Полис

Несколько секунд Артем молчал, потом повернулся к ней.

– Я не знаю, Лиза, – сказал он.

III

После того, как Артем смог немного ее успокоить, она забылась беспокойным сном. Артем тоже вскоре уснул – усталость пересилила все его волнения.

Но ночью он проснулся от жуткого холода. Выбравшись из-под объятий Лизы, он встал возле окна и долго смотрел в темную пустоту уснувшего полиса. Полис не издавал ни единого шороха – огромный некрополь, в котором упокоились двадцать тысяч душ. Пока эти души спали, по улицам с автоматами наперевес носились гвардейцы – демоны ночи. В голове Артема мелькнула мысль о самоубийстве. Он захотел забраться на подоконник и прыгнуть.

Он закрыл глаза, и перед ним предстала картина его смерти – размозженный череп, из которого кровь растекается повсюду, затекая в трещины в асфальте, лопнувшая грудная клетка, вывернутая левая рука. Неподвластное ему тело попыталось шагнуть на подоконник, но Артем в последнюю секунду успел с ним совладать. Летя вниз по бушующему потоку, он будто зацепился за спасительный выступ, и в последний момент отступил от окна.

***

Он проснулся, с трудом оторвав голову от подушки. Лизы рядом не было.

В окне, как на поблекшем фотоснимке, отобразилась безголосая улица. Дождя не было, да и не могло быть. Артем не смог вспомнить, когда в последний раз видел хоть каплю. Должно быть, в далеком детстве, когда ему было лет семь, и мама, держа его за тоненькую ручку, оберегала от песка, подставив к его носу платок. Артем бережно упаковал это воспоминание и запрятал глубоко в памяти. Он посмотрел на часы – шел девятый час.

Должно быть, солдат с больной ногой его уже ждал, хромая из одного конца коридора больницы в другой.

Всю дорогу Артем думал о Лизином брате. В конце концов, он решил, что нужно как можно скорее снова пойти с проводником за стену и постараться разыскать Андрея. Нужно было убедиться в том, что с ним не случилось ничего страшного.

***

Артем подошел к госпиталю, фасад которого был украшен барельефными колоннами, имевшими тусклый желтый оттенок. Артем дернул ручку обшарпанной железной двери, выкрашенной под дерево и зашел внутрь. Его обдало запахом медикаментов и спирта. Вдаль уходил коридор, с побитой напольной плиткой, по левую руку располагалась широкая лестница. Артем, поднявшись по ней на второй этаж, увидел сидящего солдата. Лицо у гвардейца было встревоженное.

– Как тебя зовут? – спросил Артем.

Солдат поднялся со скамейки. Он был на голову выше, и Артем ненароком отступил на шаг.

– Сергей, – ответил гвардеец.

– Как нога? – спросил Артем.

– Все так же.

– Пойдем, – сказал Артем, открывая кабинет. – Операцию я тебе сделаю, – сказал он, заглядывая в шкаф, доставая оттуда белый халат и надевая перчатки. – Но с обезболиванием проблема, в больнице препаратов почти не осталось. Придется оперировать без анестезии.

Глаза гвардейца остекленели, он сглотнул комок в горле – кадык прошелся вверх-вниз. Он посмотрел на больную ногу.

– Боль не такая сильная, уж поверь, – сказал Артем. – Твоим товарищам препараты могут быть нужнее, поэтому приходится экономить.

– Я знаю, – сказал солдат. – Главное, ничего не говорите командованию. Я сам все объясню, если будет надо.

– Я бы так не волновался, – сказал Артем.

Он надел перчатки и приготовил инструменты. Скальпель сверкнул в его руке. Артем почувствовал тяжесть в желудке – такое иногда происходило с ним перед операцией, но он быстро взял себя в руки.

– Ты уж сам решай, – сказал Артем, – скрывать от начальства или говорить.

Солдат промолчал. Артем медленно вдохнул пропахший спиртовым раствором воздух. Все было готово к операции.

Как ни старался гвардеец хоронить боль в себе, она часто слетала с его губ сдержанным криком. Артем чувствовал вину. Сейчас, во времена всеобщего дефицита, нужно было экономить на всем. Он забинтовал кровоточащий палец и кивнул солдату – иди. Солдат захромал из кабинета.

Через два дня, конечно, еще ничего не заживет, но Артем был уверен, что гвардеец пойдет на службу, чтобы не оставлять семью без еды. Достаточно было заболеть на неделю, и можно попрощаться со службой, поскольку, если человек не может выполнять свои служебные обязанности, он переставал быть нужным городу, и его выкидывали, обрекая его и его семью на голодную смерть.

В городе работали все, кто мог. Остальные, если у них не было родных, которые могут помочь, умирали. И человек, живущий в городе, привык проводить жизнь на коленях, моля всевышнего о том, чтобы не потерять работу, и чтобы нелюди не нападали так часто – моля обо всем, что приходило ему в голову. Казалось, что так было всегда.

***

После работы Артем пошел к Лизе, пробираясь по въевшимся под кожу переулкам, с которыми были связаны все его воспоминания. Он отворачивался от проходящих мимо людей, от домов, в окнах которых горел тусклый свет, чтобы они не смогли ему ничего напомнить.

Артем постучал в обитую дерматином дверь. Звонка не было. На противоположной от двери стене в полутьме проступала надпись, которая вещала о том, что в одной из квартир, живет женщина легкого поведения. До этого Артем записи не видел.

Дверь открылась, и в проеме возникло маленькое худощавое тело. Было видно, что она не спала всю ночь. Артем виновато опустил глаза и зашел.

– У тебя круги под глазами стали еще больше, – сказала Лиза. – Ты совсем перестал спать?

– Ты-то как? – спросил Артем.

Она ничего не ответила. Артем посмотрел в ее беспомощные глаза. В полутьме освещаемого лампочкой на 30 ватт коридора, девушка казалась беззащитной – не слабой, не хрупкой – именно беззащитной. Она маленькими ручками вцепилась в лацкан его рубашки.

– Пойдем, – сказал Артем. – Через 20 минут выключат свет.

– В лучших традициях блокадного города, правда? – сказала Лиза. – Ты прав, хотя, кажется, у меня где-то оставался кусок свечи.

– Оставь его на будущее, пригодится.

Лиза кивнула, прикусив губу. Она была худой, слишком ходой, Артем взял ее тоненькую ручку и посмотрел на просвет лампы. Рука будто засветилась изнутри.

– Ты слишком мало ешь, Лиза, – сказал Артем. – Тебе надо есть. Тебе надо быть сильной.

Она сжала ручку в кулак, а другой убрала за ухо сползший на лоб черный локон.

– Нам ведь всего по 27 лет, а мы уже так устали от всего, – сказала Лиза.

Пройдя на кухню, она поставила на стол пирог из кукурузной муки, повернулась к шкафу и достала две чашки.

– Мясо?

– Ты же знаешь, где я работаю, – ответила Лиза.

– Сама-то, хотя бы, ешь?

– Конечно, – сказала она и взяла кусок пирога.

– Ты любишь меня больше, чем я того заслуживаю, – сказал Артем, набрасываясь на пирог. – Ты слишком рискуешь, воруя мясо с фермы. Как ты умудряешься пронести его через охрану?

– Это не так сложно.