Повелитель дольменов

Я беседовал с девушками-жертвами и из этих бесед складывал для себя портрет реального преступника. В отличие от правоохранительных органов, меня не интересовала внешность, я собирал крупицы другой информации. Например, жертва номер пять, ставшая его добычей в 2002 году, рассказывала, что небо было звездным, светила полная луна. Он шел за ней неторопливо, говорил уверенным тоном и не оглядывался. Когда он завел ее на второй этаж разрушенного здания, то сначала сильно избил. Вступить в половой акт он не смог, улегся на нее и… уснул. Она молила бога, чтобы у него получилось, чтобы он только отпустил ее живой, и это произошло после того как он проснулся. Он оставил ее в живых потому, что у него все получилось, и девушка давала важные показания.

Другие девочки тоже упоминали этот странный поступок – он ложился на жертву и засыпал. Для меня это было зацепкой или как я это называю, ниточкой. Я исследовал все детские сады и опросил всех воспитательниц, которые работали двадцать пять-тридцать лет назад. Я беседовал с учителями на пенсии и ветеранами образования в небольшом сибирском городке. Я искал необычное совпадение и нашел его.

Жертва номер восемь пошла прогуляться сентябрьским вечером. Он так же увел ее в разрушенное здание. Но она единственная, кто запомнил: на левой груди у насильника была татуировка – портрет возрастной женщины. Это тоже оказалось важным моментом.

Человек, идущий на так называемую охоту, не может вести себя тривиально, – размышлял я. Он, скорее, не может не идти по какой-то причине. В его жизни всегда есть якорь, который тянет все его действия и переживания в одну точку. В случае с пилунским насильником это была его семья. Когда маленький мальчик приходил со школы, мамаша наказывала его за плохие отметки очень оригинальным способом: ложилась на него сверху, придавливая к полу своим массивным телом.

Вскорости мы его взяли. Никто из его соседей и домашних нам не поверил. И даже когда его генетический материал совпал по двадцати четырем эпизодам, все равно не поверили. Но это был он: тихий семьянин с портретом матери у сердца и похотливой мерзостью в голове.

Когда я нащупал эту нить, мне легко было манипулировать его действиями: как только он начинал замыкаться в себе или лгать, я грозился пригласить в камеру его семью и наглядно показать, зачем он вытворял это с девушками. Я обещал ему улечься на его жену, наказав за его проделки именно её, от чего ему становилось неимоверно стыдно, он начинал реветь как ребенок и просил не рассказывать обо всем матери. Не спрашивайте меня, как я раскопал все это. Насильник сам поведал мне эту историю из своего детства. Да, его мать давно умерла, но ее тень жила в насильнике, заставляя доказывать давно умершему человеку мужскую состоятельность его сына-извращенца.

В случае с теперешним клиентом все намного сложнее. Но я верю в свой опыт и верю в успех».

Далее Максимов достал смартфон и набрал номер человека, который в его телефонной книге был записан как «Полковник».

Станислав Валерьевич Черников, старший следователь по особо важным делам, ответил на звонок мгновенно. Когда Николай Анатольевич звонил ему, всегда казалось, что полковник носит телефон привязанным к уху.

– Да, Коля.

– Мы только начали, но пока нет результатов. Хотя…

? Ты материалы дела смотрел? – строго спросил полковник.

Максимов достал распечатку и зачитал:

«Анжелика Изотова. 9 лет. Была найдена в подмосковном водоприемном коллекторе дренажной системы. Следов физической расправы или насилия не обнаружено. Пропала двумя неделями ранее в районе центральной библиотеки в Люберцах. Многие свидетели показывали, что девочка спустилась с крыльца с книжкой в руках и, замешкавшись, начала искать взглядом старшую сестру. К ней подошел высокий мужчина и, присев на корточки, начал о чем-то разговаривать. Анжелика вела себя уверенно и, охотно дав ему руку, последовала в сторону остановки общественного транспорта. Старшая сестра, давая показания, рассказала:

«Я попросила Анжелику постоять две минутки, ведь мне требовалось сбегать внутрь и передать книгу лично в руки. Анжелика взрослая и умная девочка, она никогда не разговаривает с незнакомцами и не доверяет чужакам. Я выскочила из двери на крыльцо и, повертев головой, не увидела сестру. Но никакого беспокойства не было. «Она спустилась с крыльца и ушла к ларьку с мороженым», ? подумала я и проделала тот же самый путь. Но Анжелики там не нашла. Пройдя в обратную сторону до парка, я позвала ее громким голосом. Прохожие оборачивались мне вслед. И вот тут в сердце закрался леденящий страх, который с каждой секундой все более и более нарастал в груди липким комом…»

? Девочку нашли мертвой, – произнес Черников. ? На коллекторной крышке кто-то мелом написал странное слово «Сайлис». Имело ли это какое-то значение для следствия или слово было написано случайно, никто из опергруппы не знал. Но фото с надписью было задокументировано и добавлено в дело. Ты читал это все, Коля?

? Ты об этих материалах спрашиваешь? – переспросил Максимов. ? Здесь что ни страница, то трэш, угар и содомия. Не думаю, что такие подробности подскажут мне что-то или помогут. Они скорее озлобят в ненужную сторону и не дадут правильно расставить приоритеты в работе. Эмоции в моем деле – это роскошь.

? Ну, извините, товарищ чистоплюй, у нас с вами такая работа. Докладывай, что расследовал. Вернее, извини, ты же гражданский, так что просто рассказывай.

