Взрослые игры

– Спасибо, да, – протянул я, понемногу приходя в себя. – Как быстро пролетела ночь!

– Привидения не беспокоили?

– Им не удалось меня разбудить. Вы первые, кто меня побеспокоил.

Селин протёрла стол на балконе от утренней росы и постелила скатерть. Юбер неторопливо выставлял тарелки, приборы и блюда, оглашая каждое из них, как церемониймейстер на празднике:

– Традиционный французский завтрак: кофе, хрустящий багет, конфитюр из каштанов, ветчина, сыр, масло, апельсиновый сок. И домашний сливовый тарт. Селин сама его испекла. Я его очень люблю!

– Как это мило! Я обязательно его попробую и, возможно, смогу полюбить не меньше вашего.

– Вам налить кофе? Он отлично взбодрит! Это настоящий крепкий кофе, а не какой-нибудь американский горячий сок из носков.

– Будьте любезны!

– Держите, мсьё! – Юбер налил дымящийся ароматный кофе в большую чашку и подал мне её. – Будьте осторожны! Он обжигает как ревность.

– Я подожду, пока он немного остынет, мсьё. А пока буду наслаждаться его ароматом.

– И всё же его стоит пить горячим, – с особым выражением сказал Юбер.

– Тогда я буду делать это аккуратно, маленькими глотками, наслаждаясь каждым из них, – я принял его деликатную подачу.

– Уверен, что вы знаете, как правильно пить кофе, и знаете, как получить от него много удовольствия, – ответил Юбер. – Селин собирается на фермерский рынок в Вальс-ле-Бен. Если желаете попробовать на вкус настоящий Ардеш – можете составить ей компанию.

– С удовольствием, мсьё! Благодарю! И если мадам понадобится моя помощь, я всегда к её услугам. – Я повернулся к Селин.

– Вы очень любезны! Солнце взойдёт через несколько минут. Не будем вам мешать. Когда закончите завтракать – спускайтесь. Я буду ждать вас внизу, – ответила она. – Приятного аппетита, мсьё!

Супруги вышли. Они вели себя так, словно вчера ничего не произошло, и я по-прежнему был для них просто гость. На востоке над волнистым горизонтом уже светлело небо, напитывая тёмные холмы нежными красками утра. Солнце стремительно поднималось прямо на глазах. Его маленький красный край через пару минут уже полыхал огненным полукругом. Дома отбросили на землю длинные тени. Укутавшись в одеяло, я сидел на балконе и согревался воспоминаниями вчерашнего вечера, первыми солнечными лучами и обжигающим, как ревность, кофе.

***

Фермерский рынок захватил весь старинный центр Вальс-ле-Бена. Сегодня здесь билось сердце Ардеша. Главная площадь и прилегающие к ней улицы с раннего утра были заставлены автолавками, на витринах и полках которых фермеры разложили свои продукты. Развалы сыров, колбас, овощей и фруктов обещали моей неравнодушной к еде душе незабываемый гастрономический праздник. Продавцы щедро угощали покупателей, перебрасываясь с ними весёлыми, порой очень острыми, шутками. Ведь лучшие покупки совершаются в добром расположении духа.

Селин припарковала машину в проулке неподалёку. Мы влились в толпу и неспешно поплыли вдоль торговых рядов. Рынок встретил нас нежным мускатным запахом шарантской дыни, улетающим к вершинам окрестных холмов. Бледно-зелёная, с желтоватым оттенком, кожура бессильна удержать её ароматную душу в круглом сочном теле. Ещё вчера дынные мячики с неизменными десятью полосками на упругих шершавых боках лежали на разогретой южным солнцем сухой земле Прованса. А уже сегодня пожилой фермер из Кавайона спрашивает меня из-за прилавка: «Когда будете есть дыни, мсьё?» Потом выбирает из развала, тщательно вынюхивая, несколько штук и подписывает маркером на сеточке кожуры: «Сегодня, завтра, послезавтра».

– Мы заберём их на обратном пути, – говорю я фермеру, отсчитывая деньги.

– Не волнуйтесь! – отвечает он. – Они ждали вас всю свою жизнь. Подождут ещё немного!

За поворотом тропический аромат дынь сменился сладковатым запахом аниса. На овощном прилавке рядом с белёсой цветной капустой и нарядно-праздничной, слепленной из фантазийных фракталов романеско лежал прозрачнокожий, светящийся изнутри фенхель. Я лишь немного повернул голову в сторону – и вот уже кисловато-миндальные ароматы оливок защекотали в носу. Они лежали, искушая покупателей блестящими маслянистыми боками. Чёрные, фиолетовые, зелёные. Начинённые чесноком, перцем, анчоусами, лимоном, сыром. Рядом в стеклянных бутылях переливалось на солнце всеми оттенками жёлтого оливковое масло – жидкое золото Средиземноморья.

Ветер с центральной улицы принёс запах трюфелей, подвала и спермы. Это мясные ряды поманили нас белой, как мука, плесенью своих колбас и огромными окороками диких и домашних свиней. Сырная лавка завлекала запахами осеннего леса, грибов и тления. Огромные головы выдержанного, лежалого, сдавленного собственной тяжестью сыра возвышались над прилавком. И везде каштаны, каштаны, каштаны… Запахи плыли над домами, будоражили аппетит и побуждали покупать и пробовать всё это великолепие. Накупив две полные корзины продуктов, мы поехали домой.

