Дитя раздора

– Мы готовы сменить веру…

– Что?– глаза Парасюка округлились.

– Сейчас в Украине царит православие. Это главная религия нашей страны, мы ее безмерно уважаем, но часть регионов против этого засилья. На наш взгляд католицизм более достойная и современная вера!

– А со сменой веры необходимо сменить и высшее руководство церкви?– тихо и задумчиво проговорил Парасюк.

– Именно! А так же главу инквизиции…Наши братья из Ватикана, а так же мы, видим на этом посту вас. Думаю, что отказ от православия для вас не станет особым препятствием?– Никанор заискивающе улыбнулся. Заглядывая в глаза инквизитору, пытаясь найти там согласие на переворот.– От того как и на каком языке вы начнете молиться, ваша работа не изменится ни на йоту! Вы так же будет ловить ведьм, вампиров и оборотней, только уже в сане Главы Инквизиции Украины!

– Звучит заманчиво…– слегка растеряно усмехнулся Парасюк. Он никак не ожидал, что западные епископы пойдут на столь глобальное предприятие, как смена государственной веры.

– Еще как заманчиво!– обрадовался отец Никанор, понимая, что сумел заинтересовать инквизитора.

– И что же мне будет необходимо сделать?– нахмурился Парасюк.

– Кризис с Шарук Ханом дал понять, что нынешнее руководство Церкви не справляется со своими прямыми обязанностями. У них есть мизерный шанс спасти свое лицо, уничтожив половецкого хана в Зеленом Гае, не дав ему выбраться за пределы этой деревни,– объяснил Никанор, наклонившись поближе к инквизитору, перегнувшись через стол,– вы их единственная соломинка на спасение…

– И вы эту соломинку хотите прибрать к своим рукам?– усмехнулся старший инквизитор.

– Приятно беседовать с умным человеком!– рассмеялся облегченно епископ.– Наша организация перерыла все архивы, как католической церкви, так и православной. Единственное , что может уничтожить восставших таким образом мертвецов – это реки крови, пролитые на полях сражений. Так было в сорок первом, так будет и сейчас…Но…– отец Никанор таинственно улыбнулся.– Есть еще один способ победить Шарук Хана.

– Какой же?

– Раз в сотню лет в мире рождается маг непередаваемой силы. Именно он может загнать половцев обратно в могилу.

– Я кажется знаю, кто этот маг…– кивнул головой Парасюк, прикидывая мысленно шансы на успех всего этого предприятия, глядя перед собой.

– Он станет вашей главной задачей! Не дайте главе инквизиции получить его, а дальше мы справимся без вашей помощи!– отец Никанор облегченно откинулся на спинку мягкого кресла, выдохнув, как после напряженной работы.

– И что будет дальше?

– Вы избавляетесь от мага, прячете его подальше, а Шарук Хан вырывается из карантина. Движется на Харьков с миллионным населением со своими головорезами. Мы требуем собрать Вселенский собор, где объявляем к вотум недоверия нынешней Церкви. И тут появляетесь вы с нашим потеряшкой, спасая город и страну от крови и войны!– произнес воодушевленно отец Никанор.

– Погибнут люди…Много людей…– спокойно произнес Парасюк.

– Это неизбежно, мой друг!– епископ ободряюще похлопал инквизитора по плечу.– Власть без крови никому просто так не достается! Зато в глазах украинцев мы будем выглядеть настоящими героями.

– Интересная перспектива…

– Так вы согласны?– осторожно спросил отец Никанор.

Парасюк огляделся. Влюбленная парочка студентов уже не разговаривала, а внимательно-пронзительным взглядом смотрела на них. Вряд ли они расслышали хоть слово, скорее всего это были люди епископа. В случае отказа ему не выйти из кафе. Заговоры не терпят утечки информации. Да и не хотелось если честно отказываться. Какая в сущность разница молиться на латыни, греческом или старославянском? Главное перспектива, которую предлагают заговорщики. Кем встретит старость Парасюк в случае отказа? Тем же самым старшим инквизитором с полным карманом юбилейных наград и пенсионным револьвером? А иначе…Иначе перед ним откроются такие просторы, что от одной мысли о них кружится голова.

– Я согласен!– он подал свою ладонь епископу, который с ехидной улыбкой пожал ее, перегнувшись через стол.

– Я в вас не сомневался, Александр Нифонтович!– произнес он. При этих словах влюбленные студенты вернулись к своему милому щебетанию, а епископ удовлетворенно расплылся в кресле. Куда теперь делось его волнение и дрожь в руках. Откинувшись свободно на спинку мягкого кресла, Никанор с удовольствием отхлебнул остывший кофе.

– Мне можно идти?– поморщившись, уточнил Парасюк.

– Иди, Саша, иди,– махнул повелительно рукой епископ. Столь разительная перемена в его поведении очень поразила старшего инквизитора. Святой отец начал чувствовать себя хозяином ситуации, и в его манере держаться появились повелительные нотки.

Парасюк встал из-за стола, бросив гневный взгляд в сторону парочки. На секунду испытав жгучую лютую ненависть к ним, как к людям которых неожиданно для самого себя испугался, хотя последние несколько лет боялись только его.

