобы лишний раз поиздеваться.

– Но даже если тебе и этого окажется мало, и ты все равно попытаешься провалить этот спектакль, не тешь себя иллюзией, что тебя тут же исключат из школы, – президент усмехнулся. – Напротив, ты останешься в ней. Более того, я сделаю так, к слову, наш многоуважаемый директор полностью поддержал меня, – не без удовольствия заметил он, – что ты будешь участвовать в каждой следующей постановке и в каждом фестивале на протяжении всех всего твоего оставшегося времени обучения, и заметь, – поспешил любезно добавить Ферид, видя, что Микаэль зол как никогда, – в спектаклях тебе будут отводиться исключительно женские роли, а на фестивалях вся творческая и развлекательная работа будет только на тебе. Так как, Мика, ты честно и с полной отдачей, без всяких эксцессов, свободный от конвоя, отыграешь свою маленькую роль на сцене или же к тебе приставят людей, которые все равно вынудят тебя отыграть ее, и потом в течение трех семестров ты будешь задействован во всех школьных мероприятиях? Выбор за тобой, – изложив весь расклад Микиного положения, парень кротко улыбнулся. – А теперь иди и наслаждайся отдыхом, – он миролюбиво поглядел в окно, за которым стояла чудная погода. Природа точно замерла в своей красоте в преддверии жаркого лета. – День сегодня великолепный.

Чувствующий себя невольником, заключенным в строгую тюремную крепость, где все делается исключительно по прихоти надзирателя, Микаэль покинул кабинет, так и не дав своего ответа. Да и что было говорить. Ответ очевиден.

«Да лучше бы тучи всё затянули и гром разразился». Он спешно шел по коридорам учебного заведения, дрожа от негодования на Ферида, придумавшего ему такие условия, которые не дают права отказаться, возмущаясь самой невозможности избежать участия в спектакле с людьми, которых он не переносит.

Однако неосторожно бросаясь обидными словами, Шиндо не рассчитал, что старшеклассники обозлятся настолько, что дождутся его возвращения и встретят за школой со всей любезностью и радушием, на которое способны оскорбленные скудные умы. Тем вечером Мика возвратился домой и, с трудом добравшись до кровати, не переодеваясь, крепко уснул, сжимаясь во сне от тупой боли в теле, получившем несколько ударов.

В тот же вечер и Юичиро столкнулся с неожиданностью, когда после завершения репетиции его встретили Шинья и Глен и предложили пойти отметить начало репетиций, на что Юу простодушно ответил согласием, даже не подозревая, что затеяли друзья и, не предполагая, что его ждет встреча, которая немного изменит ход событий, отдалив момент благополучного завершения и только еще больше рассорив его с тем, кто уже был дорог его сердцу, однако он еще этого не понимал и потому продолжал жить в благом неведение, по-прежнему по-детски питая злость и обиду, не догадываясь, что за чувства на самом деле опьяняют его.

Сердце Принца. Часть I.

С самого детства Судьба была совершенно не расположена к нему. Будто бы проклятый самими Небом и людьми, он живет, окутанный тьмой собственных трагедий и неудач. Но он не склоняет смиренно головы, не плывет по течению жизни, а наоборот, взирая на всех свысока, продолжает гордо держать её, закрывая глаза на неудачи и прорываясь к свету так, как под силу только ему, жаждая его, рвется в другую сторону направленного потока. Цветок, не павший от бури, а только закаливший свой тонкий стебель и хрупкие лепестки, ставшие еще более прекрасными и возвышенными на одинокой вершине отвесной скалы, заметаемой снегами и обдуваемой грозными ветрами.

Слишком рано потерявший мать, не сумевшую оправиться после родов, но сумевшую бороться за жизнь еще полтора года, этот маленький принц лишился самого важного для каждого живого существа, явившегося на свет – тепла и нежности. Совершено осиротевшим он не остался, но одиночество надежно обосновалось в его душе, когда он утратил частицу самого себя. Пусть он не осознавал, что произошло в реальном мире, что мать оставила его навсегда, но он чувствовал. Чувствовал, что отныне потерял всё.

