Джунгли Блефуску. Том 2. Джонни Кишки Наружу

– Знаешь, когда взаправду тонул корабль «Титаник», там была одна интересная история!

– Там было много историй, и все они плохо кончились!

– Нет, эта история кончилась, как ни странно, очень хорошо. Я бы не о том стал снимать фильм, как все эти пассажиры тонули, а о том, как один из них спасся! Ну, рассказываю!

– Давай!

– Один старый спившийся стюарт, которого за грехи как раз перевели только что на этот корабль с другого, как только услышал краем уха про пробоину в ««Титанике», в отличие от других сразу просёк, чем дело может кончиться, и потому не стал тратить время зря. Он по лестнице, хоть там навало лифтов было, что было сил, бросился на верхний этаж в самый дорогой бар, где стояли двухсотлетние виски и коньяки ценой в целое состояние. Старые коньяки крепкие, выдержанные! Лет по сто в дубовых английских бочках! Схватил он кучу бесценных бутылок в охапку, наверно от счастья у него заиграло тогда, откупорил их всех, выдул из горла сколько мог и сколько вмещалось в его пузе и упал тут же у бара как подкошенный. А тут уж не до него стало. Капитан с белым лицом в матюгальник всякую..ню несёт, кочегаров внизу ужу заливает вместе с котлами, которые вот-вот взорвутся. Мат-перемат кругом, все мечутся, как куропатки по лугу. А там наверху эти нувориши глупые, нацепив бриллианты, все сначала веселились да плясали до упаду, и в шампанском купались, оркестр наяривал вовсю «На сопках Конго», плясали они там от души, а потом, видят, посудина-то нах подвела тонуть стала. И стали они бледный вид иметь потихоньку! Никто такого даже в самых кошмарных снах не ожидал, а тут такое! Мать честная! Это что же такое деется? Где архистратиг с насосом? За билеты уплочено… его знает сколько, а оказывается, не только удобства и наслаждения с женщинами отменяются, но и неизвестно, кто выживет после такого обслуживаания, а кому, простите, кирдык-башка и крышка в мировом океане придёт! Мать честная! Гондвилл полный! Святители, угодники, где вы? Ну и, само собой разумеется, кораблик этот накренился, перекосился и в воду плавненько так и пошёл. Как по маслицу! И пошёл! В то время, когда пассажиры ужасались и шарахались от скрежета в трюме и криков умирающих старух на палубах, и в ужасе толпами бегали от борта к борту по палубе в мокрых штанах, не зная, что делать и только лопоча молитвы своему всесильному Иисусу Глисту, этот стюарт лежал внутри бара раскинув клешни вдупель пьяный, ничего не зная, ничего не ведая.

А потом случилось так, что корабль и вовсе треснул, надвое разломился и погрузился в пучину вод, где его только черти и ждали. Стюарта поволокло и потоком воды вместе с коврами и креслами сквозь разбитый иллюминатор как пробку от шампанского выбросило в синее море. Ничего у него не было, ни спательного жилета, ни круга, ни доски в руках, ничего! Был только высококачественный английский алкоголь в животе! И он плавал в холоднющей воде, опять же ничего не соображая, на автопилоте больше часа. А надо знать, что в такой холодной воде человек отдаёт богу душу за пять-десять минут! Так как он ничего не соображал и был мертвецки пьян, он не чувствовал никакого страха, а находившийся внутри него алкоголь давал ему тепло. Когда все на поверхности отправились к праотцам и качались на поверхности моря, накренив головы, уже мёртвые, он продолжал бултыхаться в ледяной воде, как ни в чём не бывало, а потом забрался в кресло и на нём песни буйные стал петь всё про величие Англии и вредоносность баб. Тут подошли корабли вермахта и его спасли! Вот как полезно иногда бывает быть алкоголиком!

– Хорошая басня! Переложи её на стихи! – сказал я ему, хоть меня рассказ, честно говоря, приколол.

– Это был святой человек, раз он спасся в такой переделке! Ему помогало Провидение и Бог!

Они стали о чём-то долго шушукаться, и у нас есть время чуть-чуть отвлечься от их чрезвычайно интересного разговора.

