Повелитель дольменов

Оставшись в одиночестве за столиком в ресторане, он сделал глоток виски и, полистав телефонную книгу, набрал номер Оли. Она ответила не сразу.

? Да, любимый?

? Дорогая, я заказал нам столик, – солгал он, ? приезжай, давай посидим как прежде, в умиротворенной и романтической атмосфере. Только ты, только я и…

? Ты с ума сошёл. Я уже давно сплю.

? Выходи за меня замуж, – неожиданно выпалил он, обиженный на Светлану, и пьяно улыбнулся, надеясь на отрицательный ответ.

? Хорошо, что ты первый это предложил, – ответила Оля, выдержав небольшую паузу, – это значит, мне не нужно объяснять тебе главного.

Смураго тяжело выдохнул, чувствуя, как его пальцы, держащие телефон, становятся влажными от волнения:

? Детка, о чём ты говоришь?

? Я беременна. У нас с тобой будет ребёночек. Ты слышишь меня, Родион? Алло, ты слышишь?

«Жизнь преподносит сюрприз за сюрпризом», – подумал Смураго и заказал бутылку дорогого спиртного.

Неудивительно, что на следующее утро у него болела голова, и он проспал. Всё складывалось не в его пользу. С шефом и так было много конфликтов, и Родион осознавал, что эта выходка станет финальным гвоздём в крышку гроба его карьеры. Осознав, что торопиться уже некуда, он принял душ, налил себе немного виски и закинул в бокал несколько кусочков льда.

Генеральный директор всё же перезвонил. На удивление Смураго, он сдержанно объяснил, что вместе им не по пути. Предложил подъехать, чтобы пройти официальную процедуру увольнения. Обещал не портить резюме плохой характеристикой. Но к концу разговора всё же сорвался и высказал недовольство.

Казалось бы, что может быть ещё хуже? Но именно в этот миг с потолка потекла вода. Она текла рваными струями по стенам на дорогую мебель, картины, гобелены и элитный дубовый паркет.

Родион бегом устремился на этаж выше. Дверь в злополучной квартире, к его удивлению, оказалась открыта. Он прошёл по темному коридору, хлюпая ногами, и зайдя в ванную комнату, обнаружил источник бедствия: труба, идущая к унитазу, лопнула. Родион закрыл кран на стояке и зло выкрикнул в проём тёмного коридора:

– Есть кто живой?

Пройдя в комнату, переступая через какие-то плавающие коробки, он раздвинул плотные шторы, пустив дневной свет. И тут же отпрыгнул. В углу на кровати лежала пожилая женщина и испуганно смотрела на него, прикрыв половину лица одеялом.

– Что вы тут делаете? – спросила она загадочным шепотом.

– Ты, вы… короче, меня топите. У вас труба лопнула. Вы вообще в курсе?

Женщина отбросила одеяло и, наклонившись, глянула на мокрый пол.

– Я специально вас топить не планировала, – ответила она и представилась: – Меня зовут Маргарита Иосифовна.

– Здрасьте, – ехидно ответил Смураго. – Как ущерб возмещать будете? У меня там дорогое покрытие на стенах, паркет из натурального дуба.

Старушка внимательно посмотрела на непрошеного гостя:

– Там в шкафу, в керамическом заварнике деньги, – приподнявшись на руках, произнесла она. – Возьмите и сделайте себе новый ремонт.

Смураго достал из заварника с изображением обезьяны в короне семьсот рублей и, удручённо покрутив их, забросил обратно.

– Бабуля, ты, наверное, не вдупляешь, в какую историю попала, да? Колись, дети, внуки есть? Давай их контакты.

– Нет у меня никого, – спокойно ответила Маргарита Иосифовна и села, поправив отвороты на рукавах домашнего халата.

– Во я попал, – негодовал Родион, – видимо, когда говорят о чёрной полосе в жизни, имеют в виду что-то подобное.

Он набрал клиниговую компанию, проводящую регулярную уборку в его квартире, и заказал экстренный выезд. Затем набрал прораба, который в прошлом году делал ему ремонт, и согласовал встречу. Потому уныло посмотрел на старушку и бросил через плечо:

– Скоро приедут шустрые тетки с тряпками и всё здесь уберут. Воду я вам сделаю, трубы заменю. Взять с вас, как я вижу, кроме анализов и нечего.

