Anamnesis. Том 2

Цыганка открыла глаза и потрясла головой, будто стряхивая с себя остатки сна:

– Согласно поверью, именно так. При условии, что сам он в момент убийства будет находиться рядом с жертвой. Чтобы душа неродившегося ребёнка переселилась в него.

– Бред! – подытожил я.

Зара пожала плечами:

– Я серьёзно отношусь к нашим поверьям, Пал Палыч. Предки не могли просто так, ни с того, ни с сего, придумать такое… Кто знает: может, и в самом деле бред? А вдруг – мотив?

За окном послышался звук подъехавшей машины и скрип тормозов. Я встрепенулся и вскочил:

– Это, наверное, «Скорая» из района. Вот и славно: сейчас отправим вас с Мишкой в больницу, там его подлечат и будет опять по заборам скакать!

Зара с улыбкой поднялась из-за стола:

– Ну, нет: на забор он теперь долго не полезет. Уж я об этом позабочусь!

Вдвоём мы вышли на крыльцо. Перед домом и впрямь стояла «Скорая помощь».

    9 сентября, Кобельки, участковая больница, 00—30.

– И запомните: никаких больше мочегонных! – погрозил я пальцем тучной даме лет пятидесяти, местной продавщице.

Та, старательно прижимая сосискообразным пальцем ватку к локтевому сгибу, заныла:

– Так ведь хотелось же вес согнать! Вы только посмотрите на меня: это ж уму непостижимо!

– Согнали? – осведомился я.

Она потупилась.

– Не согнали, – моя констатация прозвучала достаточно жёстко, – Зато чуть не ушли в страну вечной охоты!

– Что? – не поняла жертва фуросемида.

– Я говорю, чуть не померли. Ещё немного – и повывели бы весь калий из организма. И ваше сердце грустно трепыхнулось бы напоследок, да и остановилось. Потому, как не может оно, сердце, без калия. Ясно?

– Ясно! – вздохнула она, – Но как же похудеть-то? Уж я чего только не перепробовала…

– Увы, мой совет может свестись лишь к двум правилам. Потому, как я не диетолог и большой циник, – развёл я руками.

Уже открыв дверь, дама с интересом обернулась:

– Так скажите же, доктор! Что за правила?

– Простейшая физиология: чтобы похудеть, надо меньше есть и больше какать. Следующий! – через плечо оторопевшей дурочки крикнул я в коридор.

Вместо следующего, в кабинет вплыла Мария Глебовна:

– Всё, доктор. Больше нет никого!

Дождавшись, пока осчастливленная новым знанием пациентка выйдет на улицу, я торжественно заявил:

– Любого, осмелившегося разбудить меня раньше восьми ноль – ноль утра, заранее объявляю личным врагом!

Акушерка улыбнулась:

– Идите отдыхать, Пал Палыч! Умотались вы за сегодня.

– Да уж… Вы тоже отдохните, Мария Глебовна. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи.

Водные процедуры прошли уже в полусне. Почти не открывая глаз, будто заправский лунатик, я прошествовал из душа в свою палату… пардон, квартиру! И упал на баронову кровать. Сознание тут же отключилось.

Проснулся я от странного чувства. Если попытаться его сформулировать, то получилось бы что-то вроде «еслиянемедленнонепроснусьтопропущунечтооченьважное». Сон улетучился сразу.

Рывком я сел в постели. В комнате был кто-то ещё.

– Я поняла, что не могу не прийти! – голосом Али сказал светлый силуэт у двери.

– Ты пришла, когда я понял, что не могу без тебя, – неслышно прошептал я. Даже не удивившись.

Она услышала:

– Я с первой минуты знала, что так будет. Как только открыла глаза здесь, в больнице. Ещё не видя тебя.

– А я – знал всегда. Я видел тебя раньше много раз. Во сне.

По интонации Алиного молчания я понял, что она улыбается:

– Ты странный, Паша.

– Ты тоже. Кто ты, Алька?

Бледный силуэт у двери пожал плечами:

– Я и сама не знаю, кто я. Забыл?

Я встал и подошёл к ней. Совершенно не стесняясь собственной наготы.

Аля сбросила с плеч казённую простынку и положила руки на мои плечи:

– Ты веришь в судьбу?

– Я верю в нас.

– Как это?