Джунгли Блефуску. Том 2. Джонни Кишки Наружу

– Комрад! Ну, что «Бомбы на Бранглию!»? Грянем?

– Отчего ж не грянуть? Грянем!

Глава 13

Правильное заглавие романа и что из этого вытекает!

Итак, мой роман о дикой жизни в лесу будет называться «Мормонские Трусы». Решено! Да, теперь решено без возврата!

Написав название, автор на минуту замирает и задумывается – он вспоминает былое!

Здесь, на узких улицах можно встретить высокого человека бесцельно бредущего невесть куда с печальным выражением лица и сворачивающего к складским розвальням, где он видимо живёт на птичьих правах. Из-за спанья под навесами он всегда окутан пыльным облаком, и похож на безумного пекаря, сбежавшего из пекарни. В то время, как где-то разрабатываются быстрые, как ураган нано-танки и способные проникнуть даже в задницу нано-штурмовики, здесь люди, как и миллион лет назад живут преимущественно доброхотными даяниями. В то время, как смертельно больной Стив Джобс какого-то… рвётся в будущее, здесь, в ущелье всё погружается в полное и бесповоротное средневековье.. Хотя вон тот толстенький господин, ныне спящий под забором, считает, что мы недалеко ушли от центров мировой цивилизации и нано-самогон, которым славится наше ущелье, ещё утрёт носы светилам мировой науки. Он, кстати, выпил сейчас его грамм двести! Посмотрите, как меняется его лицо! Глаза его меняются местами. Впечатляет? А вы говорите, нет чудес и свершений!

Кажется, нам готовы помешать вон те двое странных типов, один с дёргающейся половиной лица, а другой – с издёрганной душою.

– Прилетающая каждые тридцать лет Большая Соплевидная комета и на сей раз не заставила себя ждать! Было сообщение, что она пройдёт около земли на расстоянии всего сорок миллионов километров и окажет прошу заметить, сугубое влияние на самочувствие некоторых людей!

– На тебя и Папу Римского!

– Бак всё знает! Ему наврать с три короба – раз плюнуть!

– Я ему тоже врать буду!

– Мне уже поплохело! – говорит тогда Бак, и театрально так лоб рукой закрывает.

– Дайте вина! Люди! Хэлп! Придите и обрящетеся! Я иду к вам с с миром! Дайте немного вина! Литургия без вина невозможна! Литра три на первый раз хватит! Где святой Павлуша? Куда все делись? Почему все покинули меня? Я кажется, умираю! Смерть моя будет ужасна! Я ухожу непонятым! У-хожу инкогнито! По Бранглийски! Не отмстив предателям, не отдав долги! Не успев совершить ни одного чуда и не наделив пойлом младенцев! Люди мира! О, как вы жестоки! Вы не хотите делиться малым, когда я дал вам большое! Рюмочка хереса могла бы спасти хорошего человека! – почти спел Ральф, приподнимая голову над камнем. Его лицо и камень цветом и всем остальным были столь схожи, что я только диву давался, как изобретательна и прихотлива матушка Природа, – Откройте мою шкатулку с моим завещанием!

– В шкатулке была засушенная писюлька английского посла!

– Может пиписка? Может так лучше сказать?

– Один бог знает, что лучше! Я в замешательстве! Не учите меня жить! – сказал Фрич важно, как посол с вверительными грамотами из Республики Того.

– А правда, что писюлька у кита костная?

– Да, есть проблема! Биологические фишки очень сложны! У кита костная, у посла – постная! Я с трёх лет не ел, не пил, в школу не ходил, а только разглядывал китовьи писюльки. Моё призвание открылось мне! Моей учительнице удалось отвлечь меня от писюльки, только когда она дала мне в руки венский порнографический журнал.. Вот просто ничем не интересовался, как мать зовут забыл, только разглядывал писюльки! А теперь круглые сутки готов отвечать на твои пионэрские вопросы!

– Очень похоже! Знаешь! Ты очень похож на человека, который в школу не ходил, а только разглядывал китовьи писюльки!

– Это что, Чехов тут загибается? Не надо нам таких! Мертвец из Баден-Бадена! Шампанского требует! Икры! Вот ещё не хватало такого позора!

– Мартышки трахались на маминой постели! Чего секретничаете? – подозрительно смотря на нас, говорит дергунчик.

– Хорошее начало для поэмы! Мартышки трахались на маминой постели! Фрич! Запиши! Быстро!

– Я таких стихов не пишу! Я хорошие пишу!

– Хорошие? Он пишет хорошие? Кто это такой?

– Отец Люминий! Каково состояние дел в нашем приходе?

– Граф Ошмёткин! Не много ль пессимизма в столь ранний час?

– Представляете, у нас в Дубовке, где куча разных разваленных и сожжённых пионерских лагерей, в покинутых зданиях с выбитыми стёклами, живут убежавшие из зоопарков, цирков и других присутственных мест, мартышки. Раньше там обитали соболя и нутрии из распущенной меховой фабрики имени Толбовича, но они ушли вверх по реке, их слишком били местные охотники, и они испугались. А мартышкам хоть бы что! Они сильно размножились, заняли многие корпуса, забрались на кухню, обжили их, и теперь предъявляют претензии на всю территорию лагеря! Боюсь, что двинутся на столицу!

– После дождичка – в Чимкент!

– Молчать, Филюрин! Вот они попёрли в столицу! И что? Хремель сияет всеми огнями! А там только этот вечно заплаканный младенец с ведёрком манной каши и его хитрый наставник Квазимодо! Некому защитить древний Блефуску! Мартышки всепроникающи! Они представляют из себя про-бле-му! Слышите? Про-бле-му! Нападают на подводы и почтовые кареты! Посягают на государство! Подтираются флагами и растяжками! Девственницам с ними нет сладу! Или им с девственницами, не знаю уж, как сказать! Ещё там много цыган и туркменов! С этим вообще лафа! Тпру-у! Слышите? Слышите? Это они! Идут! Рокот какой! Мама! Мамочка!

– Что это за крики? Нет, правда!

– Тихо! Мартышки принялись размножаться! Они насилуют циркового слона! Теперь никто не может зайти в пионерский лагерь! Они очень ревнивы! Бежим отсюда! Так страшно жить!

– Ничего себе! Хорошее место для отдыха! Тебя это радует?

– Неплохое! По крайне мере, не скучно!

– Мы идём туда?

– Скорее оттуда!

– Куда, шеф! Куда?

– Туда!

– Миляга! Готовь планеры и крючья для нападения на колумбарий!

– Смерть обезьянам!

Вообще эти двое тоже очень похожи на обезьян, но слава богу, они об этом не знают! Они отваливают от нас и теперь можно сосредоточиться. Ей-богу можно!

– Мы пишем летопись современности, куём надёжные контуры будущего!

– Чуть охладись! Охолони! Ты чо, не видишь, у этой страны нет никакого будущего!

– Знаю! Но на всамом деле, может забыться, забыть об этом, идти к концу с высоко поднятой головой, как оркестр «Титаника», который играл весёлые немецкие марши до конца, до тех по, пока вода не стала заливать их до макушки! Никто не знает, что такое жизнь!

– Никто! Кроме меня! Я – знаю!

– Выдохнул! Нах! Ты бог что ли?

– Лучше! Я будетлянин! У-уууу!

– Ты никому этого не говори! Тут могут убить за такое!

– Сынок, Буратино!

– Лулу Марлен!