К1. Объединенное созвездие

– А в том, что все ещё помнят недавнюю войну. Пятьдесят три года – не такой большой срок, тем более для некоторых из наших союзников это даже не четверть жизни. Кое-кто из них воевал тогда и помнит, как всё началось. Банально боятся новой вспышки радикально настроенных дикарей, дорвавшихся до инопланетных технологий. В чём-то они правы. Земляне до сих пор даже между собой договориться не всегда могут, а уж если появится кто-то, против кого можно объединиться – проблем не избежать. Тем не менее радикалы объявятся в любом случае. Раньше или позже… И я считаю, что вскрыть этот «ящик Пандоры» нужно как можно скорее. Как раз из-за того, что в настоящее время нам будет кого привлечь, – специалистов, прошедших ту самую войну и тот самый путь к миру. Тех, кто смог объединить всех в то, что мы сейчас знаем как Конгломерат. В нём есть люди, которые со мной согласны, но им нужен официальный повод. «Толчок», так сказать. Подобным толчком может быть как большое научное открытие, так и большая победа в бою.

– И мы будем работать над этим по всем фронтам, – закончил я его мысль.

– Именно, – Сергей Иванович встал и прошёлся по кабинету, оставляя за собой шлейф сигарного дыма, пахнущего то ли болотом, то ли ещё невесть чем. Домом, наверное.

– Понятно. Изучать и держать ухо востро. Есть ещё что-то, о чём я должен знать? – уточнил я.

– Да, но все карты сразу выкладывать не буду. Удалённые исследования этой области ведут уже почти год, и требуется несколько экспериментов на месте, чтобы просто убедиться в правильности расчётов. Так вот… – шеф сделал паузу. – После серии испытаний, если всё пойдёт удачно, вы получите дополнительные вводные и отправитесь тремя кораблями в червоточину.

– Завещание написать дадут? Это ж суицид! А если это прыжок в бесконечность? – встревожился я.

– Сомневаюсь. Пока все расчёты и наблюдения показывают, что с вами всё будет в порядке. Ты же не думаешь, что мы сразу посылаем туда живых людей? Вначале отправили зонды один за другим с равными промежутками, получая по цепочке сигнал о скорости перемещения и состоянии пространства вокруг каждого из них. Таким образом, когда первый перестал двигаться, мы получили время полёта. А дальше уже рассчитали расстояние, на которое протягивается червоточина. Если скорость и интервал перемещения по воздуху зондов вычислили достаточно точно, то дистанция составляет около сотни миллионов парсеков. Это не прыжок в бесконечность. В худшем случае – билет в одну сторону.

– Успокоил, – перебил его я. – Я то думал, что никогда больше не увижу родных и близких, а оказывается, всего лишь они меня больше никогда не увидят. А мне их фотографии будут присылать с очередными зондами, – я начал заводиться.

– Не кипятись. Скорее, назад вернуться можно через ту же червоточину. И вероятней всего – вы возвратитесь в целости и сохранности. Конечно, если экипажи кораблей выдержат перегрузки.

– Выдержат перегрузки? – меня одолевали смешанные чувства. С одной стороны понятно, что чем экстремальней задача, тем больше «очков» землянам (и в общем всем, кто будет в экспедиции). Это может стать прорывом в науке и всё такое. Однако стоит ли так торопиться и рисковать? Можно подождать ещё какое-то время. Получить более подробные данные, детально всё проанализировать… – Сергей Иванович, – перешёл я на официальный тон, – к чему такая спешка? Год наблюдали, понаблюдайте ещё. Получим все данные и пойдём бороздить космос подготовленными.

– Совершенно верно. Наблюдаем уже год, но неделю назад аномалия и скорость засасывания вещества и пространства увеличилась в десятки раз. В парсеке от неё была небольшая планета. Размером с Землю. Так вот… Была… Ушла туда целиком. А это уже проблема. Сейчас величина червоточины и её положение не угрожают планетам Конгломерата, но мы не знаем, что вызвало резкое ускорение и рост дыры. Изменения привлекли внимание всего научного сообщества, и сейчас самое время совершить прорыв в исследованиях. Во-первых, если мы не сделаем этого в настоящее время, то кто-нибудь другой найдётся и шанс будет упущен. А во-вторых, если не выяснить, что повлияло на увеличение пробоины – рискуем получить бомбу замедленного действия, которая потенциально может перетащить известную нам ближайшую вселенную в неисследованную и, возможно, непригодную к жизни область.

