Пепел Аар'Дайна. Часть II: Мосты

– Это кто был?

– Не знаю. И знать не хочу, – отрезал северянин. – Я лично вообще никого не видел.

В его резком тоне было нечто такое, от чего никто не решился больше ни задавать вопросы, ни спорить с бывшим телохранителем.

Почти сразу за конезаводческой фермой потянулись бедняцкие кварталы. Чем ближе к городской стене, тем плотнее они сбивались и слеплялись в неприглядные нагромождения. Кимри увидела кучку оборванных детей, играющих в ножички прямо на дороге, и смуглую, нандинских[42 - Нандины – «южные люди», жители Пустынной провинции – Аранно; смуглокожи, порой до шоколадного тона, глаза карие или тёмно-зелёные с яркой жёлтой каймой вокруг зрачка.] кровей, девочку лет девяти, угрюмо сидящую поодаль. Кэриминка невольно ускорила шаг, живо вспомнив Наку и себя-десятилетнюю, прячущуюся от снегопада в заброшенном доме с дурной славой зачарованного… Давно ей не приходилось так ясно увидеть, насколько сильно изменилась её жизнь. И почему-то стало страшно, словно всё, чего она достигла, стало зыбким и хрупким, готовым рассыпаться от малейшего соприкосновения с тенью прежнего существования… Кимри стиснула зубы, безотчётно вцепилась в рукав Эйно и так и вошла в Западные ворота, держась за него.

Западная площадь оглушила разноголосьем праздной гуляющей толпы. Выкрики разносчиков лакомств смешивались с песнями бардов, тут и там развлекавших народ кто балладами, кто шуточными попевками. Прямо перед Западной таверной расположился кукольный театр, чуть дальше в кольце зевак состязались любители похвастать силой. Чтобы хоть как-то расслышать друг друга и обсудить дальнейший путь, ребятам пришлось протолкаться через всю площадь и дойти до Лазарета св. Кизаку[43 - Святой Кизаку – знаменитый целитель, подвижник и основатель ордена Мьори.].

Устроившись на скамейке, они принялись обсуждать, куда идти дальше. Кимри давно хотела посмотреть на Кидама[44 - Кидама – кристаллы сил, используются в Пути Переноса для зачарования предметов: в кидама помещается какая-либо сила (жизненная, магическая, элементальная) или несколько сразу, от количества и пропорций помещённых в кидама сил зависят возможности кристалла к зачарованию и эффекты.] Макото[45 - Макото Оканэ – младший принц, спасший Праведное Государство во время Кризиса Ная, принеся себя в жертву, чтобы маги смогли поместить все его жизненные и магические силы в огромный кидама, с их помощью изгнать Ная и запечатать границу между Оодай и Полями Праха; магам удалось сохранить кристалл от разрушения, теперь это памятник в Первом Храме, названный Кидама Макото.] и Серебряные Сады, против этого никто не возражал, но Лиснетте непременно хотелось увидеть ещё и Алхимические Питомники, а для этого пришлось бы сделать порядочный крюк. В конце концов рыжая настояла на своём. Идти в Питомники решили не шумным торговым районом, а через квартал артистов и учёных, мимо театра, Исторического музея и Имперской библиотеки. Кимри с сочувственным пониманием заметила, как жадно Эйно рассматривал огромное здание библиотеки, но не стал проситься зайти ещё и туда. Сразу за библиотекой просторная мощёная улица внезапно обрывалась, уткнувшись в кованый узорчатый забор. За ним, словно аккуратно вырезанный и перенесённый откуда-то из-за города, буйно зеленел огромный лоскут живого леса с прогалами полян и ненавязчиво аккуратных грядок. Только внимательно приглядевшись можно было заметить, что все растения здесь расположены в строгом порядке, помечены ярлычками и табличками с подписями. В нескольких местах были устроены колодцы, от них разбегались трубы хитрой поливальной системы, рядом стояли большие бочки с водой, которая грелась на солнце – для более нежных, не выносящих холода растений. Возле последнего из таких колодцев, окружённого цветущими азалиями, друзья устроились на отдых. Роддвар с Лиснеттой вызвались сбегать в Торговые Ряды, вернулись с пирогами, яблочным морсом и, конечно же, мёдом.

Кимри с удовольствием оглядывалась вокруг, прислушиваясь к болтовне товарищей. Честно признаться, она слегка опасалась, что в столице, немало пострадавшей во время Кризиса Ная, ей станет дурно, как было в Хигаре. Но ощущение от Тэйто оказалось светлым и, несмотря на весь шум выходного дня, особым образом тихим. За двадцать два года город практически бесследно залечил нанесённые слугами Ная раны: мостовая аккуратно переложена, и уже не различить, какие участки новее, деревья и кустарники высажены заново, цветы пышно цветут в ухоженных клумбах, гладкие стены светлых оттенков мерцают крапинками слюды, которую тут принято добавлять в штукатурку.

