Химера

И ничего ему не оставалось, как покорно сидеть и молча провожать взглядом удаляющиеся родные лица, и они смотрели в его сторону отстранённо-равнодушно.

Да они же слепы, – сказал он сам себе, а может, только подумал, – они слышат нас, но не видят.

Мир, окружавший Славку, находился за невидимой прозрачной стеной, женщина, сидевшая рядом, была отстранённой и безразличной, а люди на берегу казались одушевлёнными марионетками, совершающими по чьей-то воле одинаковые движения. То была картинка, и художник, изобразивший её, не пожалел красок, но двухмерная эта красота не восхищала, а лишь вызывала тоску и ощущение невыносимого одиночества. Они проплывали по нарисованному раю, немому, глухому и чуждому. А может, тот рай сам плыл мимо них?

Слава, Сла-авик, – послышался из ниоткуда знакомый голос, и он был несомненно живым, и Славка рванулся к нему, прочь из этого мёртвого сонного пузыря, и нарисованная женщина начала таять и отдаляться.

Лилия стояла над ним в зелёном с птичками халатике, с кружкой в руке, и судя по выражению её лица, привычно насмешничала. Славка лежал, хлопал глазами, её слова доходили до него словно бы с опозданием.

– Ну ты и дрыхнуть! Весь день вчера ныл и клянчил, а как до дела дошло, с утра даже подняться не в состоянии.

– Ещё как в состоянии, – пробормотал Славка и потянулся к ней, попытавшись ухватить за хлястик халата, но Лилия ловко увернулась. Разлетевшиеся птицы на миг обнажили стройные загорелые ножки.

– Время поджимает, мне скоро уходить. Иди подкрепись, казанова, я там кое-что сообразила из твоих скудных припасов.

Славка прошмыгнул в ванную, наскоро принял душ и зашёл на кухню. На столе остывала яичница с ломтиками поджаренной останкинской колбасы, а Лилия, уже облачившаяся в джинсовый костюм, с отрешённым видом смотрела маленький угловой телевизор, который сам Славка включал довольно редко. Он мельком вгляделся: не в первый раз за эти дни повторяли ставший популярным сюжет об очередном «добровольном» ограблении.

Стоя спиной к камере, жертва, гражданка в ярком брючном костюме, потерянно поясняла в протянутый микрофон, как, выпорхнув из своего «лексуса» у одного из супермаркетов в Черкизове с целью проведения разнообразных покупок, немедленно подпала под обаяние некой многословной молодой особы, симпатичной и вполне приличной на вид. Приятственная во всех отношениях процедура шопинга осталась неосуществлённой, а взамен произошло нечто ошеломительно-гнусное.

«Хотите верьте, хотите нет, но я как во сне была. Сама её домой привезла, сама сейф открыла… Ума не приложу, как такое могло произойти. Когда пришла в себя, у меня истерика случилась. А её уж и след простыл. Самая обычная девчонка, даже примет никаких в голове не осталось. Помню только, что брюнетка. Вроде. А может, в парике она была… Но не цыганка и не азиатка, это точно.»

Озабоченный интервьюер сочувственно кивал, хмурился, сучил ножкой и топтался как застоявшийся жеребец, по большому счёту чихать ему было на горести и треволнения данной гражданки, умудрившейся приволочь в набитые добром хоромы совершенно незнакомую девку с улицы. Не она первая, не она последняя. Алчный его интерес был направлен на обнародование Суммы. А сумма экспроприированного, надо понимать, превышала на сей раз некую допустимую норму приличия. Более двух миллионов наличными в рублях, тысяч пятьдесят зелёными плюс кое-что ювелирное. Хотя похоже было, что броская дама и сама не знала, сколько же у неё в точности спёрли. Именно сумма и придавала сюжету популярность, второе место занимал сам метод ограбления из разряда «ультра-си», ну а на третьем витало неозвученное восхищение хитроумной злодейкой.

– Три магнитофона, три куртки, кожаных. Всё, что нажито непосильным трудом… – пробубнил Славка, уплетая яичницу, – уж сколько раз твердили миру – не хлопайте ушами на улице, не создавайте ветра.

Суровый голос за экраном меж тем вещал с назидательной ноткой: – Уважаемые москвичи и гости столицы! Будьте бдительны, игнорируйте подозрительные уличные лотереи и так называемые розыгрыши призов. Не заговаривайте на улице с незнакомыми лично вам людьми, особенно с лицами цыганской национальности. Да, жизненный уровень людей заметно вырос, но наряду с этим расплодились и мошенники всех мастей, успешно орудующие и группами, и, как видим, даже поодиночке…

Лилия выключила телевизор и повернулась к Славке.

– Ну всё, мне пора. Не скучай тут, у тебя законный выходной, ложись и отсыпайся. А вечером, – она улыбнулась чуть лукаво, – мы продолжим начатое. У меня только одна, но очень большая просьба – не вздумай ни с кем трепаться о том, что случилось вчера в баре. Ни по телефону, ни лично, никак. Это важно в первую очередь для тебя, а не для меня. Догадываешься, о чём я?

