Сонеты Шекспира: Вдохновение реальностью. Историческая головоломка

In many’s looks, the false heart’s history
Is writ in moods and frowns and wrinkles strange,
But heaven in thy creation did decree
That in thy face sweet love should ever dwell;
What e’er thy thoughts or thy heart’s workings be,
Thy looks should nothing thence but sweetness tell.
How like Eve’s apple doth thy beauty grow,
If thy sweet virtue answer not thy show!

Но, помимо этого, сам сонет 93 содержит два однозначных указания на адресата – женщину.

Ранее мы ни разу не видели, чтобы Шекспир позволил себе двусмысленные намёки на плотскую любовь по отношению к мужчине.

Необходимо пояснить, что под двусмысленностью намёков понимается только возможность двойной интерпретации и ничего более. Но если бы Шекспир был настолько наивен, что бессознательно допускал бы в сонетах возможность двойных толкований, на самом деле ни на что другое не намекая, то очень быстро ему бы на это указали либо разозлённые адресаты, либо другие поэты – насмешники.

Но Шекспир дорожил мнением и тех, и других, ведь все его двусмысленные намёки сделаны осознанно.

Поэтому здесь у нас также нет оснований считать Шекспира наивным.

Речь о намёке – «как муж, обманут внешностью любви». Использовать такую фразу в отношении мужчины Шекспир не мог (см. сонет 20), ведь тогда она сразу превращается в двусмысленность только от одного слова «муж» (отношения с адресатом сравниваются с супружескими, т.е. плотскими).

А вот в отношении женщины – почему бы и нет? Ведь мы видели у Шекспира и более откровенные намёки при обращении к возлюбленной (сонет 51).

Второй намёк заключён в сравнении красоты адресата с «яблоком Евы». Но ведь известна и роль этого яблока, и кто были персонажи этой истории (отнюдь не два мужчины), и что последовало за его «вкушением».

Обратиться с таким намёком к другу – невозможно для Шекспира.

А так как в предыдущих сонетах, не содержащих определённых указаний, начиная с сонета 91, не было ни одного противоречия в отношении адресата, то все указания на адресата из сонета 93 можно также распространить на адресата сонетов 91 и 92, и теперь уже окончательно его подтвердить.

Везде адресат – возлюбленная поэта.

Как видим, начиная с сонета 91, очерёдность написания сонетов 91—93 выражена в преемственности замка и зачина сонетов, как будто, эти три сонета являются одним стихотворением, настолько органично идёт развитие мысли от сонета к сонету.

Глава 14. Сонеты 94—96. Забавляющийся честью

Так выделена череда сонетов 94—96 с адресатом – другом поэта.

Мы не можем распространить действие признаков предыдущей череды 89—93 далее на сонет 94, так как встречаем в нём противоречие.

Сонет 94

Первое, что очевидно, это то, что единый текст сонетов 91—93 закончился.

Между замком сонета 93 и зачином сонета 94 нет смысловой связи.

Сама тема сонета 94 могла бы быть связана с сонетом 93, который завершился упоминанием «красоты», как «яблока Евы».

Теперь в сонете 94 поэт вполне мог бы подразумевать под «теми», кто «наследует по праву» «чудесную внешность», в том числе, и свою возлюбленную.

Однако, есть два нюанса, которые противоречат такой возможности.

Первый нюанс в исключительно душевном характере отношений, который виден в сонете 94, ведь намёков на плотские отношения нет.

Этого было бы недостаточно, если бы не было второго нюанса во фразе: «они – владельцы, лорды лиц чудесных, другим – лишь их величеству служить – They are the lords and owners of their faces, Others but stewards of their excellence.», что указывает на внешность адресата, как на предмет поклонения и восхищения для всех, а не только для поэта.

Но такую роль поэт всегда отводил только другу (сонеты 53, 54, 55, 69, 70), при этом во всех других сонетах другу, также упоминая его внешность.

Возлюбленной же поэт восхищался единолично, скрывая её от других (сонеты 21, 36, 48, 52, 89), при этом в подавляющем большинстве других сонетов к ней, не упоминая её внешности вообще.

Так и в предыдущем сонете 93 красота возлюбленной, упомянутая в греховном ракурсе: «меня как Евы яблоко манит та красота, хоть знаю, сладок – вид», привлекает только самого поэта, а не «других», как в сонете 94, где нет и намёка на греховность красоты.

Поэтому в сонете 94 мы имеем противоречие с сонетом 93 и по правилу 4 «свода неизменных правил» обязаны признать смену адресата.

Сонет 94. Оригинальный текст
They that have pow’r to hurt, and will do none,
That do not do the thing they most do show,
Who, moving others, are themselves as stone,
Unmoved, cold, and to temptation slow —
They rightly do inherit heaven’s graces,
And husband nature’s riches from expense;
They are the lords and owners of their faces,
Others but stewards of their excellence.
The summer’s flow’r is to the summer sweet,
Though to itself it only live and die,
But if that flow’r with base infection meet,
The basest weed outbraves his dignity:
For sweetest things turn sourest by their deeds;
Lilies that fester smell far worse than weeds.

Однако, в сонете 94 отсутствует обращение к адресату. Можно определённо говорить только то, о ком написан сонет – о друге поэта, но утверждать, что он ему же и адресован, нет оснований.

Поэтому здесь мы имеем ту же ситуацию, что и с философскими сонетами 63—68, когда сонет посвящён другу, но не обращён к нему. Это указывает на возможные особые обстоятельства написания сонета 94, которые нам пригодятся при анализе на соответствие с фактами биографий. Поэтому формально мы обязаны снова, как в сонетах 62—68, признать адресатом сонета 94 условного адресата: «поэта», ведь такая мелочь может оказаться одним из соответствий в анализе на соответствие с фактами биографий.

Сонет 95

Обращает на себя внимание подход поэта к недостаткам адресата. Подход в корне поменялся в сравнении с сонетами 92 и 93.

Если там поэт и сомневается, и не хочет знать о неверности адресата, вплоть до своей смерти, то здесь он говорит о недостатках адресата, как о точно известном ему факте. Признать и здесь, и там одного адресата, значит, обвинить Шекспира в противоречии самому себе. Но наша логика запрещает считать Шекспира непоследовательным.

Поэтому подобные противоречия – типичный пример другого адресата.

С другой стороны, сонет 95 не противоречит сонету 94, где в замке высказана та же мысль, что и в замке сонета 95, а именно, что порок («гниль» (сонет 94), «ржавчина» (сонет 95)) смертелен даже для самого прекрасного и прочного («лилии» (сонет 94), «нож» (сонет 95)).

Таким образом, мы наблюдаем преемственность смысла сонета 95 с сонетом 94, что в свою очередь подтверждает персонажа в сонете 94 – друга поэта.

Сонет 95. Оригинальный текст
How sweet and lovely dost thou make the shame
Which, like a canker in the fragrant rose,
Doth spot the beauty of thy budding name!
О in what sweets dost thou thy sins inclose!