Литерный особой важности

– Плевать!– жарко прошептал он, шаря по ее белой шелковой блузке в поисках пуговиц. Пальцы путались в складках одежды, а желание было столь велико, что терпеть не хотелось, да он и не мог. Ткань с треском разорвалась, обнажая большую грудь в тоненьких прожилках вен с розовыми крупными сосками. Пуговицы полетели вниз, стуча по деревянным половицам.

– Сереж…

Его язык коснулся ее мгновенно затвердевшего соска. Не силах сдержать стон, Марина почти закричал, ничуть не смущаясь своих эмоций. Как же она ждала этого момента! Как мечтала о мужчине, который бы смог вот так вот ласкать ее тело, не требуя ничего взамен. Боже…Как…

Молния на юбке разъехалась в сторону. Богдан целовал грудь женщины, теряя рассудок от аромата ее тела, от мягкости и нежности ее кожи.

– Сережа…Сережа…Милый…– стоны женщины становились все громче. Он подхватил ее на руки и понес в спальню. Они беспрерывно целовались до боли в губах, заставляя друг друга трепетать от предвкушения непередаваемого наслаждения, которое дарила им каждая близость.

– Родной мой…любимый…– уже в голос, не сдерживая эмоций простонала женщина, чувствуя, как нежно и аккуратно он вошел в нее, начал двигаться. Что-то огромное, жаркое, словно вулкан, разгоралось внутри нее с каждым его порывистым движением. Повинуясь жгучему желанию, Марина подалась вперед, отдавая всю себя навстречу этому сумасшедшему потоку огненной лавы, наполнившей ее изнутри.

– Да…– выдохнул он, содрогаясь всем телом, ощущая всем своим телом, что они испытали это счастье вместе, сгорая от своих глубоких желаний и чувств.

В голове плясали яркие звездочки. Богдан чувствовал себя опустошенным. Капелька пота скатилась по его груди. Рядом лежала, прижавшись к нему Марина. Ее дыхание было приятно ощущать у себя на плече. И на миг, задумавшись, Гончаренко понял, что будь эта другая ситуация, другая обстановка, то непременно остался бы с ней. Ему стало неудобно оттого, что всю эту сжигающую, всепоглощающую страсть он использует в сугубо прозаических целях, что вся его жизнь, это сплошной обман, театр масок, которые он вынужден надевать перед выходом на сцену. Вот и женщина, которая явно его любит, почему-то называет его Сергеем, будто чужая жизнь вокруг него, и он проживает ее, оставляя свою где-то далеко, и в ней нет ни радости, ни любви, ни заботы, ни простого человеческого счастья. А может плюнуть на все? Рассказать ей все? Признаться…Уехать из этой чертовой страны, забыв прошлое, как страшный сон?

Богдан привстал, опершись на локоть, не сводя глаз с расслабленной Марины, нежившейся на кровати после мощнейшего оргазма.

А так ли она его любит? Сможет ли простить обман? Стоит ли свобода многих его товарищей, соотечественников минутной слабости? Почувствовав его внимательный и изучающий взгляд, Марина вздрогнула и открыла глаза. Ее длинные ресницы затрепетали, пухлые губы приоткрылись, жадно ища его. Женщина изловчилась и достала его поцелуем куда-то в область шеи. Это прикосновение стало для Богдана, будто тока разрядом. Он пошевелился и отстранился, чувствуя себя подлецом, что с лишенным принципов националистом случалось довольно редко. Это чувство было для него ново и неприятно. Он скривился, опрокидываясь на спину. Очарование момента прошло. Гончаренко снова стал машиной, позабывшей о том, что есть настоящие чувства.

– Что-то случилось?– встревоженно спросила Марина, тотчас же почувствовав изменение настроения любовника. Между ними возникла некая ледяная стена отчуждения, о которую она уже ни раз обжигалась, словно милый Сережа допускал ее до определенной черты, до самим им выставленной границы, приближаясь к которой она не могла пройти дальше, чтобы заглянуть вглубь его души.

– Все нормально,– глухим осипшим голосом проговорил Богдан, вставая развороченной постели,– мне пора…

– Куда?– она укуталась в простыню, скрывая свою аппетитные формы.

– На работу…Там большой заказ…Мне нужно доделать кое-что…– замялся Гончаренко, чувствуя, что ведет себя, как мальчишка. Единственное место, где он мог бы сегодня ночью переночевать было именно здесь, у Марины. Об их связи никто не знал. И это было бы идеальным прикрытием, но что-то внутри него противилось этому. Что-то в область груди, а вот рассудок твердил обратное.