Покончив с обедом, друзья выбрались из Питомников через ещё одни кованые ворота и оказались на Каиране – огромном церемониальном проспекте, протянувшемся от Северных ворот до самой Турмалиновой башни. Вдоль широкой дороги тянулись ряды кованых фонарей араннской работы, тротуары обрамляли ярко-зелёные газоны и стройная череда яблонь в полном цвету.

– Рин-Рин, какая же красотища! – выдохнула Лис.

Шагая по Каирану, ребята миновали район поместий и увидели по правую сторону храмовый проспект, изгибающийся аккуратной дугой. Здесь располагались храмы всех одиннадцати Богов-Наставников, а в самом начале выделялась колоссальная беломраморная ротонда заново отстроенного храма Магоо[46 - Магоо – старший из Богов-Наставников, почитается как верховное божество в Праведном Государстве; вершитель времени, особо почитаем ясновидцами, летописцами и историками.].

Как обычно в выходные и праздничные дни, все двери храма были распахнуты настежь, свет Никко[47 - Никко – один из Богов-Наставников, бог света, источник магии, покровитель магов, наставников и учёных; Дед в Небесной Семье; так же – имя солнца в мире Оодай.] врывался сквозь них и прозрачный купол, отражался от гладких граней Кидама Макото, пронизывал его насквозь и разбрасывал по белоснежным колоннам радужные блики. Но даже не это больше всего поразило Кимри. Замерев перед огромным – не меньше двух нари[48 - Нари – букв. «рост», мера длины в Праведном Государстве, ок. 2 м.] высотой! – семигранным кристаллом, она с изумлением рассматривала облако золотых искр, застывшее внутри Кидама и сохранившее облик человека в длинной робе с широкими рукавами и упавшим на плечи капюшоном.

– Это и есть принц Макото? – спросила она негромко у Шахарро.

Хёдин сморщил нос, посмотрел на кристалл и переспросил:

– В смысле? Ну, да, это тот самый кидама…

И тут до неё дошло.

– Ты не видишь? Фигуру внутри?

Шахарро недоумённо встопорщил усы, шевельнул ушами и отозвался:

– А должен?

– Не знаю, – смутилась Кимриналь.

– Да пребудет с вами благословение святого Макото! – раздался сбоку чей-то старческий, но ещё сильный голос; служитель в бело-золотой робе опустился на колени и протянул раскрытые ладони к Кидама. – Любимый сын Бога Времени милостив к вам и явил себя!

У Кимри перехватило дыхание от волнения.

– Так мне не показалось?

Служитель, всё так же стоя на коленях, взглянул на неё снизу вверх с непривычным для кэриминки восхищением и несколько пугающим самозабвением.

– Пребывайте в свете и радости! – выдохнул он, прижимая ладони к груди. – Врата открылись и мосты переброшены будут над бездной! Славьте Магоо, связующего и исцеляющего, порождающего день из ночи и сияние из сумрака! Славьте Магоо, хранящего забытое и вспоминающего неслучившееся! Славьте Магоо!

Монах судорожно вздохнул и закрыл лицо руками, плечи его обессиленно поникли. Археологи, сгрудившиеся позади ошарашенной Кимри, растерянно молчали. Спустя минуту пожилой служитель поднялся с колен, низко поклонился Кимриналь и, не сказав больше ни слова, скрылся на другой половине храма, в ослепительном сиянии Никко.

– Ничего себе! – ухнул басом Роддвар, так что гулкое эхо взлетело под купол.

– Это он шшшто, пророчил сейчас? – прошипел Шахарро.

– Да ладно вам, – окончательно смутилась Кимри. – Просто молился…

– А при чём тут какие-то врата и мосты? – удивилась Лиснетта.

– Лис, ну, откуда нам знать? – мягко ответил Эйно. – Давайте просто побудем тут ещё немного в тишине.

Он аккуратно взял Кимри под локоть и отвёл чуть в сторону. Она благодарно улыбнулась и, запрокинув голову, снова вгляделась в мерцающее облако искр. Человек внутри кристалла стоял, спокойно опустив руки и словно бы глядя поверх толпы, но глаза его были закрыты. Кимри невольно вздохнула, рассмотрев его лицо:

– Он ужасно печальный… Мне всегда было страшно жаль принца Макото: простой монах, жил обычной жизнью – и вдруг всё это ворвалось и заставило быть кем-то другим, каким он никогда не предполагал становиться.

