Жнец и слеза Смерти

Филипп взял из рук смертного конфету и внимательно стал рассматривать ее. С виду это была обычная сахарная карамель, но сердцевина была какой-то странной. Филипп никогда еще не встречал карамель с начинкой, но пробовать ее он не захотел и отдал в руки Калеба.

Напарник внимательно рассмотрел конфету, положил на землю и раздавил сапогом. Карамель треснула, оголив начинку. Внутри была Слеза Смерти.

– Это камень? – присмотревшись к черной горошине на земле, удивленно спросил смертный, – Это из-за него моя жена, дети и почти вся деревня превратились в чудовищ?

Калеб ответил кивком головы. Филипп тяжело вздохнул, он уже представлял, сколько бездушных ходит по округе в поисках живых существ.

Сын Карла хотел поднять с земли и рассмотреть повнимательней, но Филипп вовремя схватил мальчика за кисть и предупредил, что голыми руками камень лучше не брать и раздавил его.

–Зачем этот человек это сделал? – глядя на осколки камня спросил Карл, глазами полными слез, – Что мы ему сделали? Во всем виноваты вы, слуги смерти! Это все из-за вас! Вы и Смерть, и поклонение вам! Все поэтому случилось! Смерти нельзя молится! Я это знал! Я предупреждал всех! Но никто меня не слушал.

– Конечно, виноваты мы, и то, что дождь идет вначале зимы виноваты мы, – иронизировал Филипп, глядя на смертного с насмешкой, – И в том, что кто-то покупает неизвестно у кого сладости, тоже виноваты жнецы.

Калеб строго одернул Филиппа за его шутку и предложил Карлу идти вместе в Гардель, но тот отказался и направился в сторону Ниреля.

– Ты уже передумал искать бездушных? – спросил Филипп напарника.

– Они сами нас найдут, – провожая взглядом Карла и его детей, ответил Калеб. Филипп посмотрел на уходящих смертных и сказал:

– Нежильцы. Ну мы им предложили, они сами отказались. Идем?

– Стойте! – крикнула Кристина, – Калеб, отдай им лошадь Фила.

Филипп опешил от такой наглости. Он возмутился, но Калеб даже слушать его не стал, догнал и отдал лошадь смертным. Ее они взяли.

– Зачем вы это сделали?! Подумаешь, тремя смертными больше, тремя меньше! А мне теперь идти пешком! – продолжал громко возмущаться Филипп.

– Ты не устанешь, а лошадь даст им шанс уйти от бездушных, если они начнут преследовать их, – возразил Калеб сухо.

– У меня сотрется подошва у ботинок, – парировал Филипп, гневно сверкнув глазами, он считал, что с ним поступили несправедливо.

– Переживешь, – беря лошадь Кристины за поводья, ответил Калеб. Напарник нахмурил лоб и задумчиво начал идти по дороге. Филиппу ничего не оставалось, кроме, как следовать за ним.

Начал моросить дождь и дуть сильный ветер, пропитанный запахом гниющего мяса. Кристина закрыла нос и рот платком. Вонь усилилась, когда они подошли к развилке с указателем. Одна деревянная дощечка указывала в сторону развилки, Филипп прочел надпись на ней: «Медвежье». Вторая дощечка висела по направлению в Гардель.

Калеб остановился на развилке и стал всматриваться в сторону Медвежья. Филиппу стало интересно, что пытается высмотреть напарник и так же уставился вдаль, но не увидел ничего интересного, поэтому стал выковыривать пальцем конфету из мешочка.

– Ты слышишь? – вдруг спросил напарник, приспуская косу с плеча. Филиппу это движение не понравилось, и он последовал примеру напарника, отложив конфеты, хотя не слышал того, что услышал напарник, но увидел.

В густой высокой траве появилась холка медведя. Он шел тихо, источая отвратительный запах и вдруг застыл, а потом резко побежал. Калеб провел черту, резко исчез и внезапно появился перед самим медведем. Зверь встал на задние лапы и зарычал, Филипп увидел у него черные глаза, покрытые плесенью. Это был бездушный.

Медведь махнул лапой и попытался завалить Калеба, но напарник был быстрей него и вовремя переместился, вонзив косу в толстую шкуру зверя. Коса вошла наполовину и застряла в толстой шкуре. Зверь поднялся на задние лапы и стряхнул Калеба, как назойливую муху.

– Фил, что происходит? – с тревогой в голосе спросила Кристина, – Кто-то идет с той стороны.

Кристина указала рукой на противоположную сторону дороги, за облысевшими кустами Филипп разглядел фигуры смертных. Они шли к ним, рыча, шатаясь на ходу и не замечая препятствий.

– Бездушные, – упавшим голосом произнес Филипп. Он отчаянно провел ладонью по лицу, выдохнул и очертил вокруг лошади Кристины защитную стену, – Не смей покидать это место, – велел он ей, раскручивая косу.

