К1. Объединенное созвездие

Что теперь делать? Проверить конверт? Вскрыть его? Оставить здесь и просто забыть? Да ладно! Что может быть такого страшного на карте памяти? В конце концов – вставлю в отдельный терминал, как посоветовал незнакомец. Я положил конверт во внутренний карман капитанской накидки, которая висела на стуле, повесил её на руку, надел сумку на плечо и отправился в доки.

Глава 2. Приятная неожиданность

Прошло не менее часа с того момента, как наш новенький, не более месяца назад сошедший с конвейера корабль класса «Искатель», покинул доки станции Залив. Хотя «сошёл с конвейера» – совершенно неправильное выражение по отношению к «Искателям». Эти корабли никогда не были и не будут в серийном производстве. Их всегда собирали на заказ, под личным пристальным контролем нескольких ведущих инженеров, только в лучших сборочных цехах Конгломерата разумных цивилизаций (коих в последние десятилетия развелось достаточно много в связи с расширением и вступлением в него новых членов). Получить заказ на сборку такого судна считалось знаком большого уважения к цеху. Заиметь его в пользование – символом чрезвычайной важности задания для Конгломерата. На нём находилось всё для удобства и работы особей любой из известных гуманоидных рас. Практически всякий отсек можно было переоборудовать в считанные часы под текущие нужды – начиная дополнительными каютами для перевозки пассажиров, заканчивая научными лабораториями. Но самой яркой отличительной чертой этих кораблей было то, что их никогда не маркировали. У них никогда не было серийных номеров. Словесное имя судну давал первый капитан, ступивший на борт. Выходя на связь впервые, он произносил фразу из разряда «Привет, я Великий и могучий», после чего корабль заносили в базу под этим именем. При пересечении с другими суднами к названию добавляли слово «Искатель». Их было семь на весь Конгломерат. Хотя теперь, по всей видимости, восемь. Имени этому кораблю я ещё не дал. И во избежание регистрации, во время выхода из доков, произнёс простое «Я искатель, прошу разрешения на выход из доков». Это осуждало высшее военное командование Конгломерата, хотя и не запрещало. А я спешить не хотел. Перед тем, как дать этому произведению инженерного искусства имя, хотелось привыкнуть к нему.

Корабль шёл своим курсом, ведомый Кирком, а я сидел в собственной каюте и вертел в руках конверт, размышляя о «чрезвычайной важности» и «секретности» миссии, суть которой мне пока не известна. Размышления прервал голос из терминала:

– Капитан Голиков, входящий вызов.

Я бросил взгляд на экран на стене. На нём висела улыбающаяся физиономия Кирка.

– Принять вызов, – картинка на экране ожила. – Кирк, буду у вас через пять минут. Собери всех в командной рубке. – Не дожидаясь ответа, я погасил экран, бросил конверт на стол и достал из кармана коммуникатор.

После того, как над ним поработает Виталий Лавров, он превращается в незаменимую и уникальную вещь. Десятки сенсоров и датчики устройства заработали в полную силу. По внешним каналам связи стал доступен интерфейс управления кораблём, а как приятный бонус – подробная карта местности. Причём всегда достаточно точная, а в большинстве случаев – ещё и с нанесением на неё всех живых объектов. Судя по карте, всё было в порядке. Члены команды направлялись к командной рубке. Одна только непонятная точка, обозначающая живой объект, вызвала у меня удивление. Она всё время меняла размеры, форму и температуру. Успокаивало лишь то, что сигнал исходил из отсека, определённого нашим научным сотрудникам. Видимо Евгений Михайлович захватил с собой одну из своих «крайне занимательных» форм жизни, которую сейчас изучал. Я поправил мундир (в первый день назначения на такое судно всё должно быть идеально) и направился в рубку.

Там было тесно, поскольку рубка не предназначена для торжественных сборов всех членов команды, насчитывающей более тридцати человек. Сейчас же экипаж построился в две шеренги, вышел в полном составе за исключением нескольких инженеров (которые никак не могли покинуть свой пост), навигатора (хоть и находящегося здесь, но сидящего в кресле, следившего за курсом и сверяющегося с сигналами маяков) и Кирка, о чём-то говорившего с ним. Впрочем, он при моём появлении вскочил по стойке смирно и скомандовал экипажу равнение на капитана. С соблюдением субординации под моим командованием у него было всё идеально. Навигатор тоже на мгновение встал, отдал честь и тут же вернулся к своему посту.

– Приветствую всех и поздравляю с зачислением в экипаж корабля класса «Искатель» под руководством капитана Голикова, – выпалил я стандартное обращение, встав рядом с Кирком напротив команды. – Каждый из нас знает, что попасть на корабль такого класса – большая честь и огромная ответственность. Поэтому я не буду говорить слишком много и просто скажу: главное – оправдать возложенное на нас доверие. Обо всём, что происходит на борту, должны быть в курсе мой первый помощник – капитан половинного ранга Кирк и моя правая рука – полковник Юлия Козырева, – при этих словах Кирк кивнул, а Юля сделала шаг вперёд, тоже кивнула и вернулась в строй.

