Минимальное воздействие. Книга 1

Минимальное воздействие. Книга 1
Алексей Даньшин

Переломные моменты в истории России с участием попаданцев из будущего. Без магии, суперспособностей и роялей. Мы аккуратненько! И нас много!

Алексей Даньшин

Минимальное воздействие. Книга 1

Дисклеймер

Данная книга является художественным вымыслом автора, не пропагандирует и не призывает к употреблению алкоголя, табака, наркотиков, смене пола, нетрадиционным отношениям, межнациональной розни, религиозным конфликтам и другим действиям, запрещённым законодательством РФ.

Имена, персонажи, события и места их действия, а также упоминаемые в сюжете произведения искусства, а также тексты песен или стихов, являются вымыслом автора и не имеют ничего общего с реальными людьми, событиями и известными читателям произведениями искусства или любого другого творчества. Ну может кроме отдельных букв или некоторых словосочетаний. Но такое сходство – это явная случайность.

#

Глава 1

– Сколько? – спросил Магистр, нервно перебирая чётки. Прорыв был большим, но как-же каждый раз его всё это выводит из себя. Привыкнуть к такому за долгие годы службы он так и не смог. Снова у него начался нервный тик и тремор в правой руке.

– Шестеро, – десятник смахнул со лба прилипшую соломинку и угрюмо посмотрел на Магистра. – Всех почти сразу. Троих затоптали на левом фланге, девку на копьё подняли подле обоза, и ещё двое бежать пытались, но татары их стрелами побили. Не успели мы.

– Дьявол побери этих попаданцев. Третий раз не успеваем. – Магистр зло сплюнул, смачно выругался и перекрестился слева направо. Не то, чтобы он прям вот всех людей любил и трепетно к самой жизни относился. Скорее наоборот. Насмотрелся он в своё время на разных оголтелых отморозков, которые, попав в это время, решали, что раз Господь им вторую жизнь подарил, то теперь уж точно можно позволить себе делать всё, что захочется, и шли во все тяжкие. Так что, наверное, хорошо даже, что выживали не все.

Прорывы возникали, как правило, на местах крупных сражений или мест массовой гибели людей, и почти все «попаданцы» попадали сразу в условия, не сильно способствующие выживанию. Быстро обнаружить и вывести из-под угрозы очередной смерти таких «героев» удавалось крайне редко. Но у тех, кто выживал и их вовремя подбирали люди Ордена, был весьма неплохой шанс начать новую жизнь под чутким и заботливым руководством Магистра. Или уже окончательно умереть в застенках Ордена после пыток и допросов легатов. Но терять потенциальные кадры он не любил.

…

Васька очнулся от резкого крика на непонятном языке и сразу понял, что ничего не понял. Во-первых, было холодно. Он явно лежал спиной на голой земле. Голый. Левая рука, вывернутая под непонятным углом, была у него между ног, и он отчётливо ощущал свой член между средним и указательным пальцами. И холод.

Медленно перевернувшись на бок, он, наконец-то, сумел вынуть левую руку и попытался поднять её на уровень глаз. Рука была его. Старый армейский шрам от ножа на мизинце был в наличии. Правую руку тоже поднял. Пальцы на ней еле пошевелились. Сами. Он их почти не ощущал, отлежал, наверное. Мелкое покалывание в руке подтвердило его мысль, что кровоток просто застоялся и скоро он сможет ощущать правую руку. Левую он чувствовал хорошо. Как и член. Как же, сука, холодно.

Всё произошло почти мгновенно. Вот он поднимает руки, пытаясь осознать, что каким-то образом оказался жив, и вот на него сверху падает здоровенный мужик в непонятном наряде и с оперённым концом стрелы, торчащим из уха. И явно уже не живой. Мимо пронеслись несколько лошадей. Краем глаза Васька уловил, что одна из них была без седока, а на остальных сидели какие-то абреки, в меховых высоких шапках и размахивали какими-то саблями в руках.

И тут Ваську вштырило. Тело трясло как под высоковольтным проводом. Зубы чуть было не раскрошились от пулемётного стука. Его колбасило и плющило. И голова раскалывалась на части. Из горла пытался вырваться крик, но лежащий сверху мёртвый мужик своей бородой почти заткнул ему рот и Васька орал молча. И продолжавшие скачку абреки его не заметили.

А когда через несколько минут Ваську наконец-то попустило, он медленно стал выбираться из-под трупа. Мужик был тяжёлый. Васька тоже вроде был не из слабаков, всё-таки 87 кг живого веса, и всё в мышцах и костях, а не жир какой-то. Но после такой встряски он почти десять минут пытался спихнуть с себя бедолагу, пока наконец-то не вывернулся и перекатился от него подальше.

