Химера

– Погибли они, – помолчав, хмуро ответила Лилия.

– Вот как… Давно?

На этот раз молчание оказалось более долгим.

– Какое это имеет значение? Где-то после моего выпускного, в начале июля. Корова у них пропала, пошли её искать, – Лилия смотрела куда-то в сторону, – непогода была в тот день. Корова вечером сама прибежала, а их только на следующий день на берегу речки нашли, под обрывом. Похоже на то, что сорвались в сумерках.

– И что потом было?

– А ничего. После похорон мне пришлось уехать оттуда.

– А жильё кому осталось?

– Откуда я знаю? Родственникам, наверное. Послушай, давай закончим, мне неприятно это вспоминать. Я начинаю врать, а это у меня всегда плохо получается.

Она зябко поёжилась, будто в помещение вдруг ворвался холод, и вновь устремила отрешённый взгляд в глубину зала.

– Угощайся «паризьеном», Лиль, не хмурься. Ты целый день какая-то напряжённая, невесёлая, – проговорил Славка.

– Угу, вот сейчас «сердечного льва» добью, закривею и повеселюсь на славу, – сказала Лилия, вновь посмотрев ему через плечо, и грустно усмехнулась.

– Я ведь тоже сирота, – сказал Славка, принимаясь за десерт, – твои хоть похоронены, а у моих и могилы нет. Исчезли, пропали без вести в экспедиции.

– Это как так «исчезли»? – спросила она с вялым интересом.

– А вот так, загадочно и непонятно. В геологоразведке они работали, а экспедиция в прошлом году была. Кстати, на севере Урала пропали, не исключено, что в ваших краях…

Он помолчал, пробуя пирожное на вкус.

– Ты знаешь, этот «паризьен» и правда неплох.

Наткнувшись на её взгляд, вопросительно поднял брови. Лилия смотрела в упор и словно бы насторожённо, без прежнего безразличия.

– А ну-ка, поподробнее… Когда и, главное – где именно?

Славка открыл было рот, но слева внезапно накатила табачно-водочная волна. Над столиком нависла мосластая долговязая фигура. «Алёшенька-сынок» или кто там из них не выдержал и пошёл-таки на абордаж.

– Дэвушка! Вы так-кая грустная, так-кая задумчивая, что я, глядя на вас, сам гатов заплакать, – понесла комплиментарный понос фигура. С придыханием и почему-то с кавказским акцентом, видимо, предполагая, что от данного факта «дэвушка» мгновенно слетит с катушек и кинется на шею.

– И поскольку развлечь вас некому, то позвольте пригласить…

Долговязый произвёл картинный жест в сторону танцпола. Спутник «дэвушки» для этого членистоногого не существовал вовсе – так, приложение к стулу, одушевлённая деталь интерьера. Оглохнув от бешенства, Славка не успел ничего предпринять, потому что Лилия сделала ему предупредительный знак и тут же с ядовитой улыбкой обратилась к нежданному ухажёру.

– Мужчина, вы потрясающе вежливо прервали наш разговор… Ну да ладно, я не в обиде. По поводу танца разрешите хотя бы с мужем посоветоваться.

Мосластый милостиво соизволил разрешить. Сюрприз насчёт мужа не произвел на него ни малейшего впечатления. Лилия подалась через стол к Славке, и только теперь стало заметно, что она буквально белая от гнева, глаза по-кошачьи округлились, и вообще в выражении лица появилось что-то очень нехорошее, так что у Славки даже заныло под ложечкой.

– Не вздумай устраивать сцен, – прошипела она, – добивай свой десерт, иди к выходу и жди. Я недолго, спляшу с этим верблюдом и подойду…

Оставшись в одиночестве, Славка машинально запихнул в себя остатки ставшего вдруг пресным «паризьена», заглотав попутно оба остывших капуччино, стараясь не вслушиваться в пьяное блекотание и хохотки за спиной. Стряхнув мутное оцепенение, поднялся и повернулся к выходу. Покосился на соседей: двое дружков лыбились в сторону танцплощадки, а каштановая дама никого уже не ревновала, молча лупала накрашенными глазами в пространство в отчаянных попытках на чём-либо сфокусироваться.