После приветствия я прошёлся вдоль личного состава, пожал каждому руку, поприветствовав на борту лично, и снова стал перед командой.

– Работаем в нормальном режиме до прибытия. Ориентировочное время в пути от начала следования – десять часов. Итого, через восемь мы будем на месте. Юрий, – обратился я к навигатору, – всё верно?

– Так точно, Игорь Семёнович. Через 8 часов 25 минут будем у цели.

– В таком случае всем вольно. Разойтись. Евгений Михайлович, – вспомнив о «нечто» в исследовательском отсеке, добавил я, – мне нужен список всего, что есть у тебя в нём. Включая живые и неживые материалы.

– Слушаюсь, будет через 20 минут, – отрапортовал он и удалился вслед за всеми.

Я сел в капитанское кресло и приступил к изучению местности, в которую мы направлялись. Где-то в этом секторе находится один из командных центров Конгломерата. Не такой большой как Залив, но не менее значимый. Кроме того, несмотря на относительно небольшие размеры базы, доки на ней были огромной вместимости. Рядовым кораблям вход на станцию закрыт. Из базы данных судна, которая обновлялась при каждом входе в доки в соответствии с уровнем доступа заявленного экипажа корабля, я выяснил ещё кое-какую интересную информацию. В записях говорилось о том, что после очередной «большой демилитаризации» Конгломерата, там размещается около десяти процентов огневой мощи воевавших 53 года назад цивилизаций. Всё, что там сейчас хранится, находится в законсервированном состоянии и может прийти в полную боевую готовность в течение часа. Речь идёт, по сути, об огромной военной базе. Подобных специально оборудованных территорий, судя по записям, существовало ещё не менее десяти, но большинство из них меньше и они рассредоточены по обитаемой вселенной. На всех из них корабли хранились в законсервированном виде на случай «неизвестной угрозы». Создание этих баз утвердили в день подписания пакта об окончании Великой межрасовой войны. На нужды внутренней безопасности Конгломерата (проще говоря, на звёздную полицию) выделили одну десятую объединённой армии. По сути получалось, что мощь, идентичная мощи всей звёздной полиции, сконцентрирована на одной этой базе, в район которой мы направлялись. Такая информация пока не даёт мне ничего полезного, но принять её к сведению всё-таки не помешает.

Терминал «квакнул». Ага… Вот и отчёт Жени. Изучив список, я застыл глазами на несколько мгновений на последней строчке. Вроде бы всё верно, но что-то не так. Перелистав перечень ещё раз внимательнее, я понял. Не заявлено ни одной более-менее крупной формы жизни, способной перемещаться. Самым большим из упомянутого начальником научного сектора был метровой высоты кактус Вениамин. Обычный кактус, который Женя всегда возил с собой и, по каким-то одному известным суевериям, ставил обязательно поближе к экрану терминала. Он не мог менять размеры и уж тем более температуру. Это растение! Как оно может вдруг стать тёплым или вырасти за несколько секунд и опять уменьшиться? А то, что я видел на экране коммуникатора, изменяло свои размеры и температуру от ноля до сорока градусов по Цельсию. Итак, ничего необычного учёные с собой не брали. Что же я тогда засёк? Ещё раз достал коммуникатор и посмотрел на карту научного отсека. Нечто по-прежнему находилось там, но сейчас оно застыло и стабилизировало температуру. Судя по легенде в углу экрана, где-то между 30 и 35 градусами. Выше комнатной, но ниже человеческой.

– Кирк, пойду в научный сектор. Ты за старшего, – выпалил я и вышел из рубки.

Придя к «научникам», которые до сих пор разбирали и расставляли по ящичкам и столам свои вещи, сразу направился к полкам с контейнерами для образцов – именно из них то самое «нечто» подавало признаки жизни.

– Они пустые, – заверила меня Ира, не прекращая копаться в каких-то бумагах. – Только, пожалуйста, Игорь, не трогай здесь ничего, у меня всё по системе.

– Ага… По системе… – задумчиво произнёс я и щёлкнул пальцем наугад по одному из контейнеров.

Он завибрировал и начал менять цвет, после чего на его поверхности появились мои губы и контейнер выдал:

– Ага… По системе.

От неожиданности я отпрыгнул, зацепив при этом стул и без того нервной Иры.

– Я же просила осторожней, – выпалила она, но тут же замолчала, уставившись на то, что секунду назад было контейнером. – Женя, – обратилась она к мужу, – а что здесь делает Тимофей?

Я с недоумением уставился на Женю, одной рукой указывая на контейнер для образцов, на котором по-прежнему проявлялась часть моего лица.

– Действительно, Евгений Михайлович, что он здесь делает? – спросил я.

Женя недоуменно посмотрел на то, что ещё минуту назад выдавало себя за контейнер.

– Понятия не имею… Скорей всего лаборанты случайно положили вместе с контейнерами для образцов. Он любит превращаться в неживые объекты.

– Так. Давайте по порядку, – от осознания того, что я понятия не имею, о ком или о чём речь, уже начинал выходить из себя. Незапланированные говорящие контейнеры для образцов – это уже слишком.