***

В горах сочная зелень долин вдруг в одночасье исчезла, уступив место охре и ржавой меди. Я попросил Селин остановить машину на смотровой площадке, чтобы покормить глаза красками ардешской осени. Она вышла из машины вместе со мной. Недолго поблуждав взглядом по окрестным холмам, я взял её за плечи и поцеловал в шею. Селин на мгновение замерла, а потом деликатно отстранилась.

– Не стоит, мсьё.

– Но почему?

– Юберу бы это не понравилось, – ответила она.

– Мне показалось, он благословил нашу близость, – удивился я.

– Но не здесь и не сейчас. Нам стоит вернуться в замок, – твёрдым голосом ответила Селин.

– Как скажете, мадам. Извините.

Мы сели в машину и запетляли вниз по серпантину. Селин сосредоточенно молчала, глядя на дорогу. Её губы были плотно сжаты.

– Простите меня, мадам за бестактность, – извинился я повторно, чтобы нарушить звенящую тишину между нами.

Селин ничего не ответила, продолжая думать о своём. В её глазах стояли слёзы. Неожиданно в конце серпантина она заговорила:

– Долгое время мне здесь было так безмятежно, а сейчас… Я чувствую, что заражаюсь старением. Это ужасно! – сказала Селин дрогнувшим голосом. – Мне страшно признаться в этом мужу, но думаю, что он и сам всё понимает. Я задыхаюсь от объятий Ардеша: уродливых культей его старых платанов, влажного воздуха его долгой осени. Я вижу, как меняется мой муж. Он всегда был таким бонвиваном! А сейчас его жизнелюбие словно сковано льдом. И с каждым днём эти льды всё толще. Иногда мне становится страшно от мысли, что я замёрзну вместе с ним. – Селин знобливо повела плечами, словно в подтверждение своих слов. – Когда Юбер оставит меня, я не смогу здесь находиться. Уеду в Прованс или на Лазурный берег – куда угодно! Согреваться после Ардеша.

– А как же замок?

– Без Юбера мне здесь будет невыносимо. Особенно осенью и зимой, когда ночи долгие и тёмные. Да он и сам предлагает уехать отсюда.

– А Вы?

– А я молчу. Не хочу его расстраивать. Ведь этот замок – дело его жизни. Да что там! Он и есть его жизнь!

Селин остановила машину и несколько минут сидела, вздрагивая от слёз. Я провёл рукой по её волосам и попытался прижать к себе, но она решительно отстранилась. Успокоившись, Селин взяла себя в руки, и мы продолжили путь.

***

После обеда ветер с Атлантики принёс непогоду. Под затяжным холодным дождём Ардеш стремительно остыл и в одночасье стал бесцветным и неуютным. Я сидел в своей комнате и смотрел, как небо рваными клочьями серых облаков, словно губкой, стирает с холмов яркие краски осени.

Ближе к вечеру дождь прекратился, но небо так и не просветлело. Истощённые непогодой облака всё ещё лежали на холмах, укутав окружающий мир в туман. Я поднялся на донжон замка. Деревня внизу лишь угадывалась. Каменные дома, словно стадо промокших овец, жались друг к другу, чтобы согреться в наступивших сумерках. Время от времени и они исчезали из вида в вязкой серой пелене, медленно плывущей над холмами. И вдруг в какой-то момент туман стал сиреневым. Все звуки пропали и наступила абсолютная тишина. Ардеш погрузился в лиловый сон. Я спустился вниз и побрёл по оцепеневшей деревне, лишь угадывая размытые очертания стен и узкие коридоры средневековых улиц сквозь лавандовое молоко. Я шёл наугад скользя рукой по серым камням, пропитанным влагой. Туман скрадывал звуки моих шагов. Неожиданно стены расступились, и я из узкого прохода между домами вышел в никуда. Вокруг меня был лишь густой сиреневый туман. Осторожно ступая с вытянутыми вперёд руками, я наткнулся на Селин, стоящую у невысокой каменной ограды. От неожиданности я вздрогнул.

– Осторожно мсьё! Дальше начинается пропасть, – сказала она чуть слышно. Тем не менее тихий звук её голоса отчётливо прозвучал в вязкой тишине.

– Видимо, судьба послала мне вас, чтобы уберечь от неизбежного падения, – так же тихо ответил я.

– Хотите виноград? – Откуда-то из тумана Селин вынула тёмную плотную гроздь и поднесла к своему лицу, словно прячась за ней. Её окрашенные соком губы шевелились прямо перед моими глазами.

– У тебя на губе капелька виноградной крови. Вот тут. – Я отодвинул лицом гроздь и лизнул, чуть касаясь, верхнюю губу Селин. Она вздрогнула, но не отстранилась как днём, а подалась мне навстречу.

– А ещё тут, тут, тут… – Словно бабочка крылом, мои губы касались её лица, глаз, мочек ушей, шеи. Виноградная гроздь упала на землю. Платье медленно сползло к ногам Селин. Не отрываясь от её тела, я спустился вниз по чувственной тропе удовольствий, наслаждаясь по пути знакомыми пейзажами и не пропуская ни малейшей детали. Сиреневый туман пьянил, как вино, и не располагал к благоразумию. Запах прелых листьев и сырости оврага, необъятной мглы неба и многовекового камня, истекающей от желания ночи, запах минеральный и настоящий, смешался с запахами женского тела и секса.

Внезапно туман рассеялся. Уползающие по холмам, словно испуганные демоны, облака обнажили мир вокруг: ночные фонари, серые камни старой стены и маленькое открытое окно на ней, в котором тускло мерцал огонёк сигареты Юбера.

***