Транзит

Лера с любопытством прищурилась.

– Ого! Вам доступны данные альтернативных опросов? Кто же их проводит?

– У журналистов свои источники. Не имею права раскрывать, – Игорь залпом осушил стакан.

– Что же насчет социологии?

– Я не очень ей доверяю. В стране с таким режимом очень трудно получать правдивые ответы.

– А мы при чем? – Лера тоже выпила до дна.

– А вы, то есть ваш «Национальный блок», имеете от трех до шести процентов, смотря кто опрашивает. Уровень поддержки вроде слабый, не сильно выше статистической погрешности. Но «дядьку» от вас буквально трясет, он даже имя вашего лидера ни разу из принципа не произнес.

Активистка «Блока» звонко засмеялась.

– Аллергия у него на нас!

– Ну, а если серьезно, сколько избирателей реально может пойти за вами? По личным ощущениям?

– Маловато в нашей стране избирателей, больше мобилизованных и призванных, – с этими словами Лера налила им обоим еще пива. – Лично я думаю, что от двадцати до двадцати пяти процентов мы точно получили бы на свободных выборах.

– Цифры на самом деле внушительные. Ядерный электорат «дядьки» вряд ли существенно больше, чем ваш, – сказал Игорь.

– Разве это внушительные? Процентов пятьдесят как минимум – абсолютное болото, – с горечью ответила Лера.

Егоров выпил снова, закусил нарезкой без хлеба.

– Сейчас «дядька», хоть и не шибко возлюбил вас, но лицом к Европе старается быть. Гонения прекратил, конгрессменов у себя в загородной резиденции принимает, Всемирный банк обхаживает.

– Обхаживает, чтобы у державы больше денег выбить. Или чтобы ему прошлый кредит списали. Знаем его тактику, она с годами не меняется. Так и будем бултыхаться между Западом и Востоком, – Лера тоже взяла кусочек нарезки.

– По-моему, национальное государство – это уже утопия, – совершенно искренне сказал Игорь. – Я смотрю, как столица державы в натуральный Вавилон превращается, и в наших регионах похожий процесс идет, только медленнее.

– Вашему Вавилону лет пятьсот уже, а мы этого не хотим, – возразила ему Лера. – Через нашу землю столько войн прошло, столько бед… Мы своей собственной жизнью не жили почти. Неужели права не имеем?

«Она красивая по-своему, хоть и маленькая совсем, по плечо мне. Как у нее глаза вспыхивают, когда заводится!.. О чем ты думаешь вообще? Проект на грани провала, наверху хрен знает что происходит. Осталось еще шестнадцать часов продержаться. Вру сам себе, больше. Шестнадцать часов и одиннадцать минут…»

– Вы торопитесь?

– Нет, машинально на часы посмотрел.

Игорь, отвлекаясь от мрачных мыслей, откупорил вторую банку.

– Где же основа национального государства? «Совок», который вы ненавидите, да и я презираю, всё перемолол. У страны, по сути, даже своего языка нет.

– Язык только в глухих деревнях остался, еще у горстки этнографов, – кивнула Лера. – Иногда и мне кажется, что шанс давно упущен.

– Романтическая мечта как программа?

– Знаете, лучше умереть с романтической мечтой, чем жить в хлеву.

Пиво допивали в тишине, которая напомнила Игорю минуту молчания на похоронах.

– А где папа вашего милого мальчика? – довольно бестактно спросил он.

– Понятия не имею, мы даже не расписывались, – сказала Лера.

– Тяжело так.

– Да, тяжело. К нам с обыском два раза из МВД приходили, всё переворачивали. Олег помнит. Следили за квартирой, свастику малевали на входной двери. Соседям что только не плели про меня! В вашей любимой державе такого нет?

– В ней всего хватает, – признался Егоров. – Как же выкручиваетесь?

– Как можем. Я случайными заработками перебиваюсь, на постоянную работу не берут. Предупреждение имею как антиобщественный элемент. Даже банковская карта у меня заблокирована, между прочим. Но везде есть нормальные люди. Мама помогает, друзья.

Лера вздохнула и открыла упаковку сока.

– Или вы чая хотите? – спохватилась она.

– Много чего хочу, но идет как-то всё не так. Наперекосяк идет.

В кухне стало слишком тихо, и политтехнолог понял, что не слышит телевизора. Подвешенный на кронштейн у холодильника, он был включен на минимальную громкость, в основном ради картинки. Сейчас картинка с площади Самобытности пропала. Экран не показывал вообще ничего, кроме статичной заставки. «По техническим причинам вещание телерадиоцентра временно приостановлено. Приносим вам свои извинения», – значилось на ней.

– Такое часто бывает?

Лера уловила тревогу в его голосе.

– Время от времени, когда профилактика. Но это днем обычно.

– Одну минутку, – извинился Игорь, вставая из-за стола.

Выйдя на узкий балкон и чуть не ударившись коленом о велосипед, стоявший там, он позвонил Диме на тайный номер.

«Абонент не отвечает или временно недоступен», – пропел ему в ухо искусственный голос.

Егоров плюнул на конспирацию и набрал основной.

«Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

– Лера, я пойду, – объявил он, вернувшись в кухню, и запнулся.

Обладательница волнующих зеленых глаз стояла перед ним в расстегнутой толстовке, под которой не было ничего из одежды или белья.

– Не хочешь остаться?

Глава седьмая

Партизанской тропой