Славка послушно кивнул, не совсем, впрочем, понимая, почему это важно именно для него. Кроме как скрытую угрозу, иначе её слова расценить было нельзя.

– Лиль, а у меня тоже есть просьба, вернее, предложение. Я не могу и не хочу оставаться в четырёх стенах, я свихнусь здесь со скуки, ожидая тебя. И спать я тоже не могу, потому что мне третью ночь подряд снится какая-то заковыристая хрень.

Он смотрел на неё, нахмурившись.

– Я боюсь засыпать в одиночестве, вот что.

Лилия смотрела с озадаченным выражением лица, потом протянула руку и прикоснулась к его лбу.

– Температуры вроде нет, – она пожала плечами, – так какое-же у тебя предложение?

– Давай вместе доедем до Москвы, там разойдёмся – ты по своим делам, ну а я буду болтаться просто так в центре и ждать твоего звонка. По ходу дня созвонимся, договоримся, где состыковаться. Для меня так быстрее время пройдёт.

– Идиотское предложение. Без смысла. Что значит «болтаться просто так»? Неужели тебе больше нечем заняться?

– Представь себе, нечем. Бродить по друзьям-холостякам и навязываться в гости? Так ведь там только пьянка и… прочее. Ты уж вытащи бедолагу в свет, буду премного благодарен. А бросая меня одного на целый день, ты рискуешь в один прекрасный вечер полюбоваться на классический народный анекдот – муж, приползающий домой на бровях.

Лилия невозмутимо искала что-то в мобильнике.

– Слав, ты всю эту гадость несёшь для чего, чтобы меня из себя вывести?

– Не надо выводиться, – торопливо сказал Славка, – я ведь это так, образно…

– Ни фига себе – муж нашёлся мне, – фыркала она раздражённо, – связалась с детским садом себе на голову… Алло, Карим, ты свободен сейчас? Подъезжай по вчерашнему адресу. Лермонтова, четыре.

Славка терпеливо молчал, зная уже, что злость её недолгая и во многом показная. Они поднялись из-за стола одновременно, и он привлёк Лилию к себе.

– Так что мы решим, мой вариант не подходит?

– Нет, не подходит, – отрезала она, – и болтаться по Москве ты не будешь. Это не деревня, где можно «состыковаться по ходу дня». Сиди на телефоне, дитятко, и жди моего звонка.

– Долго ждать?

– Не могу знать. Как только, так сразу.

Славка вышел вслед за ней в дверь и прямо в тапках отправился провожать до подъезда.

– Заняться, говоришь, нечем? По магазинам пройдись, хозяин, у тебя в холодильнике шаром покати. Постирушку устрой, пыль протри… Занятие всегда можно найти. Что ты там по поводу сна мямлил?

– Я не мямлил, а вполне серьёзно говорил, – сказал Славка с недовольством.

Они вышли под козырёк подъезда, Лилия забралась на перила, Славка облокотился рядом. Утренний двор был пуст, лишь поджарый седовласый дедуля в трениках и бейсболке одиноко нарезал круги по асфальтовым дорожкам. За распахнутой форточкой ближайшего окна вкусно шипело и шкворчало.

– Почему-то нам никак не удаётся сесть и спокойно поговорить о том, что происходит, – сказал Славка.

– А что происходит?

– Да ненормальное происходит, нехорошее что-то. А как только я пытаюсь затеять такой разговор, ты тут же замыкаешься и начинаешь общаться со мной, как с недоумком. Брось ты свои хихи и психи, ты ведь не такая, – он запнулся и сказал чуть тише, – я ночью видел, какая.»

– И какая-же?

– Неужели надо напомнить? Нежная, ласковая. Другая.

– Так то ночью, а ночью все кошки серые. То есть нежные и ласковые. Только не обольщайся, пожалуйста, и не думай, что, разделив с тобой постель, я вдруг воспылала неземными чувствами.

Лилия покосилась назад, где потрескивала за окном сковородка, и добавила безжалостно:

– Ты мне вообще пока не очень интересен, так что постарайся в дальнейшем не усугублять.

Славка хмуро молчал, на душе нарастала не то злость, не то разочарование вперемешку с обидой.

– Да я и не обольщался, слишком разные мы с тобой оказались. С той Лилией я был знаком меньше часа, а, кажется, что общего у нас с ней нашлось больше, чем с тобой за целые сутки. Вот ведь какой парадокс получается.

Она смотрела на него, о чём-то раздумывая. Подбирала слова для очередной плюхи? Вновь обернулась назад, прислушалась, спрыгнула с перил и пересела на противоположную сторону.

– Сказать честно? Вообще-то я планировала сегодня утром смыться от тебя по-тихому. После того, как мы немного подебоширили в вашем дурацком салуне, а до этого ты, весь такой в проблемах, усердно пытался загрузить ими ещё и меня… Любая в этой ситуации так бы и сделала.