Ксенос и фобос

– Предлагаете мне его еще раз перечитывать? А что сами скажете?

– В Молотове продолжается резкое падение производства. Есть опасность скорой остановки некоторых предприятий военного значения – из-за банальной нехватки рабочих, в первую очередь. Но в целом в зоне чрезвычайной ситуации ничего чрезвычайного не происходит. По информации, получаемой оттуда…

– Кстати, а сколько у нас каналов информации? Да не переглядывайтесь, не переглядывайтесь. Ишь, моду взяли – от своих еще таиться. Что за недоверие между товарищами? С кого начнем? КГБ?

– У нас есть информация. Так точно.

– МВД?

– Постоянный канал связи. Наш человек исполняет обязанности коменданта города.

– Этот, как его, – шорох перелистываемой бумаги. – Клюев, так?

– Подполковник Клюев, Иван Иванович.

– А не маловато для коменданта такого города? Звание – не маловато?

На стол из бордовой папки вылетает листок.

– Мы подготовили представление и проект указа.

– Так и думал. Через ступень, значит? Остальным сами присвоите?

– Нашим – сами, а общевойсковым пусть Министерство обороны думает.

– Так. Подписываю. Передайте Клюеву моё поздравление.

– Есть!

– Министерство обороны?

– Связь есть. У нас три канала прямой связи.

– Вот как интересно. И что же это у нас получается? Прямая связь с зоной есть. Информация поступает, следовательно. Спутники летают, и мы получаем снимки высокого разрешения. Знаем пофамильно, со всей историей, все нынешнее руководство города. Эти их Советы рабочих депутатов – они же просто молодцы! Снабжение есть, голода в городе не будет. Заводы, заводы ведь работают, понимаешь! Гознак гонит нам вагоны дензнаков! Как стихи почти получилось… Паника погашена. Интерес населения к происходящему в зоне упал, как мне докладывают специалисты. Статистика утверждает, что в Интернете о нашем Молотове практически перестали появляться запросы. А теперь скажите мне все-таки: что же там, так его и перетак, происходит и в чем смысл нашей, слов нет, какой секретной, Зоны чрезвычайной ситуации? Что, там такое чрезвычайное, что требует войск, контрольно-следовой полосы, колючей проволоки, изменения режима движения поездов, ухудшения нашего экономического положения – заводы же по-настоящему не работают! Ну? Кто мне может объяснить, что там за чума такая, что там за холера? Сегодня у нас уже не март месяц и даже не май. Скоро снова наступит зима. Вы мне всё про «военку», а знаете, что нефтеперерабатывающий завод погасил свои факелы? Он не работает – нечего перерабатывать. А что Кислотный прекратил отгрузку удобрений? Да, да, удобрений. Не говоря уж о ваших штучках. Кабельный, которым гордились… Где его продукция? Двигатели ракетные… Может, это просто диверсия такая? Что скажете, товарищи силовики? Может, это просто вражеская рука, не пускающая нас дальше? Тянут за полы, копают ямы на пути, сыпят песок в подшипники? А? Диверсия? А может, диверсия – сама эта зона? Ну? Кто первый? Кто пояснит необходимость дальнейших затрат?

– Есть предложение обсудить все эти вопросы узким кругом, не перед всем правительством.

– Не доверяете, выходит, «штатским штафиркам»?

– Не в доверии дело, а в отсутствии необходимости расширения круга доступа к совершенно секретной информации.

– Да? Даже так? Есть, выходит, такая информация – совершенно секретная? Ну, что, товарищи, доверите мне поговорить с представителями силовых структур? Нет возражений? Тогда – полчаса перерыв. Встречаемся узким кругом с… Кто будет?

– КГБ, Минобороны, МВД, от Академии наук представитель.

– И я. Всего пятеро, выходит. Прошу приготовить нам стол, удобный для заседания. Чай. К чаю, что там положено. Запись не вести. Всё. Перерыв.

Глава 18

Как выглядят инопланетяне, что едят, носят ли одежду?

– Обыкновенно выглядят: без одежды, зеленые с тремя глазами и маленькие. Едят в основном рыбу.

На каком языке они говорят?

– На немецком говорят, но тихо.

…

Зачем они прилетают на Землю?

– Людей пытать прилетают, опыты делают всякие. Люди тоже их испытывают – это для науки нужно.

Кто изучает инопланетян?

– Точно знаю, их Пушкин изучал, а больше не знаю кто.

Что бы ты подарил им полезное?

– Баллон с газом, чтобы они не умирали здесь, хотя это бесполезно – они все равно умирают.

Как ты думаешь, в наш город они прилетают?

– Да, к нам обычно ночью прилетают осенью. Живут на улице в кирпичах.

Олег Михайлов, 7 лет. Опрос детей на Интернет-портале города Краснодара

Сидорчук уже добрых полчаса стоял перед новоиспеченным генералом, постепенно закипая, становясь еще злее и так не слишком добрым на вид лицом. А Клюев все давил, жал, выспрашивал, тянул что-то, и наконец, спросил:

– Командир, так, все же – где твой подчиненный?

– Это вы опять о Кудряшове, что ли? Так он не мне подчиняется – министерству. Министерство прислало, министерство, может, другое что-то ему скомандовало. Это не мой подчиненный.

– Нет, ты не увиливай, говори честно: куда отправил сказочника? По какой надобности? Что нового в городе нашли? А то все как-то мимо меня…

– Да он сам ушел! Послал всех подальше, поругался со мной, дверью хлопнул и ушел нафиг.

– И что нам теперь дальше? А? Ты его искал? Может, людей за ним посылал? Или теперь любой может встать, послать и уйти?

– А смысл есть какой? Что, Иваныч, судить его будешь судом офицерской чести? На гауптвахту определишь? Под домашний арест? Может, сразу расстреляешь на месте, чтобы головой не мучился? Или воспитывать все же начнешь? Так он же получше нас с тобой воспитывать умеет.

– Он хоть вооружен? Это ты знаешь?

– Был вооружен. Спроси-ка лучше у оружейников, что ему было выдано и что сдано, – уперся бараном Сидорчук.

Надоело ему. А когда давили, да еще надоело, он всегда упирался бараном, смотрел чуть повыше бровей, тянулся в струнку, и отвечал по форме правдиво и правильно, а по существу – никак не отвечал.

– Так. Я твою позицию уже понял. Я, мол, не я, корова не моя, за майоров министерских не отвечаю и не обязан… Но тогда еще один вопрос: а что с машиной будем делать?