Пятна на солнце

«Наверняка спит с полковником или с генералом, – почему-то подумал он. – Уж больно держится независимо при звании сержанта».

– Вот здесь распишитесь, – произнесла она и ткнула своим красивым пальцем в журнале.

Сорокин обмакнул перо ручки в чернильницу и расписался.

– Вот, возьмите, здесь все – проездные документы, продуктовый аттестат, короче, все необходимые документы. Вы – счастливчик, капитан, еще несколько дней назад вы были в расстрельных списках, а сегодня направляетесь в Москву.

– Я бы многое отдал, товарищ сержант, чтобы вот, так как вы, сидеть тут и завидовать людям из расстрельного списка.

Он взял документы и вышел из кабинета. Багажа у него не было, и он сразу же направился к машинам, стоявшим у штаба.

– Кто едет на вокзал? – спросил он первого попавшегося ему на встречу водителя.

– Вон тот, по-моему, – произнес боец и указал на стоявшую в стороне полуторку.

Через полчаса он уже трясся в машине по разбитой дороге. То, что произошло потом, Александр помнил плохо. Немецкий истребитель зашел на грузовик сзади: пулеметная очередь, и машина вспыхнула ярким факелом. Он успел выбраться из нее раньше, чем стали рваться ящики с боеприпасами, которые в ней находились.

Часть третья

Расплата

Заканчивался август 1944 года. Война ушла далеко на запад. Страна переживала очередные трудности, связанные с восстановлением разрушенных заводов и фабрик, строительством и ремонтом жилых домов. В городе, в который Сорокина направило главное управление «СМЕРШа», была довольно сложная оперативная обстановка: здесь действовала банда, совершающая регулярные налеты на продовольственные склады и магазины. Бандиты брали все, что можно было продать или обменять на продукты питания.

Майор Сорокин медленно шел по перрону, а если точнее, по тому, что осталось от него. Несмотря то, что он был еще молод, его виски война окрасила в серебряный цвет. Он немного прихрамывал на правую ногу и поэтому опирался на искусно вырезанную трость, которую подарили ему сослуживцы. На груди, ярко сверкая на солнце, теснились два Ордена Красной Звезды и Орден Боевого Красного Знамени. Он неторопливо перешел через железнодорожные пути и направился в сторону небольшого рынка, который находился недалеко от станции.

– Стой! Убью сволочь! – донеслось до него.

Навстречу ему бежал мальчишка лет тринадцати с зажатым в руке пирожком. За ним, расталкивая встречных людей, гнался мужчина лет сорока-сорока пяти. Он подсек мальчишке ногу, и тот упал на землю. Пирожок вылетел из его руки и тут же был проглочен громадным лохматым псом. Мужчина наклонился над мальчишкой и схватил его за ухо.

– Ах, ты, гаденыш! Я тебе покажу, как воровать пирожки!

– Дяденька, не бейте меня! Я больше не буду!

Несмотря на плач мальчишки, мужчина продолжал держать его за ухо.

– Отпусти мальчишку! – громко произнес Сорокин. – Ты не видишь, что он голодный?

– А ты, кто такой? – отпустив ухо мальчишки, произнес мужчина и, сделав свирепое лицо, закричал. – Я что-то не понял, граждане, кто он такой, чтобы учить меня благородным манерам. Вали отсюда! А то не посмотрю на твой иконостас, набью морду!

Вокруг них стала собираться толпа любопытных. Многие хорошо знали мужчину за его горячий характер и тяжелую руку.

– Давай, Кувалда! Дай ему в морду! – неслись из толпы ободряющие крики.

Мужчина развернулся и хотел ударить Сорокина. Тот ловко увернулся от удара. Кулак мужчины буквально пролетел мимо его лица со скоростью курьерского поезда. Александр ударил его коленкой в пах, от чего тот присел от боли, а затем нанес ему сильный удар в челюсть. Мужчина, словно мешок с навозом, повалился на землю.

– Я – начальник городского отдела «СМЕРШ», майор Сорокин, – громко выкрикнул он. – Кто еще хочет испытать свою судьбу!

Расталкивая толпу руками, к нему подошел милиционер. Видимо, он услышал, кто стоит перед ним, и, приложив руку к фуражке, бойко представился.