Вокруг шёл бой. Не. Не так. Вокруг была мясорубка. Кругом валялись тела и части тел. Кровищи было столько, что угадать цвет травы Васька так и не смог. Поэтому понять, весна сейчас или осень, с ходу у него не получилось. Умер Васька летом. Он точно помнил. Хотя звучит как-то дико – помнил, когда умер. Но то, что сейчас не лето, он ощущал всем телом. Задубел.

Оглянувшись вокруг и не увидев никого живого, Василий начал понимать, что это не очень похоже на глюки. Скорее на ад. Ну или чистилище. Кругом трупы. Кровь. Отрубленные руки, ноги, головы… Апокалипсис, бля… И адреналин в теле бурлит ещё, аж уши закладывает.

Шока не было. Было офигевание. Как же холодно.

Васька посмотрел на мертвеца, которого только что с себя спихнул, и на его наряд. Мужик был одет в овечий тулуп, или это папаха какая-то, мехом внутрь. И этот тулуп явно мужику уже был не нужен. А Ваське становилось всё холоднее. Долго думать он не стал, и через пару минут «обнимашек» с постепенно оголяющимся трупом, Вася уже напяливал на себя крепко пропахшую потом рубаху, штаны и тот самый тулуп. Не до брезгливости – согреться бы.

Обуви на мужике не было. Точнее то, что было, это скорее какие-то лапти, а не обувь в понимании Васьки. Но на безрыбье и раком… так что… короче попытался напялить и лапти. Сидели криво, но кое-как замотал ноги чем-то, напоминающим портянки, и надел это берестяное чудо, которое, как ни странно, не спешило спадать с ноги и сидело вполне крепко.

Оглянувшись ещё раз по сторонам, Васька решил, что ад это или нет, но надо с поля боя валить, и как можно быстрее. И приметив недалече лесок, пригибаясь максимально к стылой земле, рванул в его сторону. Авось поживём ещё…

…

То, что через прорывы попаданцы проваливаются голыми, позволяло хоть как-то идентифицировать их среди всей массы вояк, увлечённо рубящих и убивающих друг друга на поле боя. Орден получал наводку на очередной прорыв от провидицы за десяток дней до, но добраться к началу и успеть спасти хоть малую часть удавалось далеко не всегда. В этот раз Магистр почти успел. Десяток послушников Ордена во главе с братом Митрофаном были приписаны к войску князя Голицына, возвращавшемуся из Крымского похода. Прочитав написанную провидицей мелким шрифтом депешу о предстоящем прорыве, Магистр рванул из Москвы навстречу войску, и почти успел. Ну почти.

Растянувшийся в дикой степи войсковой обоз был атакован татарами с трёх сторон. Три четверти войска спешно пыталось развернуться и дать им отпор, но князь приказал не атаковать, а только задержать крымчаков, пока сам с войсковой казной ускоренным маршем рванул к Москве. И почти двенадцать тысяч изнуренных обезвоживанием и длинным переходом по дикой степи воинов и обозников были порублены татарами за каких-то пару часов. Все. Полон татары не брали. Мстили за набег на Крым. И шесть голых попаданцев лежали теперь в степи вместе с павшими русскими воинами.

Попаданцев нашли ночью. Когда татары, всласть нарубившись, отошли на три версты от поля сражения, и послушники Ордена смогли прочесать окрестности. Шестеро. Правда, один был внешне уж очень непохож на «обычного» попаданца. Явно неухоженная борода, стрижка под горшок и мозоли на ногах и руках как-то выбивали его образ из привычного уже иезуитам облика жителей России конца 20 – начала 21-го века, которые вот уже как 6 лет стали появляться на местах массовой гибели людей в их времени. Всегда голые и обычно славянской внешности. И этот был голый. И явно не татарин. И Магистр в сердцах опять сплюнув, развернул коня и вместе с десятком Митрофана поскакал догонять остатки русского войска.

…

Деревенька была не большой, всего-то дворов шесть, не считая землянки местной знахарки, вырытой в заросшем крапивой овраге на окраине деревни аккурат возле самой опушки леса. Даже часовеньки не было – маловато прихожан. Но батюшка иногда приезжал из местного острога, поставленного тут ещё дедом царицы Софьи (дай господь ей здоровья и долгия лета) на страх всем лихим людишкам и татарве, что последнее время зачастили на Русь за полоном.

Видать плохо там в степи с невольниками стало совсем, раз набеги делать уже стали и весной. Поживиться то особо не чем, когда у людишек и так всё за зиму подъедено, а тощая скотинка перебивается с остатков прелого сена на осиновую кору.