– Куб. Куб памяти, – начал наконец разъяснения Женя. – Этот контейнер, нечто вроде хамелеона. Довольно распространённый вид с планеты М-56, которую иногда ещё называют Парком мутантов. В какой-то момент радиоактивный фон там очень сильно повысился, что разрушило всю тамошнюю эволюционную цепочку. Из-за нехватки жизненно необходимых ресурсов, большинство из выживших видов стали хищниками. Это же чудо природы! – Женя указал пальцем на куб, который опять стал напоминать контейнер. – Сумело приспособиться к новой среде обитания по-другому. Они «отказались» от перемещений, чем смогли снизить нужное для выживания количество потребляемых веществ. По сути своей – это нечто вроде водоросли. Всё необходимое куб получает из воздуха. А то, что ты видишь сейчас, – хитрый способ маскировки. Как у хамелеона. Но и этого было недостаточно для выживания. Рано или поздно они стали бы частью пищевой цепочки и их попросту сожрали бы соседи по планете. Потому у них выработалась ещё одна интересная особенность.

Женя приблизился к кубу и щёлкнул по нему пальцем, в точности как это сделал я несколько минут назад.

– Ага… По системе, – снова выдал куб, и вновь на нём появились мои губы.

– Вот! – торжествующе заключил Женя. – Куб запоминает происходящее вокруг и в случае опасности пытается повторить действие. Если в результате этого негативное воздействие на него прекращается – в следующий раз он будет дублировать то, что, по его мнению, спасло его от гибели.

– Но я видел на карте, как оно перемещалось!

– Возможно, он смог закрепиться на чём-нибудь подвижном. А может просто сообразил, что меняя форму, будет двигаться. Они, в принципе, очень быстро адаптируются к новым условиям. Полуразумные, а скорее всего, и разумные существа. Мы только начали их изучение.

– Понятно. И зачем он вам нужен здесь?

– Здесь – незачем. В лаборатории на Заливе мы ставили опыты, пытаясь применить его как хранилище данных. По всей видимости, объём содержащейся в нём информации просто огромен. Периодически Тимофей выдаёт события, которые мы классифицировали как факты столетней и более давности. Живут они тоже крайне долго, особенно в нашей благоприятной среде. Брать его с собой на корабль не входило в наши планы. Фактически – это срыв целого ряда экспериментов, и по прибытии на Залив я буду выяснять, как он сюда попал.

– Ясно. Он не опасен?

– Нет, абсолютно безобиден. Даже радиационного фона за время его изучения в нём почти не осталось. Он очень быстро самоочищается.

– Отлично, тогда пусть живёт. Только не потеряйте его, а то заползёт куда-нибудь в двигатель и всё… Ни Тимофея, ни нас. Почему, кстати, такое имя?

– Если на него попытаться наступить – он закричит «Тимофей». Одного из ребят, которые доставили его в лабораторию несколько лет назад, так звали. Они тогда исследовали Парк мутантов и товарищ по команде звал этого самого Тимофея перед тем, как наступить на это чудо. Куб, почуяв, что его сейчас расплющат, издал «Тимофей», чем и спас себе жизнь. Года два эти ребята таскали его везде с собой, показывая чудную игрушку всем подряд и зарабатывая на этом. Они и прозвали его Тимофеем.

– Что ж, выходит, этот живой банк данных летит с нами на задание. Он нам может пригодиться?

– Вряд ли. Максимум, что нам пока удалось в него записать, это фразы и видео на несколько секунд. Зато если бы мы взяли клавиатуру, сделанную нашими лаборантами, то могли бы на нём сыграть чижика-пыжика, – с улыбкой ответил Женя.

– Садисты, – выпалил я, поняв, какими методами они этого добились.

– Каждый учёный немного садист, – заметил Женя.

Я не стал спорить. До прибытия на место оставалось ещё много времени, потому задержался в научном секторе часа на полтора, слушая забавные истории об опытах с Тимофеем, попутно узнавая, какими ещё интересными, полезными и не очень испытаниями занимался один из лучших научно-исследовательских институтов вселенной. Перед уходом я ещё раз изучил инопланетянина и заметил, что рисунок на нём не имеет рельефа. Все кажущиеся выемки и впадины были просто очень точным изображением, составленным из тонких ворсинок на сторонах куба. Я потрогал их и отпрянул:

– Красиво всё-таки, – выдал куб моим голосом.

– Согласен, – заявил Женя, который даже не понял, что эту фразу изрёк не я.

Не став заострять на этом внимание, вышел. После визита в научный сектор решил, что не помешает, пока есть время, обойти остальные отсеки корабля. Во-первых, чтобы разобраться в деталях, где и что находится (устройство и строение суден такого класса я знал только по справочникам и симулятору), а во-вторых – пообщаться с персоналом поближе. Вдруг военные тоже захватили с собой что-нибудь «случайно»? И если у учёных это оказался незапланированный живой организм, то почему бы у военных не затесалась среди прочего снаряжения портативная ядерная боеголовка?