И никто не пожелал заполнить ту пустоту, заставить поверить, что он не один. Все вокруг были слишком черствы и зациклены на своих собственных бедах и до чужой, нежной, детской души никому не было дела. Отец был погружен в собственную печаль из-за потери любимой жены и на какое-то время будто бы забыл о нём. В свои два года Мика научился сам справляться со своей бедой, не полагаясь ни на кого, однако, чтобы полностью перебороть горесть утраты в одиночку, ему не доставало ни моральных, ни физических сил и, нуждаясь в отце как никогда, он тянулся к нему, а в ответ получал либо холод и отчуждение, вызванные трагизмом утраты, либо же улыбку и взгляды, исполненные боли, от чего становилось еще страшней. Ведь лицо и движения сына приносили огромные страдания человеку, который видел в них свою возлюбленную. В какой-то момент малыш даже ощутил отцовское нежелание видеть его рядом с собой. Испугавшись этого возникшего ложного чувства, он замкнулся в себе окончательно, осознав, что рассчитывать может только на самого себя.

Чтобы осмыслить это целиком, он был слишком мал, но тут вступила в ход детская интуиция, которая примечала окружающий мир и видела его таким, какой он есть, без фальши. И видела она отнюдь не утешающие картины. Взору представал Натан, погруженный в дела и пропадающий в своем кабинете наверху, забывший в своем горе, что у него остался тот, кто не меньше него нуждается в утешении и заботе. Он не понимал, что приставленная к ребенку молодая няня, выполняющая свою работу честно, но только без души, не может заменить малышу настоящий семейный очаг.

А потом случилось то, чего Микаэль никак не мог ожидать, и именно этот шаг стал роковым, чтобы оборвать и без того тонкую нить, связующую его с родителем и поселить в душе неверие и враждебность к людям.

Прижимая к груди плюшевого медвежонка, который был его единственным другом, четырехлетний мальчик стоит в прихожей. Он выглядит настороженным и взволнованным, находясь перед незнакомой женщиной, чьи глаза, несомненно, прекрасны и способны смотреть ласково, но доброта этих глаз напускная, ибо вся ее натура заключена в строгие рамки черствости и эгоистичной влюбленности в собственное отражение в зеркале. Второй незнакомый Мике человек, темноглазый мальчик лет двенадцати, – её сын. Он с безразличием оглядывает своего нового родственника, но мальчик чувствует, что от него исходит острая неприязнь ко всему вокруг, но более всего она направлена именно на него.

– Познакомься, Мика, это твоя новая мама, – слышится мягкая интонация отца, чувствуется его тяжелая рука, опустившаяся на плечо.

Слова звучат как удар, мгновенно вызывая в душе смятение и неприятие.

Она не та, нет, не она… Кто она? Пусть уходит… Это не его мама. От нее нет тепла. От них обоих нет тепла. Есть только холод, опасность, страх…

Только эти обрывистые мысли набатом стучат в голове, когда Мика вскидывает несчастный взгляд на родителя, надеясь, что сейчас он улыбнется только ему и заставит уйти этих ужасных людей из их дома, но тот стоит и смотрит на эту женщину с улыбкой. И вот тогда Мика понимает, что они не уйдут, а останутся здесь, с ними.

Переводя взгляд на своего теперь уже брата, он содрогается, крепче сжимая игрушку, когда ловит на себе его желчный взгляд. Эндзай, а именно так звали его сводного брата, был жесток и непримирим. Решение матери выйти замуж, он принял только потому, что та объяснила ему преимущества этого брака с финансовой точки зрения. Только доводы, что его жизнь станет куда благоустроенней, если они станут частью этой семьи, заставили корыстного мальчика изменить точку зрения. Он понимал, что для того, чтобы добиться некоторых привилегий, нужно будет стелиться перед новым папой и угождать ему во всем, поэтому, будучи полностью готовым к этому заранее, он явился в новый дом с самой простодушной и вежливой улыбкой, на которую только был способен мальчик его возраста и склада ума.

