Призраки Калки

– Ты кто таков, шиша, чтобы кремлёвским указывать? – не поворачивая головы, огрызнулся один из них.

Другой его сразу одёрнул и шепнул на ухо.

Все четверо сняли заячьи шапки, поклонились и ушли.

– Пошто били? – спросил Алёша.

– А так просто, мол, упаду или нет.

– Упал?

– Нет.

– Кличут как?

– Кондратом.

– Ты ж ведмедь, по виду взять. А эти кто? Мелки да прозрачны.

– Тебе легко сказать, ты из полка Поповича.

Алёша удивился:

– Откуда ведомо?

– Этот шепнул другому, мол, не связывайся, бо все они в буести зашибить могут… А ты ещё и с мечом.

– Супротив таковых и меч обнажать соромно. Да и то малый меч, но и он лишь супротив ворога, а эти – мшица. Неладно, когда забижают… – Он окинул взглядом Кондрата. – …пусть и немалых. Пошто сам по сопелке не сладил?

– Сирота я, одному несподручно, всё одно зашибут.

Жаль стало Алёше Кондрата.

Привёл домой.

Мамынька накормила.

Упросил отца взять увальня камни колоть на щебень.

Так стала их приязнь.

После и в оруженосцы сгодился.

…В Суздаль въехали при сумерках.

Трофим и Мария

Тяжко надвигался вечер.

Тучи грозные, лохматые ходили ходуном, да ветер скорбно подвывал.

Тягостно было…

И вдруг невдалеке зазвучал женский голос. Запел неожиданно легко и свободно, как жил, как дышал.

Светло и красиво лилась песня о том, как широки и раздольны рязанские просторы, что величава и вольна Ока-матушка, как прозрачны небеса над Русью и каким драгоценным узорочьем сияют над ней звёзды Божьи.

И утих ветер, и раздвинулись рваные лохмы туч, и засияли над Русской землёй, исходя тоненькими лучами, кристально чистые звёзды – целое Божье воинство защитников.

Какое время – такие песни.

Наши русские песни всегда отражали мир, в котором мы живём…

«Мария поёт, – догадался Трофим. – Дивен голос у молодой вдовы. Уж если Господь наградит чем-то, так то воистину Божий дар. Была ведь неприметная девка, молоко разносила, а однажды вечером у берега Оки запела – вся округа сбежалась услышать, и все толковали, что это ангел с небеси спустился».

Марию Трофим встретил на третий день по возвращении из неволи.

Он спускался к Оке, она поднималась по крутому берегу, в сарафане и убрусе. Глаза печальные, с ранними морщинками, лицо строгое, красивое. Ничего не осталось от беззаботной певуньи.

– Мария, ты ли?

– Я, Трофим. Пошто не признал?

– Другой стала.

– Время старит. Да и ты уж не прежний. С возвращением тебя!

– Спаси Господи, соседка.

Мария жила за три избы от Трофима.

– Как живёшь? Муж каков? Детки?

– Деток Бог не дал, а муж в прошлом году от горячки преставился.

– Царствие небесное!

На том и разошлись.

Негоже вдове с неженатым мужиком долго разговаривать.

Но живая душа к живой душе тянется.

Как-то раз Трофим проходил мимо, Мария как раз вышла кур покормить.

– Соседка, здравствуй! Помнится, ты молоко разносила по округе?

Спросил первое, что взбрело в голову.