Пепел Аар'Дайна. Часть II: Мосты

– Не бойся!

7. Примирения

Проснувшись утром тэнсамона, Кимри с досадой поняла, что её ночные блуждания по пепельным пустошам под аккомпанемент посоха-невидимки становятся неприятным обыкновением.

Сегодня она опять забрела в какие-то развалины и обнаружила там несколько человек. Один снова с воплями бросился прочь от Кимри. Может быть, это даже был тот самый, из прошлого сна. Второй скиталец оказался женщиной. Она сидела, бессмысленно глядя в стену, и только рука её непрестанно царапала ногтями бедро, не обращая внимания на сочащуюся из-под пальцев кровь – ветхие лохмотья не могли защитить израненную кожу. Сколько Кимри ни пыталась заговорить с женщиной, та так и не увидела кэриминку. Третий поднял бессмысленное лицо и жутко захихикал, мелко сотрясаясь и закатывая глаза.

Что-то было не так с их лицам. Кимриналь поняла это только сейчас, проснувшись, и стала вспоминать. Сначала покзалось, что это всё кэримины, но кожа их была не просто серой – она словно поросла коркой пепла, плотно слежавшегося и потрескавшегося…

Кимри содрогнулась, мысленно оттолкнула от себя жуткие образы и поспешила на тренировочную площадку. Там, кроме Роддвара, неожиданно оказалась Лиснетта. Заниматься она, правда, не стала, а так и просидела на бревне, болтая ногами и прикидываясь беззаботной, но подозрительно косясь всякий раз, когда Роддвар поддерживал Кимриналь. Кэриминке было неуютно под этими взглядами. Северянин, впрочем, держался спокойно и невозмутимо, хотя не мог не понимать, с чего это вдруг рыжая примчалась сюда и, вместо того, чтобы присоединиться, прожигает им спины взглядами.

Выбравшись из купальни, Кимри опять наткнулась на ринминку, сидящую на ступеньках.

– Лис, что случилось?

Рыжая поморщилась, перебрасывая с ладони на ладонь подобранный с земли камушек.

– Да вроде ничего, – вздохнула она. – Честно, не знаю, чего меня таращит. Вот вижу, что он и правда с тобой как с сестрой обращается, а прям не могу, зубы искрошить хочется! Ну, вот что, ты не можешь с Эйно тренироваться?

Кимриналь села рядом, увязывая волосы в узел и спрятав под этим предлогом лицо от подруги.

– Даже не знаю… – проговорила кэриминка и после паузы всё-таки призналась: – Мне неловко.

– Ой, да ладно! У вас же всё сладилось! Будто я не знаю, что вы каждый вечер вместе возвращаетесь после гонга.

Кимри стало неприятно, и она ответила напряжённо:

– Лис, я не знаю, что такое «сладилось». Да, мы допоздна переводим дневник йоши Генбу в библиотеке. Можешь спросить Мал Нитси.

Ринминка фыркнула так язвительно, что Кимри стало совсем обидно, а рыжая ещё добавила:

– Ким, ну, что ты меня за дурочку держишь! Я понимаю, что ты скромница и не любишь личное обсуждать, но чего отрицать-то очевидное?

Кимри поднялась, чувствуя, как кровь приливает к лицу, и проговорила, невольно сжимая зубы, чтобы не выдать охватившую её дрожь:

– Не знаю, Лис, что для тебя очевидно. Но знаю, что есть и чего нет между мной и Эйно. Да, он для меня больше, чем просто товарищ. Да, я вижу, что тоже интересна ему. Да, мы вместе проводим время за работой и много разговариваем. И нет – между нами нет того, на что ты намекаешь. Можешь думать, что хочешь.

Рыжая, кажется, искренне удивилась:

– Рин-Рин, да чего ты вскипятилась, будто я тебя в ужасе каком обвинила? Все целуются и обнимаются, когда влюблены! Чего такого?

– Ничего, Лис. Кроме того, что этого нет, а ты считаешь, будто я лгу.

– Да потому что так не бывает! – убеждённо заявила ринминка. – Либо ты влюбляешься, и у вас всё вот это – либо это не любовь, а я не знаю, что.

Кимри отступила на пару шагов, чувствуя, как слёзы закипают на ресницах; голос дрожал и срывался, как она ни старалась его унять.

– Извини, Лис, но ты не была у меня в голове и ничего обо мне не знаешь. Я больше не буду тебе объяснять – ты всё равно не веришь. Думай, что тебе нравится. Только, пожалуйста, избавь меня от своих домыслов.