Но поскольку необходимостью было располагать к себе только Натана, а не его сына, то на Мике можно было отыгрываться сполна, тем более, ангельский и прекрасный лик младшего брата сразу пришелся ему не по душе, зародив недобрые намеренья в его уме.

– Запомни одно, – как-то раз сказал Мике Эндзай, впоследствии частенько повторяя эту фразу оставаясь с ним один на один. – Своему отцу ты до лампочки. Он любит мою маму и делает так, как она ему скажет, а мама сделает то, что скажу ей я. Если я пожелаю, тебя вышвырнут отсюда. Ты здесь никто и ничто. Поэтому, если хочешь продолжать тут жить, а не шляться по подворотням, где тебя сожрут голодные, одичавшие псы, молчи и слушайся меня.

И Мика слушал и помалкивал, хотя все его естество противилось вынужденной покорности и он не знал, почему продолжает терпеть нападки. Он поверил словам о том, что не нужен отцу, имея доказательства собственного опыта, что могло бы заставить его сбежать из дома, где он все равно никому не нужен, но и страх, что он окажется на холодной, кишащей, страшными дикими зверями улице, проболтайся он отцу о том, что его бьет, оскорбляет, унижает старший брат, пока никто не видит и не слышит, был непомерно силён. Но даже невзирая на страх, Мика боролся в меру своих сил, сбегая от своего мучителя и стараясь держаться поближе к взрослым, ведь под защитой старших Эндзай не осмеливался причинять ему вред, зато потом, оставаясь наедине с ним, Мика получал вдвойне.

Когда Мике было пять лет, его определили в детский сад, поскольку ситуация дома усложнилась и его приемная мать вынуждена была временно пойти работать. Шиндо это вполне устроило, он был рад оказаться вне дома и появляться там только вечером, когда отец будет ехать домой и заберет его. Хоть и в саду было несладко, один мальчик постоянно докучал ему, но это было куда лучше, чем сидеть дома с братом, возвратившимся из школы. Да только и это счастье продлилось недолго, ибо спустя всего пару недель Эндзай вдруг изъявил желание самостоятельно заботиться о своем младшем братике, которому плохо в саду, где над ним издевается одногруппник. И тут Мика не смог воспротивиться. Отец был только рад, что мальчики дружны и Эндзай искренне желает заботиться о Мике. Он любящий и заботливый брат для его сына, который всегда печется о его благе. Но он был обманут детской коварностью, равно как и все прочие, и только Мика знал, что представляет из себя этот человек на самом деле – это жестокий, бездушный монстр, лапы которого навсегда сомкнулись на его шее и не выпустят, пока в его теле будет теплиться хоть какая-то жизнь.

Как только мог, он лишал Микаэля свободы и всего того, что было ему дорого…

«Где же? Где ты? Я же оставил тебя здесь» – маленький Мика уже который раз заглядывает под кровать, надеясь отыскать возможно упавшую за нее заветную игрушку – единственное, что осталось ему на память от матери. Этот медвежонок когда-то принадлежал ей долгое время, и даже в больнице он стоял у изголовья её кровати. Он был пропитан ее запахом, хранил тепло ее рук, и когда Мика наткнулся среди вещей матери на этого медвежонка, сам того не осознавая, но видимо чувствуя в нем ту частичку доброты и заботы, что исходила от него, вцепился в игрушку и не выпускал его из рук практически круглосуточно.

И теперь медвежонок бесследно пропал, хотя, выходя из комнаты Мика надежно спрятал его, памятуя неоднократные попытки Эндзая отобрать у него игрушку. Обыскав везде, где только можно, Шиндо забрался на кровать и уткнулся лицом в колени. Он понял, что уже не найдет своего друга. Можно и не спрашивать ни у кого. Брат наконец-то добрался до него, пользуясь моментом, когда младшего не было в комнате.

Боль потери, расставание чуть ли не с самым близким ему существом рвали маленькое, трепещущее сердечко, отчаянно бьющееся в груди, точно у маленькой птички. Он как будто снова потерял мать, причем уже окончательно. С этой игрушкой ушло чувство присутствия мамы.