– Логично. Выходит, мы и себе делаем хорошо, и Конгломерату. И всё-таки, как-то мне не по себе от этого прыжка «в никуда».

– Никто не говорит, что вас отправят в пасть вселенной, если ваши подготовительные эксперименты докажут, что это суицид.

– Пасть вселенной? Так вот откуда позывной корабля? Выходит остальные два – это «Бездна-2» и «Бездна-3»?

– В целом – верно, – подтвердил мою догадку шеф. – Вообще, мероприятие не так уж безнадёжно и «Бездна» – несколько утрировано. Шутки наших умников. Тех, которые в экспедиции не участвуют и остаются по эту сторону. Межтактовая связь будет действовать. С задержкой в неделю она работает сквозь аномалию в двух направлениях. Мы стабильно получаем данные от зондов с «той стороны» и всё говорит о том, что свойства пространства там на 99,9% схожи с местом в нашей области вселенной. Единственное, что нас насторожило, – большое количество материальных тел вблизи точки выхода.

– Что здесь удивительного? – возразил я. – Засечённая вами уплывшая в бездну планета наверняка не первая поглощённая. Вероятней всего, там скапливаются именно эти объекты.

– Да… Сначала мы тоже так подумали. Пока некий Степан Озеров, работающий в аналитической группе Бездны, не заметил, что объекты находятся недвижимо друг к другу. То есть на них не влияют взаимные силы тяготения. Кроме того, выходя из червоточины, каждый единожды занимает своё положение и застывает. Не сталкиваясь с другими. Больше сотни наших зондов покоятся там на расстоянии в несколько метров между ними. Они там висят как морковка на грядке у хорошей хозяйки – под линеечку с равными промежутками.

– А связаться с этой «хорошей хозяйкой» никто не пытался? Вдруг там действительно какой-нибудь дачник-переросток поселился, а мы ему красоту портим своими зондами? Ещё и три «Искателя» с полным командным составом собираемся заслать! Ану, как он обидится? – попытался пошутить я.

– Не мели ерунды, – шеф, который до этого прогуливался по кабинету с сигарой в руках, плюхнулся в кресло и затушил дымящийся окурок о пепельницу. – На тему того, что там есть и что там может быть, пообщаешься с Озеровым. Он состоит в экипаже второй «Бездны». Как только встретитесь – свяжись с ним и тот тебе всё расскажет.

Пока мы с шефом общались, на корабль начали стягиваться члены экипажа, а мой коммуникатор сообщал мне об этом, издавая звуки, моргая и всячески вибрируя. Сергей Иванович предложил переместиться на мостик нового корабля, чтоб я мог лично приветствовать экипаж и контролировать погрузку. Ещё с полчаса продолжалась муравьиная возня, а мы с шефом любовались командным интерфейсом и восхищались мощью и продуманностью нового судна.

Когда на мостик зашёл Кирк, я отдал приказ собрать экипаж на построение через час с готовностью вылету, после чего попытался задать шефу ещё пару вопросов относительно предстоящей миссии. Однако он по большей части отвечал дежурными фразами из разряда «это есть в карте полёта» и «действуй согласно стандартным инструкциям». В итоге распрощался со мной, собрался уже было выходить, но на пороге обернулся и сказал официально-торжественным тоном:

– Да… Ещё раз поздравляю Вас, Игорь Семёнович, с назначением. Я надеюсь, Вы оправдаете возложенное на Вас доверие.

– Спасибо, Сергей Иванович. Приложим все усилия, – козырнул я и встал по стойке смирно по левую сторону у капитанского кресла.

Шеф вышел. А у меня осталось ощущение, что я забыл о чём-то важном. Уже стоя перед построенным экипажем, вспомнил о конверте незнакомца. Всё-таки что-то он знал. По всему выходит, будто пакет я должен открыть уже находясь в точке сбора. Значит так и поступим. Выяснить хоть что-нибудь об этом человеке у босса не помешало бы, но увы. Как-то во всей суматохе тот странный тип попросту вылетел у меня из головы. Через терминал о таком лучше не говорить – мало ли кто может услышать, а лично руководителя я сегодня уже не увижу. Да и увижу ли вообще?