Примерно на полпути от нашей стоянки у края обочины растёт и множится местная свалка, я знаю, что она будет продолжать неудержимо расти вплоть до новогодних календ, а ровно в двенадцать часов ночи под звон кремлёвских курантов и речугу нашего шефа её торжественно уберут. Это и будет подарком властей местному народонаселению и его незлобивому нраву. Это – знак уважения! Наша компания, нанятая за две бутылки водки, будет принимать в этом активное участие! Так происходит каждый год! Эта черта – медленное, упорное, никогда не прекращающееся, песчинка за песчинкой, капля за каплей, накопление благ, всегда отличало местных жителей. Вы никогда не увидите на дороге или среди камней даже полушки, брошенные деньги можно скорее увидеть в горделивой столице, чем здесь! В столице, скорее не сбирающей камни, но неистово расшвыривающей их!

Рядом был довольно высокий, сутуловатый тип с пристальным взглядом из-под под таких густых бровей, что сам Брежнев изумился бы появлению конкурента. Он ходил из стороны в сторону с какой-то книжкой и декламировал дурацкие стихи, потом изредка шушукаясь с отдыхающими.

Мы не будем далеки от истины, если скажем, что этот печальный измождённый человек с умными глазами —жертва несчастной любви и его зовут Ральф.

Глава 14

Всемирная Энциклопедия Глупости

или

Пингвин Артобульд Паюсный

– Француз француженку поймал
В Бордо или в Марселе,
Француз француженку ….,
А мы? А мы потели! – звенел голос у моря.

Это Ральф распевался, собака! Чистый голосок!

– Это не высокая поэзия! Это эпигарма! – поддел его я, но он почти не заметил. А потом повернул голову и спросил:

– Ну и что?

Я решил с таким не ссориться. Брови его мне понравились.

– Ну здравствуй, добрый Артамульд Паюсный! – говорю, – К тобе мы шли!

– Кто здесь Паюсный? Паюсного на выход! – говорит.

– Тогда разрешите обратиться письменно?

– На веленевой бумаге только! За иное руки отобью!

– Лады, пингвин! Итак! Пишет тебе твой покинутый сын Майкл Пингвинов..! Здесь, в Оптиной я стал настоящим человеком и постигаю науку уединения и кайфа!

– Безграмотные что-то накропали! Не Пиплийку ли снова?

– Нет, ручаюсь! Но Пиплия в твоих руках, Марцелло!

– Пипли-Шмибли!

– Час от часу не клёвей!

– Отчего? Раньше в стране одне Курицыны жили!

– Куриц убила индустриализация!

– …с ними всеми! С курицами и индустриулицами! Здравствуй, племя молодое, незнакомое! Чего надобно?

Его звали Альберт.

Вождь племени Маракешу Ксения Вудул Второй имел семь жён, шесть автомобилей, пять мотоциклов, четыре туалетных комнаты, три умывальника, два стула и один книжный том – Библию!

– Мужчина, если он уходит из семьи, должен всё оставлять! – с выражением, заставлявшим подумать, что его зомбировали в ЦРУ, заявлял он.

Альберт же, живя в новых городах, естественно не мог не встречаться с разными женщинами и не мог не учитывать опыт вождя племени Маракешу Ксения Вудула Второго.

– Это соображение имеет под собой изрядные основания! Есть множество жён при оставлении которых муж рискует не только потерять накопленое, но и расстаться с самой жизнью. Таким образом, лучше потерять всё, но оставить себе жизнь, как приятный сувенир!

А вообще фарисеям не место на земле!

– У него в голове были полипы, и они вызывали у него видения!

– Лемцы, ко мне!

– Эту армию долбали до тех пор, пока не раздолбали и не принялись за другую!

– У нас много армий! Армией больше, армией меньше! Какая разница!

– А неизвестный солдат?

– Тут любой солдат неизвестен! Хотя в нашей истории есть два известных?

– Кто же это?

– Саблин и Жуков!

– Вот и и так же думаю! Жаль такое Лемцы не додолбили! Сейчас бы баварское пили, а не бегали по разваленным городам и не слушали бы разглагольствования о поимке очередного взяточника!

– Тут всегда были взяточники! И при немцах были бы!