? Тогда слушай…

5

Направляясь после сеанса к своей затопленной квартире и стоя в пробке, Родион Смураго размышлял вслух:

– Психолог предлагает убить крысу. Убить – для меня это всегда было чем-то нереальным, каким-то книжным или театральным понятием. В детстве, когда я читал детективные романы, я не испытывал ужаса от слов «Ах, это дворецкий убил миссис Эштон». Но сегодня этот странный человек предложил мне убить крысу. Убить по-настоящему, то есть прекратить чью-то жизнь навсегда. Ну что, парень, слабо тебе стать тем самым дворецким из очередного детектива? Или убийство – это нечто большее?

Достав из портфеля блокнот и ручку, Родион открыл чистую страницу и начал записывать:

«Из детства у меня сохранилось воспоминание, связанное со словом «смерть». Тогда я действительно испугался. В тот день мой друг и одноклассник Илья повел меня на пустырь за стройкой. Нам было по одиннадцать лет. Когда мы поднялись на пригорок, я увидел, что там нас поджидает его отчим. На его плече болтался холщовый вещмешок, который странно шевелился. Мы неторопливо подошли, и отчим, которого звали Глеб, спросил меня:

– Сегодня на уроке в школе ты сказал, что убьешь человека. Я узнал это от моего пасынка. Скажи, это правда?

Я растерялся и не знал, что ответить.

– Я не стану давить на тебя, – произнес Глеб, – и поэтому спрошу еще раз.

Он впился в меня немым опустошающим взглядом.

– Я… я просто сказал Светке из параллельного класса, что если она еще раз сунет палец в мой компот, я ее…

– Убьешь?

– Прибьет, он сказал, что прибьет ее, – пояснил Илья.

В горле у меня пересохло. Отчим моего друга неспешно снял мешок с плеча и, присев на корточки, начал медленно развязывать тугой узел. Мешок шевелился. Я с волнением смотрел на одноклассника, на руки его отчима. Наконец Глеб извлёк оттуда среднего роста дворнягу. Собака преданно смотрела на нас, виляя хвостом.

– Убей ее, – приказал он и подпустил собаку к моим ногам.

– Да я совсем не это имел в виду, – заплакал я, склонившись над собакой. Вцепившись пальцами в ее брезентовый поводок, я попытался вырвать его из сильных рук Глеба. Но он быстро поднял ее на руки и, пройдя несколько метров, опустил на дно небольшой свежевырытой ямы. Мы с Ильей подошли ближе. Глеб достал из-за пояса охотничий нож и, взявшись за заостренное лезвие, протянул его мне. Я отшатнулся, и нож упал рядом с ямой.

– Значит, ты не хочешь ее убивать? – строго спросил отчим.

Я замотал головой. Ноги у меня стали тяжелыми, словно налились чугуном.

Собака жалобно заскулила, пытаясь выбраться наружу. Тогда Глеб накрыл яму листом заранее приготовленной фанеры и, взяв лопату, начал закидывать сверху землей. Комья с грохотом бухали о деревянную поверхность. Собака залаяла и завизжала. Голова у меня закружилась, но я бросился на этот лист и начал руками отгребать землю в сторону.

– Нет, не делайте этого, я вас умоляю, не надо! – орал я ссохшимся горлом. Слёзы текли и текли из глаз. Я вытирал их грязными от земли руками и надрывно кашлял, трясясь в истерике.

Отчим моего друга бросил лопату, схватил меня за волосы и, задрав голову к небу, громко заорал в лицо:

– Ты же сказал, что убьешь! Так возьми нож и ударь. Захерачь эту тварь, сделай так, чтобы она не дышала, не ходила по земле, не виляла хвостом. Всади ей длинное холодное лезвие прямо в сердце. Пусть кровь медленно вытекает из дырки, которую в ней проделаешь… ты.

Я конвульсивно дёрнулся, глаза закатились, и я начал проваливаться в обморок. Но отчим Ильи всадил мне пощёчину, и я пришёл в себя. Он отпустил мои волосы и, достав пачку сигарет, закурил. Илья, получив от него знак рукой, взялся откапывать собаку.

– Запомни на всю жизнь, сынок, – спокойно произнёс Глеб, – если ты сказал или тем более решил, что нужно убить, значит, бери и бей. После этого всё в твоей жизни изменится, но если ты по-другому не смог, никогда не сожалей о сделанном. Хуже, когда ты решил и не сделал, сказал и не ответил за свои слова. Всегда, ты слышишь меня, пацан, всегда отвечай за свои слова. А если не можешь ударить, не говори и даже не думай об этом.

С тех пор я не думал об этом ни разу. Урок был получен сполна. Кстати, отчим Ильи, как друг рассказал мне позже, отсидел в своё время десять лет за убийство. Наверняка он знал, о чём говорил.

Но вернёмся к предложению господина психолога. Так и что, убить крысу или даже не начинать думать об этом?»

Сзади яростно сигналили. Увлёкшись записями, Родион совершенно забыл, что находится за рулём. Он отбросил блокнот на пассажирское сиденье и тронулся с места в сторону Котельнической набережной.

В этот момент на смартфон пришло сообщение. Родион мельком глянул на него, и холодный пот заструился по его спине. В сообщении говорилось:

«Психолог тебе лжёт».

Родион брезгливо удалил сообщение и нажал на педаль газа до упора.

Позвонила Оля и долго рассказывала о женских мелочах, которые ее по-настоящему заботят: какого цвета купить фартук, носочки для малышки или шары на новогоднюю елку. Родион посмотрел на дождливую погоду за окном и подумал, что до Нового года еще жить и жить, а она почему-то об этом уже думает.

Прораб приветливо встретил его, с порога вывалив весь объём выполненной работы, и сразу же сообщил, что в бюджет они, скорее всего, не уложатся.