Развернувшись, кэриминка бросилась в замок, задыхаясь, взлетела по лестнице, вбежала в спальню и с грохотом захлопнула за собой ширму. Минут пять она металась по тесной, в несколько шагов, комнатушке, потом села на кровать, закрыв лицо руками и тщетно пытаясь усмирить кружившую в голове мешанину из сомнений, гнева и обиды.

Пора было идти на завтрак. Но стоило только представить, какая сейчас будет напряжённая атмосфера за столом… Хоть совсем из комнаты не выходи. Однако она всё-таки поднялась, поплескала в лицо прохладной водой из умывального кувшина, переоделась в робу и отправилась завтракать.

Подойдя к столу археологов, Кимри увидела, что место хёдина снова пустует.

– А где Шахарро? – спросила она.

Ей ответили дружным пожиманием плеч. Кэриминка постояла нерешительно, потом повернулась и пошла на другой край зала, туда, где видела котолюда вчера. Так и есть – вон он, за другим столом, ещё дальше. Кимри прикусила губу, потом всё-таки подошла и села напротив. Хёдин слегка наморщил нос, но ничего не сказал и продолжил есть. Кимриналь пришлось сделать над собой серьёзное усилие, чтобы голос прозвучал ровно и спокойно, когда она спросила:

– Шахарро, почему ты здесь? Мы чем-то тебя обидели?

Хёдин вздохнул, понимая, что объяснений не избежать, и отодвинул тарелку.

– Постаррайся не счесть меня пустым истерриком, если сможешь, – произнёс он после затянувшейся паузы.

Кимри пожала плечами в недоумении и выжидающе подняла брови. Шахарро засопел и, полуотвернувшись, выговорил с большим, чем обычно, акцентом:

– Чувствую себя лишшним. У всех интеррес, цель. А мне зверрски скушшно! Весь этот тррёп про оррден Мэгуми… Не настолько мне это интерресно, чтобы хвост в трри узла завязывать: рыться в аррхивах, чихать пылью. Тосска…

– Ну… ты же можешь и уйти из клуба, это не обязательные занятия. Я не забыла, что ты пошёл туда только из-за меня, и благодарна тебе – тогда это здорово меня поддержало. Но ты не обязан оставаться, если тебе скучно. Только зачем ты совсем от нас уходишь? Мы же можем быть друзьями и без клуба!

– Не понимаешшь?

– Нет, – честно ответила кэриминка.

Хёдин опять вздохнул и признался с досадой:

– Я завидую! Хоррошо иметь увлечение.

– А Путь Разделения?

Шахарро передёрнул плечами и вскинул хвост на колени.

– Прросто выбррал то, што показалось пррактичнее. Если честно, я бы пррямо сейчас нанялся охранником в торрговый карраван и свалил куда-нибудь в Китано или, наоборот, в Аранно! Я сюда-то не столько учиться рвался, сколько из Минамонского[30 - Минамон – город на юге Накано, расположен на островах в дельте р. Ядзиро.] болота удррать. Если б не прриняли, так бы и ссдох там.

– Вот как. А я-то думала, ты, как Лиснетта – из благополучной хёдинской семьи, приехал из Нишино[31 - Нишино – Западная провинция, дом котолюдов.]…

Шахарро презрительно фыркнул:

– Из Нишино… В жизни там не был. Да и семейку мою благополучной не назовёшшь: отец на слане[32 - Слан – наркотический сироп, приготовляемый из обработанной особым способом дайчинской соли – минерала, распространённого в Горной провинции; в чистом виде и в небольших количествах дайчинская соль безвредна, зверолюды вовсе могут употреблять её в любых количествах, однако слан – тяжелый наркотик даже для них.], мать от сыррости вечно злится и шипит, из дома не выйди – того гляди кинжал в бок ткнут. Пока ждал ответа из Кадая, чуть не ррехнулсся.

Кимри не сдержала изумлённого возгласа, и хёдин оскалился в недоброй усмешке.

– А ты как думала? Коты ненавидят гекконов, гекконы котов, людскую стражу бесят и те, и другие. А если ты отказываешься ненавидеть врагов – сам сстановишшься вррагом и прредателем. Как ессть сдох бы. Думал, сбегу – будет классно, весело, интерресно. А на деле опять болтаюссь, как дрраный хвост в луже. Только мешаюсь всем.

– Аса'ю-Мать, кто тебе сказал, что ты мешаешь?! – изумилась Кимриналь.

Шахарро примолк и неожиданно покосился куда-то в центр столовой. Проследив его взгляд до стола тайсоминов, Кимри чуть не вскочила от возмущения.