Команда выстроилась, как и вчера перед полётом – все в парадной форме, с горящими глазами и нескрываемыми улыбками, проступающими даже через суровые лица спецназовцев из ЗЕВСа. Коснувшись коммуникатора корабельной сети, я убедился, что весь экипаж в сборе, включая полуразумный куб, покоящийся в лаборатории научного сектора. На него предусмотрительно закрепили поисковый маячок во избежание потери и всяческого рода казусов. Теперь он отслеживался и мерцал отдельной строкой в списке экипажа корабля под незамысловатым именем «Куб Мутант».

После проверки наличия экипажа и ряда предпусковых тестов я сообщил команде о том, что задание, на выполнение которого мы отправляемся, может затянуться на долгие месяцы, годы, а возможно, мы вообще не сможем вернуться. Во избежание утечки информации до особого распоряжения вся связь с внешним миром за исключением командной рубки отключена. Тем, кто не готов к такому повороту, предложил пройти в комнату с «забывателем» для стирания из памяти недавних событий с последующей отправкой в Залив. После некоторой паузы для размышлений, убедившись, что отказываться от задания никто не планирует, я связался с командным центром, запросил разрешение на вылет и передал координаты следования навигатору. Мы вылетели.

Глава 4. Бездна и «Бездны»

Уже через 12 часов мы приблизились и вышли из междутакта в точке сбора. Рядом не было видно ни второй, ни третьей «Бездны». Впрочем, неудивительно. Мы прибыли раньше запланированного времени, чтоб изучить всё на месте без суеты и спешки. Червоточину было отчётливо видно на радаре. Корабельные датчики определили её так: «Аномалия уровня 55». Отметили красным и обозначили основные характеристики объекта, обозначившие его как отклонение от нормы. Коснувшись точки на радаре, я начал изучать свойства дыры, которые удалось получить поверхностным сканированием. Направление и ускорение материи возле пробоины говорило о колоссальной массе при относительно небольших размерах. На первый взгляд – ничего необычного, просто рождается ещё одна чёрная дыра. Но при детальном рассмотрении выяснилось, что притяжение к объекту возрастает не равномерно, а резким скачком. В одной точке пространства его как бы и нет, а уже через сотню метров – оно действует на полную и способно затащить в себя всё, что там окажется. Поведение всякого рода волн возле червоточины также вызывало вопросы. Они, в отличие от материальных объектов, ходили в обе стороны – как внутрь, так и наружу. Но не постоянно, а будто в полудуплексном режиме. Сначала излучение во всех спектрах идёт в червоточину, потом обратно. По всей видимости, визуально наблюдать этот эффект крайне интересно. Свет ведь тоже излучение.

– Кирк, наведи телескопы на точку. Передаю координаты, – начал я, но прервался.

Из междутакта вырвался корабль класса «Искатель». На экране радаров светилось две точки с надписями «Бездна-1» и «Бездна-3». Через мгновение появилась третья. Все три корабля были в сборе. Союзные судна стали в построение, предписанное картой полёта, и передали сигнал готовности выхода на связь.

– Со стороны, наверное, красиво, – задумчиво произнёс Кирк.

– Червоточина? – уточнил я.

– Наши корабли! Часто ли приходится видеть сразу три искателя в одном месте? Но да, дыра тоже должна выглядеть интересно. Ты хотел мне передать координаты для телескопов. Будем смотреть в ту самую бездну?

– Хотел, но теперь уже вблизи увидим. Не станем заставлять наших друзей ждать. Рассчитай прыжок в междутакт для троих кораблей с выходом на расстоянии в полпарсека до цели. Как только будет готово – передавай расчёты на все «Бездны» и отдавай команду на запуск. Придется наблюдать за аномалией с первого ряда.

– Так точно, – отрапортовал Кирк и начал передавать приказ навигаторам.