– Мика, спускайся немедленно, время завтрака! – строго позвала женщина, рассыпая по тарелкам еду. Мужа она выпроводила рано утром на работу, осталось только покормить детей и отправить старшего в школу. – Эндзай, – мягко обратилась она к сыну, с удовольствием поглощаущему рис, – почему он там сидит?

– Медведя своего профукал, сидит оплакивает всё утро, – с усмешкой бросил ей сын. – Я проходил мимо комнаты, обратил внимание.

– А ты его нигде не видел?

Эндзай только пожал плечами, одновременно отрицательно покачивая головой.

– Господи, да что же за ерунда! – бросив на стол полотенце, сварливо поглядела в сторону Микиной комнаты женщина и быстро направилась наверх. Она застала Микаэля съежившегося под стеной на постели, уткнувшегося лицом в скрещенные на коленях руки. За все время он не проронил не слезинки, в тишине переживая свою скорбь от еще одной утраты.

– Ты не слышал, я же звала тебя? – строго смотрела на него мачеха, но Мика будто не видел и не слышал ее, он сознавал только свою потерю. – Прекрати немедленно и спускайся завтракать. В противном случае останешься до обеда голодным, – пригрозила она и снова пошла на кухню.

Мальчик не обратил на ее угрозы внимания. Ведь что такое голод в сравнении с потерей лучшего и единственного друга? Прах…

Микаэль не вышел к столу и, как пообещала приемная мать, а в этом случае она была хозяйкой своего слова, он остался без пищи.

Когда отец вечером, удивленный тем, что Мика сидит за столом мрачный и не держит в руках своего медвежонка, спросил об этом жену и старшего сына, ему сказали, что мальчик потерял его на улице и не может вспомнить, где и как, а все поиски были тщетны, Мика не возразил против их лжи.

– Он теперь с мамой, – единственное, что произнес он вполтона и, спрыгнув со стула, ушел к себе в комнату.

Обреченное существование, неподвластное изменению… Вот она, страшная участь потерявшего защиту маленького существа, остающегося несломленным.

Невзирая на тяготы своей жизни, в душе он был очень добрым и отзывчивым. Когда он лишился игрушки, любовь к животным проявилась в нем с большей силой, теперь они стали его друзьями. Все местные кошки и собаки, даже птицы, которых он прикармливал, тянулись к нему, ведь Мика был ласков с ними, всегда подкармливал голодных животных. Тихонько, пока никто не видит, он стягивал со стола свою еду и прятал, чтобы потом отдать очередному пушистому страдальцу, уже ожидающему его у ворот.

Взамен медвежонка Натан предлагал взять сыну щенка или котенка, видя, что тот увлечен зверьем, но Мика категорически отказывался каждый раз, жутко боясь, что участь его любимой игрушки постигнет и несчастное животное. Таким образом, Эндзай фактически принуждал Мику добровольно отказывать себе в том, что могло бы принести его душе покой. Соседские коты, гуляющие по улицам бездомные собачонки, только на них мог позволить утолять свою нерасходованную нежность мальчик, не боясь, что они пострадают. Даже уже учась в младшей школе, он продолжал общение со своими мохнатыми и единственными друзьями.

– Бери. Почему же ты не ешь? – Микаэль подталкивает поближе к котенку кусочек солонины. – Или уже не голодный? – мягко усмехается он. – Лучше съешь, ты маленький, а тебе нужны силы, чтобы постоять за себя, когда ты встретишься с большими котами.

Котенок словно понимает его слова и принимается за еду.

– Вот так, молодец, – улыбается Шиндо, наблюдая за животным.

– Кормишь котов?

Мика вздрагивает и оборачивается. За его спиной стоит такой же мальчик, как и он и улыбается во весь рот. Мика знает его, он живет через три дома от них, только он не понимает, как тот умудрился подойти к нему так, что Мика даже не заметил.

– Иногда.

– Я тоже. И собак. У меня под двором иногда их целая куча собирается. А отец с матерью все ворчат, что я еду разбазариваю, но не ругают, – склоняясь, упираясь руками в колени, весело говорит мальчик Мике, вместе с ним наблюдая, как увлечено поедает мясо бездомный кот.