Иван на войне. По запискам лейтенанта. Серия «Русская доля»

– Так чего же ты хочешь, чтобы она пять лет одними твоими обещаниями жила? Так что ли?

– Ничего я не хочу, но такая жена мне тоже не нужна и вообще все это запутано так, что после войны разбираться будем, если выживем.

– Вот тогда другая – семейная война начнется. – попробовал снова пошутить Соловьёв.

– Шутки, шутками, а ты все же, Саша, скажи, скольких ты вдов в Ленинграде оставил?

– Одну – Настю.

– А Катю? А Ольгу?

– Катя не в счёт. А Ольгу ещё не оставил. А у тебя то, Ваня, тоже была «времянка» и тоже на Бенуа. Забыл уже? – в свою очередь напомнил Ивану Соловьев.

– Была, так и что? Я ей всегда так и говорил, что она «времянка», ну, не такими конечно словами, а так намекал – недвусмысленно. Просто говорил, что у меня жена, дети, переписываюсь, мол, аттестат им регулярно высылаю. Так что у нас с ней всё по-честному было, без обмана.

– Ну, может быть у тебя жена и заслуживает такого благородства. – подытожил Соловьев.

– Наоборот, Саша, у меня жена как раз этого совсем не заслуживает. Она у меня – геолог.

– Не понял, а это что значит? – заинтересовался опытный Сан Саныч.

– Это что-то вроде партизанки – разведчицы, сегодня здесь, а завтра там, то под крышей, то под кустом. Да плюс ещё и характер – хуже моего. Бежать от такой надо было, да подальше, а не сходится. А посылаю аттестат из-за детишек, жалко их. Они то тут при чём? Они то – моя кровь, о них и сердце болит, больше ни о ком. Больше ни кто ни чего не заслуживает. Вот так брат! – поставил точку в этом тяжёлом разговоре Иван, доставая из второго кармана ещё одну чекушку.

– И то правда, мужики, а то вы, что-то совсем как-то расклеились. – вмешался Тутышкин. – Давайте лучше выпьем за победу!

– С вашими женами, без седьмого стакана не разберешься, – поддержал Чернов. – Послушаешь такое, так и не женишься ни когда.

– Друзья, хорош о печальном. Давайте за победу, она уже близко, как чувствуешь Иван, своим седьмым чувством? – подбодрил товарища Сан Саныч.

– Сейчас, выпью, сосредоточусь, да и загляну в будущее. За победу! – поднял стакан Животов.

Офицеры встали и выпили не спеша, думая каждый о своём.

5.В резерве

Если в чайной офицер изолирован от неприглядной военной обстановки и разрухи, подобно горячему напитку в термосе, то пребывание его в армейском резерве можно сравнить с магазинной частью ствола пушки. Сидит он, офицер, в резерве так же, как и снаряд за толстыми стальными стенами. Сидит день, сидит два, сидит месяц и может быть извлечен из него, из резерва по мере надобности: в случае пополнения потерь или формирования дополнительных подразделений при подготовке к наступлению. Но может, и в любую минуту по команде сверху, быть спущен курок и снаряд-офицер с грохотом молниеносно вылетит в заданном ему командованием направлении.

В таком состоянии преобладающего безделья, резервист ничем серьезным заняться не может, как на то не наставляет его начальство. Убивают время в резерве следующим образом: играют в шахматы, домино, украдкой – в карты. Очень популярны рассказы о романтических похождениях. Особенно много рассказов о похождениях за последние дни, когда резерв перемещался из Ленинграда в Гатчину. Каждый, на прощанье, повидался и попрощался со своей знакомой, крепко напился и навеселе прибыл к месту назначения, обязательно с опозданием, о чём имел «удовольствие» отчитаться. За что ему и была выписана порция люлей.

Первый вечер в резерве был особенно оживленный.

– Товарищ капитан! – лихо, по-уставному, отработанным командирским голосом, докладывал Сан Саныч Соловьев капитану Анатолию Михайловичу Александрову. – Вечерняя поверка офицерского резерва произведена. Все на лицо, за исключением: пятеро – в пути, трое – на ногах, но дойти не могут, четверо – на боевом взводе, а остальные в разброде! – не удержался и расплылся в улыбке Соловьев. – Разрешите и мне присоединиться к офицерскому составу.