Всё время, пока мы летели к точке сбора, Юля провела, изучая карту полёта, и только сейчас закончила. Она наконец подняла голову и многозначительным тоном заявила:

– Интересное дело. Все эти эксперименты, странное поведение наших зондов с другой стороны. Игорь, ты читал карту? Есть хоть какие-нибудь предположения, что это такое?

– Карту смотрел бегло, потому мыслей пока никаких. Основные вводные мне дал Слепаков устно. О зондах он тоже говорил. Наверняка – это не случайные процессы и там кто-то есть. Он-то и упорядочивает весь хлам, попадающий туда через червоточину. Что сделает с нами, если мы туда провалимся, – я тоже понятия не имею и надеюсь из разговора с Озеровым прояснится хоть что-нибудь. Насколько понял – последнюю серию экспериментов с зондами проводил именно он и конечные результаты исследований ещё никуда не передавал.

– Капитан, у нас проблема, – обратился ко мне Кирк. – Мы не можем выйти из междутакта.

– Ошибка в расчётах? – предположил я.

– Исключено. Проверил несколько раз, они верные, выход за полпарсека до червоточины.

– И двигаемся мы прямиком в ту самую пульсирующую дыру, которую планировали изучать? – догадался я.

– Так точно, – поникшим голосом подтвердил мою догадку Кирк.

Мысль о том, что если мы не остановимся сейчас, то влетим прямиком в червоточину, меня, мягко говоря, опечалила. В карте полёта описывался опыт вхождения зонда в пробоину прямо из межтактового пространства. Связь с ним утеряна полностью. С другой стороны, если мы остановимся прямо в межтактовом пространстве – застынем там до тех пор, пока нас не вытащит оттуда другой корабль из обычного пространства. Но этого может и не случиться из-за опасности подходить близко к червоточине. Да и вообще – когда мы исчезнем с радаров и командование Конгломерата может решить, что нас засосала червоточина, и спасать уже в общем-то и некого. Вероятная гибель или застывшая вечность? Крайне интересный выбор, но умирать хотелось всё-таки меньше.

– Стоп всем кораблям, – выпалил я. – Выполнять без обсуждений.

Всё вокруг провалилось в небытие. Не потемнело, не взорвалось, не растаяло, а просто перестало существовать. Я ничего не ощущал, ничего не видел и не слышал, но почему-то понимал, что меня вроде, как и нет вовсе. Мир попросту стал на паузу. Потом вдруг всё появилось точно так же, как за мгновение до этого исчезло. Начала проявляться застывшая картинка окружающего пространства, в которой просматривалась командная рубка корабля. Всё застыло на тех местах, на которых было в тот момент, когда я отдал команду на остановку. Медленно, будто кисельные, мои глаза поворачивались в глазницах, издавая при этом неожиданно громкое шуршание. Я попытался повернуть головой и осмотреться, при этом услышал, как внутри шеи заскрипели мышцы и сухожилия. Постепенно всё приходило в движение. Незакреплённые вещи быстрее скользили вперёд, а я медленно падал. Компенсаторы экстренного торможения смягчили остановку, но не настолько, чтоб она не ощущалась вообще. Кажется, я падал целую вечность и ничего не мог с этим поделать. Мозг соображал в нормальном темпе, а мир плыл вязкой кисельной массой.

Вот он пол, я приближаюсь к нему всё быстрее, но по-прежнему недостаточно быстро, чтоб удариться. Кажется, будто просто плавно приземляюсь. А нет… Я ударяюсь о металл корабля. Лицо всё плотнее прижимается к полу, и это ужасно больно. Когда падаешь быстро, такую боль даже не всегда удаётся почувствовать. Я же ощущал её в полной мере. Слабую, ноющую, неприлично долго длящуюся боль.

Внезапно нормальное течение времени восстановилось. Я встал, отряхнулся и понял, что законы физики вернули власть над окружающим миром. Необычное ощущение. Ко мне тут же подскочили навигатор Костя и Юля, в момент остановки корабля сидевшие пристёгнутые в своих креслах. Кирк укоризненно поднял на меня взгляд, в котором читалась фраза «а я говорил, что пристёгиваться нужно всегда».

– Всё в норме, занять свои места и доложить обстановку, – скомандовал я.

– Входящий вызов, – зазвучал из динамиков голос бортового компьютера.