Счастливое время романтиков. СССР. Москва. Общежитие

– Не захотели… – неожиданно нахмурилась она.

– Я не понимаю…

– Покурим, что ли? – неожиданно предложила она, доставая две длинные дамские сигареты. – Я тебе сейчас разомну, а то ты не умеешь.

– Почему же? Умею.

– Ну, я же видела…

– Что видела?

– Что не куришь, а потому нечего начинать! – выпалила она и с неожиданной злостью бросила уже размятую сигарету в кусты.

– Что с тобой? – испугался Артем.

– А ничего! Моралистов вокруг развелось, хоть пруд пруди, а сами лезут со своими граблями, куда только можно. А у меня, может, в первый раз такое…

– Кажется, я понимаю, – начал соображать Санин, вспоминая вчерашние предупреждения Олега и Жоры.

– Ничего ты не понимаешь! – распалялась Люба.

– Но почему?

– Маленький еще потому что.

– Сама же говорила…

– А теперь беру свои слова обратно!

– Тебе, наверное, Олег с Жорой сказали, чтобы…

– Какая разница!

– Но, поверь, это все не имеет для меня никакого значения!

– Однако вчера ты не только не разыскал, но даже не поинтересовался, почему меня нет?

– Так почему тебя не было? – попытался исправить положение Артем.

– Теперь и сам догадался, чего спрашивать?

– Но сегодня все же пришла? Ты ведь к нам шла, верно?

– К вам. Точнее, к тебе. Потому что решила наплевать на запрет твоих друзей и что они обо мне подумают. Надоело жить по ханжеским принципам, как бы их не пытались представить! Одно лицемерие вокруг.

– Но я…

– А ты не такой… пока, – Люба неожиданно перешла на нежный шепот, – пока молодой и наивный. Хотя все еще впереди… Прошу, оставайся таким как сейчас всегда, если сможешь, конечно. Как в «Летучем голландце», как «Роботе и стиральной машине». В нашем мире так не хватает искренности, особенно в любви… Неужели они подумали, что я стану портить этого чистого, доброго, наивного и мечтательного мальчика?! Прости, что вылила на тебя всю грязь, что накопилась за последнее время! Ты не заслуживаешь этого, я знаю.

На какое-то время зависла неловкая пауза, позволившая под беспечное пение птиц и легкий шелест божественно пахнущей буддлеи обоим перевести дух и успокоиться.

– Это хорошо, что ты уезжаешь. Я провожу. До станции.

И они пошли медленным прогулочным шагом, боясь приблизиться друг к другу даже на полметра, по тихой сельской улочке, так мило напоминающей родной Миловежск, что Санину ни о чем плохом больше не хотелось ни слышать, ни говорить. Эта тихая идиллия, похоже, действительно заставила их забыть только что кипевшие страсти и обиды, и им просто было легко и приятно оттого, что все гадкое и недосказанное вырвалось, выкипело, испарилось и осталось где-то позади.

– Может быть, все же разомнешь мне сигарету? – решил, наконец, заговорить Артем, когда они вышли на неширокую асфальтированную дорогу, ведущую к станции.

– Конечно! Я даже научу тебя делать это. Только нам нужно найти подходящее место, ты же понимаешь, что девушке неприлично идти по улице и курить у всех на виду? Даже такой как я.

– Прекрати! – поспешил упрекнуть ее Санин.

– Извини, я просто смеюсь.

На пути неожиданно открылись величественные расписные купола местного храма, возле которого, наверняка, в это время не было посторонних глаз, и они, не сговариваясь, свернули к нему. Присели на лавочку и закурили.

– А если сейчас выйдет батюшка и заругается? – предположила Люба.

– Батюшки не ругаются, а наставляют на путь истинный. Так что скандала не будет. А как ты думаешь, курение это грех? – искренне поинтересовался Артем.

– Если грех, то небольшой. У меня отец, когда сильно напивался, то почему-то постоянно засыпал на лавочке возле церкви. Я тогда еще совсем маленькой была, и мы с матерью вдвоем его тащили оттуда домой. Иногда и сам отец Виктор помогал. А мать его упрекала при этом: «Грех, батюшка!» А он отмахивался и говорил: «Но грех-то небольшой!» Отец помогал ему по столярному делу, и то ли они вместе пили, то ли батюшка просто ему за работу наливал – по сей день не знаю. И спросить не у кого уже…

– Умерли? – ужаснулся Санин.

– Мать жива, но не общаемся мы с ней. Другая семья. Меня бабушка воспитывала. Она и в институт отправила учиться. Я хотела на фабрику устроиться, а она нет, говорит, тебе нужно на экономиста, чтобы интеллигентной стать и зарабатывать хорошо, а то пропадешь одна, когда меня не станет.

– А бабушка жива?

– Жива, здорова, слава богу. Только теперь расстроится, что не поступила.

– Так ты же еще не пробовала!

– Второй раз уже пытаюсь. Ничего, пойду в наш техникум Калининский на бухгалтера. Бухгалтера тоже неплохо получают, если в нормальную контору устроиться. Там моя родина, а своя земля, как известно, помогает.

– Может, позаниматься с тобой? Я в математике и физике кое-что соображаю.

– Да я тоже соображаю, только с русским языком не очень. В прошлый раз на сочинении и завалилась. Тем более что классику школьную не любила и не читала. Разве что про любовь несчастную. Могу трагедию Катерины из «Грозы» раскрыть или Анну Каренину по полочкам разложить, но даже если эти темы и попадутся, ошибок все равно наделаю.

– А я школьную классику тоже не люблю, хотя другими книгами с шести лет зачитываюсь. Поэтому свободную тему на экзаменах всегда выбираю. С грамотностью нормально – зрительная память.

– Здесь не советую.

– Почему?

– Или ошибок понаделаешь, или решат, что ты тему не раскрыл. Я вообще не понимаю, как можно писать на свободную тему? Из головы что ли?

– Да хоть из головы! Но можно и цитаты приводить. Зато из тех произведений, которые любишь и понимаешь.

– Верная двойка! Классику хотя бы списать можно, если повезет.