– Никуда я тебя не отпущу!– решительно встала с постели Маринка.– Подождет твоя работа, никуда не денется! Сейчас поужинаем, а потом если захочешь, то пойдешь. Негоже мужика голодным отправлять на ночь глядя…

Она быстро засобиралась. Ловко и оперативно собирая разбросанные вещи. Ничуть не стесняясь своей наготы, а Богдан любовался ею, чувствуя, как желание покинуть этот дом медленно проходит.

– Дай, мне пятнадцать минут,– попросила Марина, отправляясь на кухню, откуда тотчас же что-то заскворчало, запахло, дурманя обоняние аппетитными запахами. Гончаренко давно не ел домашней пищи. Последний раз в Виннице у тетки, когда навещал ее, будучи проездом в тех краях. Националистическое движение за свободную Украину имело именно в западной части страны большую поддержку, и Винница не была исключением.

С улыбкой вспомнив, ароматные пироги тетки Клавы, дурманящий запах огромного яблоневого сада, аккуратные чистые домики, он спокойно оделся и прошелся по спальни своей любовницы. Здесь он не был еще никогда. Узкий старенький трельяж, перед зеркалом которого были установлены несколько фотографий ее сыновей, стоял в самом углу. Напротив него примостился обшитый тканью невысокий табурет. Кресло, телевизор, кровать – все, как везде. Видно, что мужчина здесь не бывает. Розетка выпала, лампочка в люстре перегорела, освещая комнату лишь двумя другими. Отчего в углах спальни расползались широкие тени. Шторы постиранные, вокруг ни пылинки, ни паутинки. Марина была хорошей хозяйкой, даже несмотря на свой сумасшедший ритм жизни.

Богдан прошел босыми ногами по мягкому ворсистому ковру поближе к трельяжу. Посмотрел на фото. Оба парня были разными и похожими одновременно. Черты лица матери давали им сходство, как родным братьям, а вот цвет волос твердил о том, что они все же были от разных отцов. Один беззаботно улыбался, щурясь на солнце, а вот другой хмурился, подчеркивая этим свою серьезность. Он был явно младше и хотел казаться солиднее для своего возраста.

– Они редко ко мне приезжают. У каждого своя жизнь, и кому нужны долгие беседы об урожае, когда вокруг жизнь кипит и удивляет своими красками. Со временем, они пожалеют, что не скучали, не тратили свое драгоценное время, свою молодость, чтобы подарить матери счастье общения, поймут, когда будет поздно будет уже что-то исправлять…И мой телефон будет молчать, а они раз за разом посылать вызов, подписанный «мама»,– Марина подошла неслышно, обняла за плечи, заставив Богдана испуганно вздрогнуть.

– Как-то не жизнеутверждающе…– попытался улыбнуться Гончаренко, ставя фотографии на место.

– Зато честно…Сколько раз, будучи в командировке ты звонила своей матери? – неожиданно спросила Марина, убрав с лица улыбку, заставив задуматься.

– Наверное…

– Да ни разу! А ты попробуй, просто набери, подари ей всего минуту, поболтай ни о чем, послушай ее жалобы, сплетни, удели внимание…Поверь, ты сделаешь ее самой счастливой на свете.

– Просто работа…

– Работа, долги, споры, любовницы, жены, дети…А вот когда-нибудь, этот номер просто не ответит. И ты поймешь, как ошибался,– Марина встряхнулась, прогоняя от себя плохое настроение.– идем поедим…Все готово! Не обращай внимание, это возрастное.

– Ты прекрасно выглядишь!– Богдан попытался сгладить неловкость и обнял любовницу.

– Перестань мне льстит…

– Это правда!– возмутился Гончаренко, шутливо щипая ее за попу.

– Все остынет!– она вырвалась и прошла на кухню. На обеденном столе был накрыт ужин на две персоны, как в лучших ресторанах Киева. Пахло обалденно. Изголодавшийся за день Богдан, не тушуясь, приступил к трапезе.

– Ты говорила, что у вас дурдом на работе?– с набитым ртом завел он разговор, о котором давненько подумывал.

– Не то слово! Все, как с цепи сорвались!– отмахнулась Маринка, накладывая себе немного тушеных овощей.– Шлют указания одно за одним…

– И с чем это связано?– будто бы невзначай поинтересовался Богдан.

– Какой-то серьезный литерный через нас собираются пропускать. Очень уж важный! Секретный! Говорят, из-за него нашего коменданта,– она слегка понизила голос, словно их в доме мог кто-то лишний услышать,– капитана Лужина в своем кабинете застрелили…

– Ужас! Но ты-то этому не веришь?