– Не забудь про дитя…– донеслось ему в спину, пока дверь кафе медленно захлопывалась. Получилось, что не он начал какую-то непонятную и опасную игру, а им играли, словно пешкой. От этого было неприятно, оставляя на душе осадок, а во рту металлический привкус горечи, но старший инквизитор решил идти до конца, ведь на финише его ждало долгожданное повышение и должность Главы Инквизиции.

До управления было недалеко, но Парасюк повернул к метро. Спустился на Бурлацкий спуск, зашел на “Исторический музей”, как всегда забитый разномастным народом под завязку. Люди в метро прятались от палящего зноя и раскаленного асфальта, пили кофе, непринужденно беседовали, рассматривали газеты и журналы, выставленные в переходе, не спеша выходить под жаркие лучи высоко стоящего солнца. Показав свое служебное удостоверение, Парасюк быстро спустился к поездам, искоса поглядывая назад на предмет “хвоста”. Тот самый парень, который любезно болтал со своей подругой в кафе, стоял у турникета, всовывая в бесстрастный аппарат помятый билетик. Заметив взгляд Парасюка, он улыбнулся и приветливо помахал рукой.

Значит все-таки епископ львовский не доверял ему до конца, и решил приставить соглядатая. Махнув в ответ, Парасюк отправился к платформе, насвистывая что-то бодрящее. Он находился в привычной атмосфере погони. И какая разница, что теперь загоняли на флажки его, а не он?

Тихо шелестя, поезд заехал на станцию, выпуская из своего чрева поток покрасневших потных пассажиров с сумками и баулами. Какая-то круглая тетка наступила ему на ногу, молодой парень в наушниках задел Парасюка плечом и вежливо извинился. Студент пристроился в тот же вагон, но в соседнею дверь. Ну и пусть! Пусть Никанор знает, что ему можно доверять, что он спешит выполнить его задание и прекрасно знает, где находится то самое дитя невиданной магической силы.

Покружив по нескольким станциям метро, пытаясь проверить, а за ним ли идет слежка, Парасюк вышел на Московском проспекте. Походил по посадочной площадке, искоса наблюдая за студентом, торчащим позади, будто привязанный.

– Послушай, – резко повернулся старший инквизитор к нему, когда людской поток слегка рассосался,– чего тебе надо?– сделав несколько быстрых шагов навстречу, старший инквизитор остановился в шаге от соглядатая.

– Отец Никанор послал присмотреть за тобой!– бесстрастно ответил студент. Только сейчас Парасюк заметил, что обычная одежда сидит на молодом человеке мешковато, а носит он ее, как рясу. Так бывает, когда привыкаешь носить мундир, а потом переодеваешься в домашний халат.

– У меня десять лет оперативного стажа в инквизиции!– проговорил он ему зло прямо в лицо.– Если мне будет нужна помощь, то я попрошу об этом…

Студент пожал плечами и с тем же самым бесстрастным лицом отошел в сторону.

– Черт!– ругнулся Парасюк, видя, что тот не собирается уходить.– Не торчи там столбом! Иди сюда…

Вместе они вышли из метро. Народа на остановке было мало. Маршруток не было. На раскаленном асфальте топтались школьники, праздно проводящие свои летние каникулы и несколько женщин в намокших от пота и жары сарафанов.

– Куда идем?– спросил напряженно студент, оглядываясь по сторонам.

– Недалеко отсюда…– начал объяснять инквизитор, перебегая Московский проспект. Обиженно запищали клаксоны. На скорости сто двадцать с визгом покрышек их обогнула дорогущая серебристая “инфинити”.– Есть дом, в котором живет та, которая нужна епископу.

Вжик! Прямо перед их носом, обдав волной горячего воздуха прошелестел “Туарег”. Студент отдернулся назад, но, поймав насмешливый взгляд Парасюка, остановился.

– А нельзя было обойтись такси?– недовольно заворчал он, перешагивая через рельсы путей, идущих неподалеку от Московского вещевого рынка – сегодня почему-то закрытого, о чем висело объявление на металлических воротах.

– Просто,– кряхтя Парасюк вскарабкался на небольшую насыпь, отрезающую железную дорогу от остального города, – лучше, чтобы нас никто здесь не видел. Ух…– он упер руки в бока, тяжело дыша.

– А вы смотрю за своей спортивной формой совсем не следите…– заметил студент. На его молодом лице не было ни тени усталости. Лишь мальчишеский задор, да обычная для его поколения наглость.

– Годы берут свое…Ух…– покачал головой инквизитор.– Когда-то я как ты мог…Глянь-ка, что там!

Он повелся. Повелся на самый простой, почти детсадовский прием, которому учили еще в семинарии. Обернулся в ту сторону , куда показывал Парасюк, абсолютно уверенный, что сумел наладить с приданным ему объектом положенный контакт, оголив спину.

– Что там та…– глаза его расширились, когда он обернулся на пятках, резко наткнувшись на изысканно украшенный кинжал старшего инквизитора с серебряными насечками. Длинное острие пронзило его живот, заставив заорать от боли.

– Как…Как…За…– он хватал раскрытым ртом воздух и не мог выговорить не слова.

– Все нормально, мой мальчик! Все хорошо!– Парасюк с хриплым вздохом провернул лезвие внутри студента, а потом резко выдернул его из живота. Отскочил, чтобы не замараться кровью.

– За…за…– соглядатай епископа месил ногами грязь, зарываясь лицом в липкую траву. Прохрипел нечто невразумительное и затих.