И стражей слышен грозный глас,
Меж их клинками не замечен
Никто не прошмыгнет в сей час.
Замедлив быстрый шаг, плутовка
Шепнула что-то невпопад,
Послушная пред ней веревка
Ослабила мешка охват.
Кошель вздохнул, и тут же пальцы
В него колдунья запустив,
Изрядно там пошерудив,
Сначала вытащила пяльцы,
Затем клубок и решето,
В досаде фыркнула: «Не то!».
Достала зеркальце, взглянула,
Себе, любимой, подмигнула,
Но убрала вновь с глаз долой.
Еще пошевелив рукой,
Скатерку чудную достала:
«Не то!» – едва не завизжала,
И – шепотом мешок бранить:
«Со мной удумал ты шутить,
Бурдюк проклятый? Ну-ка, быстро
Подай мне то, что я ищу,
Не то – гляди, в твой бок со свистом
Кинжал свой быстрый запущу».
Мешок зафыркал, закривился
И неохотно подчинился…
Тогда из глубины безбрежной,
Закончив бесполезный спор,
Расшитый нитью белоснежной
Он чудо- выплюнул -убор
И, обвязав веревкой шею,
Закрылся наглухо скорее.
Колдунья, время не теряя,
Накрылась шапкой по глаза:
«Оно! Оно!» – все повторяя,
Исчезла. Вот где чудеса!
Лишь злой кинжал остался виден,
Но разве взгляд он привлечет?
Кусок железа безобиден.
Вот, если в руку кто возьмет –
Тогда совсем другое дело!
А так глазам поверь поди.
Тем временем движеньем смелым,
Оставив стражу позади,
Кинжал скользит по тканям белым,
Покои спящих впереди!
Пробился, тянется к постели,
Желаньем мерзким ослеплен,
Приблизился к заветной цели,