Но в этот раз татары пришли не за полоном. В догон уходящего ни с чем русского войска крымский хан послал карателей, дабы неповадно было тем лезть на благословенный Аллахом и поддерживаемый Портой полуостров.

Когда голодный и измотанный Васька к утру вышел к околице деревни, она уже почти догорела. Редкие дымки ещё разгонял ветер на пепелище, смешивая запах горелых брёвен с приторным запахом горелой человечины. На оставшейся части полузаваленного палисада Васька разглядел утыканный стрелами труп, и ему как-то сразу расхотелось заходить внутрь. Но через пару минут урчание в животе напомнило о естественных потребностях организма пожрать, и Васька, крутя башкой на все 360 градусов и попеременно припадая к земле, медленно стал приближаться к первому дому. Точнее к пепелищу, в которое тот превратился совсем недавно, судя по остаткам тлеющих стен.

На дороге, проходящей через центр деревни, хотя скорее похожей на небольшой хутор, валялись видимо тела жителей в разной степени целостности. И тишина.

Васька прошёлся по остаткам деревни в поисках хоть чего-то съедобного, и нашёл только три небольших луковицы и четыре подгнивших редьки. Привередничать не стал. Чем Бог послал закусил, слегка успокоив разыгравшуюся в голодном желудке бурю. Жажда сразу тоже напомнила о себе и Васька медленно и с оглядкой подошёл к деревенскому колодцу. Заглянув в него, он увидел плавающий внизу труп и пить почти сразу расхотелось. В стоящем рядом с колодцем деревянном ведре на донышке оставалась влага и перевернув его вылил себе в рот последние капли.

Он поймал себя на мысли, что как-то слишком легко смотрит на смерть. Даже не чувствует потуг к рвоте, как было пару раз в армейке, когда их гоняли на ликвидацию последствий массовых драк и он первый раз увидел несколько трупов одновременно. Возможно, он ещё пытается переосмыслить своё текущее положение и мозг просто не даёт сознанию уцепиться за самые негативные факторы окружающей его новой реальности. Чтобы не рехнулся нафиг. Не впервой.

Но после того, как Васька дожевал третью горькую луковицу, его снова накрыло. Он прислонился спиной к колодезному срубу и зарыдал. Почти беззвучно с тихими привываниями, он сотрясался всем телом и обхватив голову раскачивался в стороны. Что за херня такая? Почему я? Где я? Что теперь?

Проснулся он внезапно от боли в ноге. Рядом стояла грязная, прикрытая каким-то рубищем, непонятного возраста девка и методично тыкала в него палкой.

– Живой чоль? – Девка шмыгнула носом. – Откель такой? От войска чоль отстал?

Васька спросонья никак сразу не мог въехать в тему, и тупо молчал.

– Немой чоль? – Деваха опять смачно втянула сопли. – Разумеешь чё говорю-то? Али немец? Хотя рожа наша вродя. И зипун вон нашенский, не платье какое немецкое. Ты чей будешь, земеля? – она чуть повысила голос, видимо посчитав, что Васька ещё и слегка туговат на ухо.

– Хм… так это… наш я… хм, – Васька наконец решил, что сразу лучше не рассказывать про себя всё. Ну нафиг. Вдруг тут таких как он не шибко любят.

– Уф, вот и ладушки. А чё сидишь тут? Не хворый ты часом? Али рана какая? – девка упёрла палку в землю и уже без прежнего страха в глазах разглядывала пришельца.

– Да не, вроде…здоров пока, – мозг, наконец-то, стал раскручивать шестерёнки, и парень вроде отлип. – А ты кто?

– Травница я местная, Пелагеей кличут…– она огляделась по сторонам, помрачнев лицом. – Ой, пожгли всё басурмане. Никого не пожалели. Даже полон не брали. Всех положили. И баб, и девок. Одна я стихарилась. Землянку не нашли мою. Ушли вчерась, так я тут разбираю потихоньку, что осталось. Уходить надо отсель. Не буде жизни тут боле.

– Мародёрничаешь, значит, – ляпнул Васька.

– Чё? Ты чё парень, слова-то какие ведаешь? Грамотный чоль?

– Да я ничё. Так. Помочь тебе может чем? А пожрать есть у тя? – Васька спонтанно перешёл на девкин говор, и опять вдруг почувствовал дикий голод. – Я если чё подсобить там, дотащить чё или так… Но пожрать бы сперва чё-нить.

– Пошли уж, поснедаем. А потом ужо и сбираться надоть. Ох, ты ж горе-то какое…