– Не верю, Сереж!– улыбнулась Маринка.– Наш Лужин, Царствие ему Небесное, был бабник первой статьи. Вот, скорее всего какой-то рогоносец позора и не выдержал…По крайней мере так говорят.

Значит, мало кто связывает с литерным убийство коменданта, удовлетворенно подумал про себя Богдан. Все списали на банальщину с разборками между любовниками.

– А нового не прислали еще?– подмигнул он заигрывающе Гончаренко женщине. Молодой придет, красивый…

– Неужто ревнуешь, Сереж?– зарделась Маринка.– Назначить назначили, только вот представляться он будет завтра, что красивый не знаю…Девки говорят у него какая-то молоденькая красотка в помощницах, а мне милее тебя все равно нет…– она ловко перебралась к нему на колени и жадно впилась в губы. От поцелуя у Богдана закружилась голова. Тепло ее тела снова напомнило о том, что он ее безумно хочет. Руки сами скользнули по бедру, пробираясь в самое сокровенное.

– Ох…– выдохнула она, когда его пальцы скользнули по слегка набухшим губкам.

На сегодня Богдан решил забыть о долге, о все заботах, отдавшись этой опытной и чувственной женщиной с головой. Завтра будет день, завтра будет пища…Нужно обязательно посмотреть на этого нового коменданта с его помощницей. Встретиться с Исой. Что-то подсказывало ему, какое-то внутреннее чутье, что девка, которую он вырубил одним ударом в гостинице и помощница нового комендант – это одно лицо. Но это завтра…А сейчас….

– Идем скорее в спальню…– жарко прошептала ему на ухо Марина, наслаждаясь его ласками.

11

станция Чуйка

Поспать толком мне так и не удалось. Разные мысли лезли в мою голову, путаясь и мешая уснуть. С первыми лучами солнца я встал, потому как дальше тянуть было нельзя. И без того, голова была, словно налитая свинцом. Попил кофе и собрался на работу. Сегодня одевать мундир не стал. Хватит того, что вчера в нем целый день покрасовался. Для моей работы сейчас главное не выглядеть надутым павлином, разукрашенным аксельбантами и золотыми погонами, а тишина и неприметность.

Подводя итог наших вчерашних приключений. Я сделал для себя лишь один полезный вывод. Белянкин оказался, несомненно, прав в своей патологической привычке подозревать всех и вся. В нашем маленьком городке действует хорошо организованная террористическая ячейка, хорошо законспирированная и отлаженная. Проблема была в том, что они знали о нас многое, а мы о них практически ничего. И направление, где искать, кого искать, с чего начинать было довольно туманно и призрачно.

Я был по-прежнему уверен, что сплошное прочесывание, на котором настаивал Белянкин, ничего не даст. Все эти «неводы», «тралы» и прочие планы МВД работали только с уголовниками, да и то, с теми, кто менее опытен, матерые волчары легко обходили заставы, досмотры и прочую стандартную ерунду. Тогда как быть?

С этой простой и одновременно почти неразрешимой задачей я вышел из дома, наслаждаясь утренней прохладой. Июнь в городе выдался довольно жарким, наверное, как компенсация матушкой природой за холодную и позднюю весну. Еще чуть-чуть и в воздухе появится тяжелое липкое марево, земля начнет нагреваться, станет невозможно дышать, а пока по раннему времени было терпимо.

Бандитов мы спугнули. Точнее спугнула Юлька своим появлением в гостинице. Винить ее смысла в этом не было. Кто же мог предполагать, что, ткнув пальцем в небо, мы окажемся настолько везучими, что с первого раза найдем главаря. Зато, теперь террористическая ячейка станет во сто крат аккуратней и осторожней.

Что мы можем сделать в данной ситуации? Все по стандартной схеме…Оповестить стрелковые команды железнодорожной ведомственной охраны. Организовать круглосуточные обходы и осмотры пути и инженерных сооружений. Самые крупные из них оборудовать засадами. Со слов Юльки составить в ЛОМе портрет предполагаемого террориста. Расклеить все объявления по вокзалам, станциями и раздельным пунктам. Провести разъяснительные беседы с руководителями подразделений станции. Все по стандартной схеме, ничего другого в голову не приходило. Иногда самое простое оказывается самым действенным из всех. Но даст ли она нам нужный результат? Я боялся подумать, что будет, если мы все же допустим этот террористический акт…