– Нельзя быть таким злым, – выкрикнула вслед Маргарита Иосифовна. Но Родион уже бежал по лестнице вниз. Ему захотелось всё забыть: это утро с увольнением и потопом, вчерашний вечер с беседой в ресторане и даже запах куклы из своего детства. Но кукла пахла сестрой. А это забыть было нельзя.

Неожиданно в дверь позвонили, что вернуло Родиона из воспоминаний о последних событиях недели на невзрачную кухню возлюбленной Ольги.

– Да кто это может быть в такой ранний час? – спросил он сам себя.

Смураго лениво поднялся и, подойдя к входной двери, щёлкнул замком. Открыв её, он обнаружил на коврике небольшой белый конверт без опознавательных знаков. Подняв его, он извлёк вдвое сложенный лист бумаги. Прямо по его центру было написано жирным чёрным фломастером: «Она тебе лжёт».

– Эй, шутник! – выкрикнул Родион в умиротворённость утреннего подъезда. – За такие шуточки можно и по шее получить.

4

В кабинете психолога было уютно: плотные шторы не пропускали лишний свет, создавая приятный полумрак. Родион отчетливо помнил надпись на золоченой табличке, висевшей на входной двери: «Максимов Николай Анатольевич. Специалист общей психологии».

Перед первым визитом он тщательно изучил отзывы о данном специалисте, которых в Интернете нашлось немного, но Родион прочитал их все. По возрасту они оказались почти ровесниками: психолог был старше на два года.

Максимов окончил престижный московский вуз и долгое время работал в сфере дошкольного и школьного образования, специализируясь на подростках. Однако, как он сам говорил в одном из интервью, желание стать разносторонним специалистом и начать реальную помощь людям всех возрастов подтолкнуло его к собственной практике.

На просторах социальных сетей коллеги горячо хвалили его, не стесняясь в выражениях. На фотографиях в Интернете он был либо один, либо с дочерью, причем фотографии с девочкой – десяти-пятнадцатилетней давности. Точно такие же стояли на его рабочем столе, и Родион не мог этого не заметить. В кабинете отсутствовали изображения супруги, родителей, каких-либо других родственников, сослуживцев или друзей. На некоторых площадках обсуждался его опыт работы с полицией, хотя на других сайтах эти заявления опровергались.

Максимов выглядел ухоженным и приятным мужчиной: высокий, густая аккуратная борода и усы, темные волосы со следами ранней седины, аромат дорогого парфюма. Две незначительные залысины на высоком лбу придавали ему вид умудренного и начитанного человека. Прямой крупный нос, волевой подбородок и честные темно-карие, почти черные глаза завершали образ серьезного специалиста.

В кабинете пахло корицей, элитным кофе и дорогой древесиной. Напротив окна висела репродукция Густава Климта, создавая атмосферу для доверительной беседы, как и в первое посещение. Тогда они просто говорили ни о чем: Максимов расспрашивал о семье, о бывшей жене и любовнице, о родителях и других родственниках. Родиону тогда показалось, что он пришел не к психологу на прием, а устраиваться на работу и проходит очередное собеседование.

Смураго снял туфли и лег на предложенную кушетку. Они сразу начали обращаться друг к другу на «ты», чтобы наладить доверительное общение.

– Меня интересуют твои воспоминания, – начал Максимов. – Но не реальные события, а образы и эмоции, которые ты почерпнул из детства, связанные с ними.

– Эмоции? – Смураго лениво потянулся на кушетке и посмотрел на психолога.

– Ну, например, расскажи, что тебя впервые поразило в жизни.

Родион отвернулся и, закрыв глаза, произнес:

– Как-то в детстве мы увлеклись так называемым собачьим кайфом. Это когда тебя ставят к стене и надавливают на область сердца ладонями. Предварительно ты делаешь несколько быстрых вдохов и выдохов. Затем теряешь сознание, скатываясь вдоль стены. Ощущение жуткое: даже сейчас помню эти всполохи перед глазами и щелчки по щекам. Зачем нам это было нужно? Сейчас и не отвечу. Но рассказать я хотел не об этом. Устав падать в обмороки, мы решили погрузиться в мистику.

– В мистику? С чем это было конкретно связано? – Максимов внимательно слушал Родиона и что-то фиксировал в рабочем блокноте.

Смураго недовольно поморщился, жалея, что упомянул об этом.

– Так и что там с мистикой?