Оценить:
 Рейтинг: 4.5

Мещане

Год написания книги
1877
<< 1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 96 >>
На страницу:
31 из 96
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Бегушев слушал его мрачно.

– Но мне бы хотелось добраться до причины всего этого, – продолжал Тюменев. – Нельзя же все объяснять переходным временем, незрелостью нашею. Растем, растем и все вырасти не можем.

– Причин много… – сказал Бегушев. – Прежде всего – наше бестолковое образование: мы все знаем и ничего не знаем; потом непривычка к правильному, постоянному труду, отсутствие собственной изобретательности, вследствие того – всюду и во всем слепое подражание; а главное – сытый желудок и громаднейшее самолюбие: схвативши верхушки кой-каких знаний, мы считаем унижением для собственного достоинства делать какие-нибудь обыкновенные вещи, которые делают люди заурядные, а хотим создать восьмое чудо, но в результате явим, – как я, например, – пятидесятилетнюю жизнь тунеядца.

– Пятьдесят лет – не бог знает какие года; ты теперь можешь начать работать, если так ясно сознал свою ошибку, и которая действительно была твоею ошибкой.

– Что ты говоришь: теперь… Работать можно начинать лишь в молодости, когда человек верит в себя и во многое, а я уж не верю ничему!

Тюменев пожал плечами.

– По-моему, ты совершенно неправильно объясняешь сам себя, – начал он. – Ты ничего осязательного не сделал не по самолюбию своему, а потому, что идеал твой был всегда высок, и ты по натуре своей брезглив ко всякой пошлости. Наконец, черт возьми! – и при этом Тюменев как будто бы даже разгорячился. – Неужели всякий человек непременно обязан служить всему обществу? Достаточно, если он послужил в жизни двум – трем личностям: ты вот женщин всегда очень глубоко любил, не как мы – ветреники!

– Что же, я этим женщинам какое добро и пользу сделал?

– Ты им доставил несколько таких счастливых годов, каких они, вероятно, не встретили бы с другими мужчинами!

Бегушев при этом злобно засмеялся.

– Однако одна из них от этих счастливых годов уж умерла, – сказал он.

– Это ты вообразил, что она умерла оттого…

– Нет, не я; она мне сама это сказала.

– Мало ли, что человек говорит в предсмертные минуты, когда он, может быть, и сознание потерял!

– Нет, она это в полном сознании говорила. И потом: любить женщин – что такое это за высокое качество? Конечно, все люди, большие и малые, начиная с идиота до гения первой величины, живут под влиянием двух главнейших инстинктов: это сохранение своей особы и сохранение своего рода, – из последнего чувства и вытекает любовь со всеми ее поэтическими подробностями. Но сохранить свой род – не все еще для человека: он обязан заботиться о целом обществе и даже будто бы о всем человечестве.

– Это слишком большие требования, и я опять повторяю, что, черт возьми, с этими далекими вехами, до которых, я думаю, никто еще не добегал!.. Скажи мне лучше, что твоя Домна Осиповна? – заключил Тюменев.

Этим переходом разговора на Домну Осиповну он полагал доставить Бегушеву приятный предмет для разговора и тем отвлечь его от мрачных мыслей.

– Мучите» и страдает тоже благодаря моему характеру и недугам моим! – отвечал тот.

– Постой!.. Мне кто-то говорил… да, Хмурин этот… что она сошлась с мужем? – спросил неосторожно Тюменев.

Лицо Бегушева мгновенно и очень сильно омрачилось.

– Она сошлась только для виду! – проговорил он. – У мужа ее есть дед богатый, который написал им, что если они не сойдутся, то он лишит их пяти миллионов наследства! Они хоть и живут в одном доме, но у него существует другая женщина… Не сделать этого они нашли очень нерасчетливым!

Когда говорил это Бегушев, то у него лицо пылало: видно, что ему совестно было произносить эти слова. Тюменев же нашел совершенно рациональным такой поступок Олуховых.

– Конечно, было бы нерасчетливо! – подтвердил он.

– Летом, вероятно, я уеду с Домной Осиповной за границу, и уеду надолго! – добавил Бегушев.

– Отлично сделаешь! – одобрил его Тюменев. – А ты еще считаешь себя несчастным человеком и за что-то чувствуешь презрение к себе!.. Сравни мое положение с твоим… Меня ни одна молоденькая, хорошенькая женщина не любила искренно, каждый день я должен бывать на службе…

Послышался звонок.

Приехала Домна Осиповна. Она в продолжение всей болезни Бегушева приезжала к нему обедать и оставалась затем у него на весь день. Утро обыкновенно Домна Осиповна проводила, тщательно скрывая это от Бегушева, в беседе с своим мужем, расспрашивая того о всех делах его, даже об его возлюбленной, и по поводу взбалмошного характера последней давала ему разные благоразумные советы… О своих же отношениях к Бегушеву она хоть и сказала тому, что будто бы прямо объявила мужу, что любит его, но в сущности Домна Осиповна только намекнула, что в настоящее время она, может быть, в состоянии будет полюбить одного человека; словом, отношениям этим старалась придать в глазах Олухова характер нерешенности еще…

Встретив у Бегушева Тюменева, Домна Осиповна очень ему обрадовалась, предчувствуя, как оживительно беседы с другом подействуют на больного.

– Вот это очень хорошо, что вы приехали к нам в Москву! – сказала она, дружески и крепко пожимая руку Тюменеву.

– А с вашей стороны очень нехорошо, что вы допустили так расхвораться Александра Ивановича, – отвечал ей тот.

Домна Осиповна заметно сконфузилась; она подумала, что Бегушев рассказал Тюменеву о главной причине своей болезни.

– Что делать!.. Не в моей то воле… – сказала она неопределенно и потупляя глаза.

– Она одна и спасла меня!.. – подхватил Бегушев, желая снять всякое подозрение с Домны Осиповны в своей болезни, и при этом опять покраснел, смутно сознавая, что он сказал неправду.

– Кушанье готово! – возвестил явившийся Прокофий во фраке, белом галстуке, напомаженный, завитой и, видимо, хотевший торжествовать выздоровление барина.

Пошли в столовую. В конце обеда Домна Осиповна отнеслась к Бегушеву:

– Меня все граф Хвостиков умоляет, чтобы я позволила ему приехать и навестить тебя!

Домна Осиповна уже не стесняясь говорила Бегушеву при Тюменеве «ты».

– Пусть его приезжает; кто ему мешает! – отвечал Бегушев.

– Кроме того, madame Мерова желает у тебя быть, а может быть, даже и Янсутский, – присовокупила Домна Осиповна.

Последнему она хотела за его услугу по хмуринским акциям отплатить такой же услугой, то есть дать ему возможность встретиться с Тюменевым, чем тот, как она предполагала, очень дорожил.

– О, madame Мерову и я прошу принять! – воскликнул Тюменев.

– Я знала, что вам это приятно будет!.. – подхватила с ударением Домна Осиповна.

По своей житейской опытности она сразу же на обеде у Янсутского заметила, что m-me Мерова произвела приятное впечатление на Тюменева.

Когда встали из-за стола, Домна Осиповна собралась уехать.

– Куда вы? – спросил ее Бегушев с заметным неудовольствием.

– Мне мужа надобно проводить: он уезжает в Сибирь, к деду! – объяснила она.

– Уезжает? – спросил удивленным тоном Бегушев, и между тем удовольствие заметно выразилось на его лице.

– Да!

– И надолго?

– Конечно, надолго!.. Я сегодня же и извещу всех этих господ, что они могут к тебе приехать?
<< 1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 96 >>
На страницу:
31 из 96