Полис

– Это все сразу видно. Откуда же у них берется столько ненависти к нам? – сказал он. – Эх, ты так и не спас того солдата.

– Он потерял слишком много крови, у него был болевой шок, и я ничего не мог сделать.

– Это ясное дело, как ни крути! Но ты не расстраивайся…

– Да я и не расстраиваюсь, – сказал Артем, – обычное дело. Человек умирает, и на его место приходит новый.

– Это ты умно загнул, – сказал Ванька и ухмыльнулся, показав рот с кривыми зубами. – Они приходят и уходят. А мое дело маленькое… но жалко мне всех этих парней.

– Кого? Нелюдей?

– Типун тебе на язык, тьфу ты! Каких нелюдей? Солдатов наших жалко.

Из домика потянуло кислой капустой. Артем поморщился.

– Что на обед? – спросил он.

– Будто ты не знаешь. Что у нас есть? Одна только кукуруза и капуста. Токмо, капуста, кажется, скоро закончится.

– И хорошо, – сказал Артем. – Не могу больше терпеть эту вонь.

– Это ты сейчас говоришь: хорошо, – сказал Ванька. – А когда ничего не останется, скажешь: как же я соскучился по капусте. Эх, ладно, надо следить за супом. Пойду я, пожалуй.

Артем остался перед входом, наблюдая как маятник нефтяной вышки ходит вверх-вниз, следуя взглядом за его мерным движением. Действительно, что остается в жизни, кроме протухшей капусты и харкающих кровью солдат?

К вышке подъехала ржавая цистерна, которая ежедневно возила топливо в город. Водитель, свесив из окна левую руку, обливался потом, осматривая копошащихся возле него людей.

– Черт, долго еще? – гаркнул он, высунувшись в окно.

Ему никто не ответил, и он развалился в кресле, закрыв глаза.

***

Под вечер в дверь постучался молодой гвардеец. Постучался и, не дождавшись разрешения, вошел. На вид ему было не больше двадцати пяти лет, был он высокого роста, с таким недовольным лицом, будто ему только что перед всей дивизией влепили пощечину.

– Нога болит, док, – сказал он.

Артем нахмурился. Гвардеец захромал к кушетке.

– Присаживайся, – сказал Артем.

Солдат, превозмогая боль, опираясь на руки, сел на кушетку.

– Показывай свою ногу.

Гвардеец потянулся к правой ноге и развязал шнурки берец. Артем стоял в метре от него, не двигаясь, наблюдая за ладонями со сбитыми костяшками, за движениями пальцев. За спиной Артема располагалось широкое двустворчатое окно, мимо которого прохаживался Ванька, затягивающийся махоркой. Артем обернулся и увидел его счастливое лицо.

Кому же быть во всей вселенной счастливым, если не идиотам? Ванька заулыбался еще шире, заметив Артема, и помахал рукой. Артем отвернулся от него.

Гвардеец снял с ноги носок, заполнивший кабинет сильным запахом прелости, и выставил больную ногу вперед.

– Вас гигиене совсем не учат? – сказал Артем, доставая из кармана халата белые перчатки.

– Мы сутками ходим в этих ботинках, какой с нас спрос, – сказал гвардеец. – Будто нам не в радость лишний раз помыться…

Артем нагнулся и, взявшись за щиколотку, приподнял ногу. Ноготь большого пальца врос в кожу. Палец посинел.

– Болит ужасно, – сказал гвардеец. – Я смогу служить?

Артем около минуты осматривал ногу.

– Травма не страшная, но нужно хирургическое вмешательство. Не срочно, но необходимо. Иначе так и будет болеть.

– Служить я смогу? – спросил солдат.

– Сможешь, – сказал Артем. – Приходи завтра в госпиталь, сделаем тебе операцию. Но после этого придется несколько дней полежать дома.

– Несколько дней?

– Несколько дней, ничего страшного.

– Да, да, ничего, – сказал гвардеец, взгляд его скользнул вверх по стене, пробежался по потолку с отваливающейся побелкой и потом вернулся к лицу доктора. – Надеюсь, командир меня не убьет.

– Завтра, – Артем взглянул на настенные часы, висящие над входной дверью, – в девять утра. Я тебя жду у себя. Дорогу знаешь?

– Да, док, знаю.

– Вот и хорошо, – сказал Артем. – Ничем больше помочь не смогу. Даже не обезболю – не разрешают на такую ерунду препараты переводить.

– Да ничего, – сказал солдат. – И на том спасибо.

Он начал надевать грязный носок.

– Подожди, – сказал Артем. – Давай хотя бы бинты наложим, чтобы дрянь не занести. Гангрена ведь нам не нужна?

II

Отопления снова не дали, и Лиза надела под вечер белый пушистый свитер. Артем, посмотрев на нее, улыбнулся. Она стояла неподвижно, как античная статуя, прислонившись к косяку двери. Из темноты выступали ее нерезкие черты.

– Мне пора, – сказал Артем.

Он не чувствовал ничего, кроме усталости. Ему хотелось поскорее со всем покончить и лечь спать.

Время подходило к полуночи, и нужно было спешить – проводник долго ждать не будет. Артем посмотрел в окно и увидел, как растущая луна прорывалась сквозь поволоку облаков. На улицах города, ставшими продолжением пустыни, не было ни души. Обжигающе-холодная ночь подминала под себя абсолютно все.

Артем вышел из квартиры, осторожно ступая спустился по лестнице и открыл дверь подъезда. За спиной висел тяжелый рюкзак, в котором находилась еда и лекарства для брата Лизы. Без каких-либо трудностей Артем добрался до места встречи и стал ждать.

Через несколько минут едва заметная черная тень отслоилась от расположенной рядом стены, и к Артему крадучись подошел проводник.