– Ну, во-первых, но всё-таки был принц, – возразил Эйно. – Во-вторых, как я читал, в юности он вовсе не был так уж прост. Некоторые биографы полагают, что он всерьёз поклонялся Многоглазой Ши'Мунэ[49 - Ши'Мунэ – одна из Богов-Хозяев, существо, желающее любой ценой раскрыть все тайны, заполучить все секреты и собрать все знания всех миров в своём Уделе – Архивах; так же её называют Любопытная Ши'Мунэ или Многоглазая Ши'Мунэ.].

Кимри неуверенно пожала плечами:

– Не худшая из Хозяев.

– Как сказать. Её служители воруют книги и свитки из библиотек и частных коллекций, вламываются в запретные хранилища, не гнушаются и убийствами…

Кэриминка вздрогнула.

– Думаешь, он?..

– Не знаю. Биографы императорской семьи не говорят об этом в официальном жизнеописании, тем более, после его подвига. Но ведь не просто так принц Макото больше десяти лет служил в скромном храме Хигары, а не в столице.

– Полагаешь, его наказали?

– Конечно. И вряд ли дело только в том, что он пытался избежать традиционного служения – за такое не ссылают прочь.

– В Хигаре… – Кимри содрогнулась, вспомнив тяжкое видение, заставившее её бежать из этого города.

– Да. Он был там в ночь нападения, помогал жителям спастись: искал уцелевших среди пожаров, выводил их через храмовую крипту.

Кимриналь вздохнула.

– Всё равно. Получается, он уже отказался от Ши'Мунэ и собирался вести скромную жизнь, а тут – такая нелёгкая судьба: спасти всю империю, если не весь мир. Каково это вообще – стать практически не-человеком?! И теперь он стоит вот тут, на всеобщем обозрении. И даже не всякий может его увидеть. Не хотела бы я так…

Кимри зябко поёжилась, и Даррис, вспомнив вчерашний разговор, осторожно обнял её за плечи. Но она мягко освободилась, шагнула к Кидама, опустилась на колени и робко коснулась пальцами прозрачной грани. Кристалл оказался неожиданно горячим. В лицо дохнуло тёплым ветром, воздух всколыхнулся, напомнив кэриминке, как Роддвар выпевал свою молитву в святилище Карари[50 - Карари (Кара) – одна из Богов-Наставников, олицетворение неба, чистоты, совершенства; особо почитаема в провинции Китано.]. Горячее дыхание Кидама Макото так же мягко всколыхнуло всю Оодай разом… Значит ли это, что Боги-Наставники не гневаются на неё за посвящение себя одной из Хозяев? В самом ли деле Магоо склонился к ней, а святой Макото благословил? Кабы знать… С Богами – Наставниками, Хозяевами ли – никогда не получается быть уверенной.

Археологи вышли из храма притихшие и задумчивые. Следуя уговору, они вернулись на Каиран и снова свернули с него в Серебряных Садах. Никко скатился за полдень, но стоял ещё высоко, его лучи пронизывали немыслимой высоты голубой кристалл Турмалиновой башни, и серебристо-бирюзовое сияние заливало Сады, представляя их в полной красе. Находиться там долго оказалось почти нестерпимо: от серебряных бликов, играющих на земле, отражающихся от гладких плотных листьев буков и серебристых тополей, глубоко в груди поселялся тонкий струнный звон, словно натянутая до предела струна, готовая оборваться в любую секунду.

Выбравшись из Садов, друзья молча дошли до императорского дворца. Мастерство древних магов, сумевших вырастить столь огромный кристалл и выточить в нём несколько десятков этажей, поражало до глубины души. Кимри, запрокинув голову, попыталась сосчитать обороты тянущейся по внешней стене винтовой лестницы, хорошо видимой на просвет, но несколько раз сбилась и бросила эту затею: от ярких бликов глаза быстро начали слезиться.

Мост на остров Рикухэй археологи преодолевали уже изрядно усталыми. Шахарро ворчал сквозь усы, что стоптал лапы до плеч, и что это хуже, чем было в походе. Лиснетта, примолкнув, висла на каменном плече Роддвара, то и дело поджимая ноги. Северянин, впрочем, безропотно тащил её, будто бы не замечая этой детской уловки. Даже Кимри позволила себе взять Эйно под руку и время от времени ненадолго закрывала глаза, уставшие от яркого света.

Как ни странно, район, отданный армии Праведного Государства, совсем не выглядел мрачным. Кольцо стен, строения вдоль них и даже круглая башня тюрьмы посередине были сложены из того же белого мрамора, что и большинство официальных зданий столицы, разве что не украшены резьбой. Но в этой лаконичной белизне была своя строгая красота. У подножия башни тоже цвели яблони. Слева от ворот, из одного из внутренних дворов раздавался звон оружия и голоса: похоже, там была тренировочная площадка. Ребята двинулись туда, чтобы поискать тайи Когараши или хотя бы кого-нибудь из знакомых хэйши. К радости Кимриналь им навстречу поднялся рыжий бард Рэн Гиншо.