– Немедленно собрать и шкуру содрать! – включился в шутку Александров, спускаясь с верхних нар.

– Есть! Так точно! Мне – офицеров собрать, а вам, товарищ капитан, шкуру содрать… – бодро доложил Сан Саныч.

В это время вошли Животов и Чернов, явно уже навеселе.

– Шкуру будем драть ни с меня, а с первого Чернова, а потом и с самого Животова, – заключил капитан Александров.

Один за одним подтянулись и другие офицеры. В неуютной, плохо освещенной, холодной и грязной комнате с двухъярусными нарами, наполовину застланными соломой, стоял тяжёлый затхлый запах табака, спирта, консервов и ещё всякой съестной всячиной. Собравшиеся делились последними любовными приключениями, присаживались к столу, ужинали и после непродолжительной возни, устроившись кое-как на нарах, почти сразу засыпали…

Тут дверь резко распахнулась, и в комнату вновь пахнуло морозным воздухом. На пороге стоял замначальника штаба резерва старший лейтенант Свиридов, в руках он держал стандартный лист бумаги. Это был список офицеров, срочно вызываемых в штаб резерва.

– Старший лейтенант Соловьев!

– Я!

– Лейтенант Чернов!

– Я!

– Лейтенант Животов!

– Я!

– Младший лейтенант Тутышкин!

– Я!

– Немедленно собраться и убыть в штаб дивизии!

– Четыре я и без меня… – поворачиваясь на нарах, прокомментировал капитан Александров, – Саша! Жди меня, и я приду!…

В штабе дивизии капитан строевой службы, опросил всех офицеров по личным делам, затем сообщил:

– После взятия города Гатчина, в котором мы сейчас находимся, наша стрелковая дивизия, преследуя противника, дошла до реки Луга, сильно укрепленной немцами. По, только что полученным сведениям, дивизия пошла в обход, вправо, вот смотрите, капитан очертил указательным пальцем полукруг на расстеленной на столе карте.

– А вот здесь, – он остановил палец на одной точке, – дивизия должна форсировать реку и в обход лесом атаковать город Луга с тыла.

– Сегодня утром из Гатчины в том направлении выдвинулся запасной полк. Ваша задача: догнать этот полк до того, как он дойдет до места назначения. Вот сюда, – капитан ткнул пальцем в карту. – В любом случае необходимо установить его место расположения и присоединится к нему. Там, на месте, незамедлительно, набрать четыре роты, укомплектовать младшими командирами и форсированным маршем догнать дивизию. Дивизия очень нуждается в пополнении. Это понятно?

– Понятно! – хором ответили офицеры, – карту дадите?

– Карту дам. Старшим назначаю старшего лейтенанта Соловьева, – и, обращаясь уже к Сан Санычу, продолжил: – Сейчас, выйдете из города и ловите первый попавшейся транспорт. Берете его в своё распоряжение и вперед, догонять полк. Всем всё ясно?!

– Так точно! – снова хором ответили офицеры.

– А теперь идите оформляйте личные дела, после зайдете для получения предписания.

В течение часа, оформив документы, четыре офицера вышли из города, преодолевая природные силы тьмы и внутренние силы инерции, удерживающие всякого пытающегося изменить своё место нахождения и образ жизни. Они шли быстро и молча, неся каждый свои нелегкие мысли: о темноте, о неизвестности, которая ждет их там за поворотом, запорошенном щедрой февральской метелью. Что их ждёт на этой, усеянной со всех сторон воронками от взрывов, прифронтовой дороге? Гатчина, казавшаяся разрушенной и неуютной поначалу, теперь казалась уже какой-то своей и почти родной. С сожалением, вспоминались офицерами оставленные, застланные соломой, нары в душном натопленном расположении резерва, чайная на площади, Клава, чай с булочками, и странный уют чужого города.

– Теперь, бы, перед серьезным походом, надо бы было зайти в чайную и принять «сырца», – прерывая молчание, как будто про себя, но вслух проговорил Животов, – но, увы, чайная закрыта, деньги пропиты, и времени уже совсем нет…

– Прощай Гатчина – царская резиденция! Прощай Клава и чайная! – попытался поднять дух офицерам Сан Саныч.

– Почему прощай, Саш, может быть до свидания! – обнадёжил всех Тутышкин.