Пролезая сквозь лысые дорожные кустарники, трое бездушных оказались на дороге. Филипп начал раскручивать косу. Думая о том, как же ему не везет, он побежал навстречу, выбравшейся троице. Бездушные, точно безумные набросились на него, совершенно не боясь удара косы. Филипп откинул двоих порывом ветра, собранном в руке, одному снес голову и издал тихий стон от боли. Руку, в которой он держал косу обожгло, она почернела и покрылась мелкими пузырями. Отброшенные бездушные вновь пошли в атаку, они набросились на Филиппа, желая разорвать его на части. Он ткнул одного тупым концом косы и оттолкнул от себя, расправился со вторым. Из кустов вылезло еще четверо и кучей навалились на Филиппа. Бездушные придавили его к земле, один впился зубами в глотку, другой пытался разорвать грудь и каждый пытался вытянуть душу, крепко сцепленную с телом жнеца. Бездушные причиняли Филиппу боль, от которой хотелось залезть на стену. Он отчаянно сопротивлялся, крепче сжал косу и попытался притянуть потоки ветра. Ветер просочился сквозь узкие щели и обвил тела Бездушных, рвавших Филиппа на куски и тут раздался голос Кристины:

– Эй, вы! Попробуйте, возьмите меня!

«Она сошла с ума!» – подумал про себя Филипп, почувствовав, что бездушные теряют к нему интерес.

–Кристина, что ты творишь! – раздался крик Калеба.

Филипп не видел напарника, ему было не до него, несколько бездушных не проявили интереса к смертной и продолжали отрывать от жнеца куски мяса. Филипп дернул рукой и треснул одному гнилому трупу в челюсть, другой получил косой в лицо, третьего он откинул от себя и смог встать на ноги. Всю кожу отвратительно жгло, она почернела и покрылась пузырями, Филипп тяжело дышал, ему казалось, что он сейчас рухнет, но нужно было спасти глупую смертную Калеба. Бездушных от Кристины отделяло только защитное заклинание.

Филипп начал раскручивать косу одной рукой и второй поймал потоки ветра. Напарник появился вовремя, как раз, когда рухнула защитная стена и лошадь Кристины была готова пуститься в бега вместе со слепой наездницей. Он схватил Кристину и вместе с ней переместился на десять шагов от бездушных. Лошадь бросилась наутек. В этот же момент Филипп выпустил длинные и тонкие, точно хлысты потоки ветра и рассек пополам бездушных, тут же упав на четвереньки. Боль была такая, что ему хотелось отправится в небытие. Грудную клетку разрывало, казалось, что все внутренности хотят вырваться наружу, руки и ноги гудели, в животе все бурлило, тело чесалось. Филиппа вырвало несколько раз черной жижей, в глазах начало темнеть и все, о чем смог подумать Филипп прежде, чем потерял сознание, так это о том, как ему больно и как он ненавидит бездушных.

Мрак перед глазами рассеялся так же быстро, как и возник. Филипп слегка приоткрыл глаза и увидел деревянный потолок, не поднимая головы он заметил, что раздет до пояса, рядом на стуле сидела Кристина. Возле смертной стояла тумба, на ней деревянная миска, в ней девушка отжимала тряпку.

– Как думаешь он очнется? – спросила Кристина, прикладывая Филиппу на грудь мокрую тряпку, вода зашипела и поднялся густой пар.

– Думаю быстрее, чем ты ожидаешь, – ответил ей Калеб, он сидел у окна и сам обрабатывал свои раны, оставленные бездушными. Напарник в упор посмотрел на Филиппа, – Скоро он будет в строю и как бы ему не хотелось, пойдет уничтожать бездушных.

Филипп поспешно прикрыл глаза, он не хотел, чтобы кто-то заметил, что он пришел в себя.

Мокрая ткань прикоснулась к его лицу и тихо зашипела. Было приятно. Вода снимала жгучую боль и зуд.

–Не думала, что жнецы могут потерять сознание от боли…

– Бездушные причиняют нам немыслимую боль, они могут и убить жнеца, если вытянут душу… Мы не были созданы, чтобы бороться с ними.

– Тогда, кто должен сражаться с ними?

– Никто, – вздохнул Калеб, – Бездушных не существовало, пока Алькор был жив и путь на небеса был открыт.

Кристина сняла тряпку с лица Филиппа и снова окунула ее в воду, задумалась и спросила:

– Калеб, как ты думаешь, а небеса возможно открыть снова?

– Я не знаю. Не думал об этом.

– А хотел бы, чтобы они снова открылись?

Калеб не торопился отвечать Кристине, явно задумавшись над ответом. Филипп из любопытства приоткрыл один глаз и посмотрел на напарника. Он снял тряпку с руки и оголил большое черное пятно на руке.

– Орден Пауков, кажется, к этому и стремится, – не дождавшись ответа, сказала Кристина, она отжала тряпку и положила на лицо Филиппа, – Витори хотела стать богиней и править на небесах, теперь к этому стремится новый глава ордена. Так?

– Что ты этим хочешь сказать?

– Я говорю это к тому, что орден знает, как открыть небеса, но для этого нужен бог или богиня и книга Алькора. В ней наверняка написано, как это сделать.

– Только не начинай разговор про Нидли, – вдруг рассердился Калеб, – Ты последняя, кто должен думать о книге.

– Но я дала обещание Кроу, и он преследует меня во сне! Я должна найти Нидли и книгу!