– Возьмите этого, – произнес Александр и указал на мужчину, который еще продолжал корчиться от боли. – Я вечером поговорю с этим гадом персонально.

– Так точно, товарищ майор, – произнес милиционер.

Он схватил мужчину за руку и помог ему подняться с земли.

– Что? Достукался, Кувалда? Майор быстро отправит тебя туда, куда Макар телят не гонял. Давай, пошли в отдел!

Сорокин проводил их взглядом и направился дальше. Он долго бродил среди торговок и покупателей, пока не остановился около женщины, которая торговала тушенкой и американским яичным порошком в металлических банках.

– Почем? – спросил Сорокин.

Женщина назвала цену.

– А почему так дорого? – спросил Александр.

Неожиданно женщина сунула банки в черную кирзовую сумку и чуть ли не бегом бросилась от него в сторону. Она моментально растворилась среди шумной и пестрой толпы.

* * *

Сорокин вошел в пустующий кабинет и, поставив на стул свой небольшой багаж, сел за стол. Ему еще не приходилось одному занимать такой большой кабинет, и поэтому он испытывал от этого некое неудобство. Предыдущий хозяин кабинета был убит две недели назад, когда возвращался с совещания, которое проходило в Москве. Его машина была обстреляна бандитами при въезде в город. Насколько он знал, операция, проведенная ротой НКВД, положительных результатов не дала. Преступники словно испарились в небольшом лесу. Он подошел к окну и, отодвинув штору, посмотрел на улицу. Город жил своей жизнью. По небольшой разбитой войной улице спешили люди: кто-то возвращался домой, другие шли на работу. Услышав за спиной шорох, он резко обернулся, чем напугал вошедшую в кабинет уборщицу.

– Здравствуйте – поздоровалась с ним пожилая женщина. – Меня зовут Екатерина Игнатьевна. Я зашла прибраться в вашем кабинете. А вы, выходит, наш новый начальник?

– Угадали. Меня зовут Сорокин Александр Михайлович. С сегодняшнего дня я ваш начальник. Еще кто-то в отделе есть?

– Нет, Александр Михайлович. Тамара Александровна уже ушла домой. Можно я сделаю влажную уборку?

– Да, конечно.

Он вышел из кабинета и, достав папиросу, закурил. От генерала Каримова он узнал, что во время войны в этом здании размещалось гестапо, а в его подвале пытали и расстреливали подпольщиков и партизан.

– Заходите, Александр Михайлович, я убралась.

Он загасил папиросу о каблук сапога и, вытерев у порога о тряпку подошвы сапог, вошел в кабинет. Женщина подняла ведро с водой и тихо вышла из помещения, плотно закрыв за собой дверь. Он сел на большой кожаный диван и закрыл глаза. Натруженная за день нога тихо напоминала ему о своем существовании. Неожиданно дверь кабинета широко распахнулась, и в помещение, звеня подковками на каблуках сапог, вошел полковник милиции.

– Антонов Леонид Павлович, начальник городского отдела милиции, – представился он и сел на стул, который жалобно застонал под его весом. – Квартиру смотрели?

– Нет, – коротко ответил Александр. – Там живут жена и дочка бывшего начальника.

– Квартира ведомственная, и вы имеете на нее права, – произнес Антонов. – Я все понимаю, Александр Михайлович, но жизнь есть жизнь. Мы подберем в ближайшее время им комнату, так что без угла они не останутся.

– Вот, когда подберете, тогда и вернемся к этому разговору, Леонид Павлович. А пока я здесь поживу. Я привык к неудобствам, так что не обращайте на это внимания.

Полковник подошел к окну и махнул кому-то рукой. Вскоре в кабинет вошел сотрудник милиции и протянул Антонову портфель. Он открыл его и достал бутылку водки, кирпич черного хлеба и две банки тушенки.

– Нужно обмыть начало вашей работы в нашем городе, – произнес он, ловко работая ножом, вскрывая консервную банку. – Кстати, Александр Михайлович. Вы сегодня задержали одного человека, все его зовут Кувалдой. Я бы хотел, чтобы вы его отпустили. Он хоть и хулиган, но человек неплохой.

Сорокин внимательно посмотрел на Антонова, стараясь угадать, с чем связана эта просьба полковника милиции.