– Никогда и ни за что! – выпалила она вдруг кому-то воображаемому и пристукнула кулачком по столу. Звякнула посуда. Добавила с горечью, с пьяной слезой: – Мущщины, где ваша гордость? Вас же за дураков держат!.. Тоже мне, гигимоны, блин…

Славка двинулся мимо и, сам не зная зачем, громко и внятно произнёс избитую сентенцию:

– Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.

Через несколько секунд вслед долетело запоздалое:

– А это ты кому, мужик?

Перед дверями Славка остановился, и глаза, словно магнитом, потянуло в направлении танцующих. От увиденного его замутило. Лилия форменным образом висела на шее у новоявленного воздыхателя, и, видимо, рассказывала ему что-то чересчур забавное, потому как выражение морды лица у того было – не передать словами. Клиент скорбного дома, сбежавший по недосмотру персонала. Имбецил Блаженный, застигнутый врасплох Высшим Знанием.

Виски у Славки горели, он заставил себя отвернуться и быстро осмотрел зал, страшась поймать любопытные либо сочувствующие взгляды знакомых, свидетелей его сегодняшнего позора. По счастью, таковых пока не наблюдалось.

– Девки, гляньте – во дебил!..

Он вновь скосил глаза к танцполу и сразу отметил абсолютную неправильность происходящего. Лилии не прежнем месте уже не было, с хмурым и напряжённым лицом, споро, но без особой спешки, она продвигалась по периметру зала в направлении выхода. Четверо девчушек, расположившихся за ближайшим столиком слева, дружно прыснули, а из-за столика справа грянуло молодецкое, в три глотки, ржание. На площадке посреди танцующих творилось дивное представление, не сказать комичное, а скорее омерзительное. Скоропостижный лилин кавалер производил действия, сходные с теми, что посетители зоопарков изредка наблюдают у клеток с обезьяньими самцами. Отцы семейств гыгыкают себе под нос, а благовоспитанные мамаши, брезгливо морщась, прикрывают своим чадам глаза и спешно тащат прочь.

Динамики извергали вкрадчивую ретро-эротику из девяностых, а долговязый недоумок, счастливый и беспечный, увлечённо приплясывал со спущенными до колен штанами, болтая эрегированным хозяйством из стороны в сторону. Мало того, он ещё и приглашающие жесты делал куда-то в зал. Хихикая, парочки торопливо покидали танцпол, а Равиль, замерев за стойкой, криво усмехался в мобильник. Наверняка посылал sos Герасиму. Да уж, такой рвотный стриптиз «Эллада» за свою недолгую историю наблюдала впервые.

– Пошли отсюда, – не останавливаясь, Лилия дёрнула Славку за рукав и выскользнула за дверь.

Выскочив вслед за ней на улицу, Славка замешкался, высматривая вышибалу, но Лилия цепко схватила его за руку.

– Уходим!

Поспешая следом, он обескураженно выдавил:

– Я, конечно, умиления к нему не испытываю, но это было довольно жестоко. И ты ещё будешь мне утверждать…

– Я просто предложила ему полюбить всех баб в этом заведении. И знаешь, он почему-то оказался не против, – перебила его Лилия без улыбки. Приступ злости, похоже, вновь овладел ей.

– Терпеть ненавижу, когда меня вот так, как последнюю дешёвку…

Они успели отойти от бара метров на тридцать, когда позади с шумом распахнулись двери.

– Эй, алё! А ну стоять!.. – синхронно проревели две глотки.

Бросив и своего опарафинившегося кореша, и гетеру-собутыльницу предбальзаковского возраста, оба-двое, довольно рослые ребятки, целеустремлённо топтали асфальт, настигая удаляющуюся пару. Всё-таки не обошлось, мирно уйти не удастся.

– Лиль, беги куда-нибудь! – крикнул Славка.

Неизвестно, что будет лучше – разделятся нападающие или кинутся на него одного.

– Ещё чего, – буркнула она и шагнула чуть в сторону.

В драках Славка был не великий мастак, да и давненько уже не приходилось попадать в переделки с рукопашной. Тот же Палыч за стаканом иной раз поучал: – Не могёшь руками – решай дело миром. А покалечишь какое-нито дерьмо – и посадят. А за что сидеть-то, спрашивается? Обидно. Я, Слав, по молодости знаешь какой мордобоец был? Уж пару-то раз точно на статье висел. А нынче вот тихий и беззубый.