Отрывки из Сэсэсэрэ моногатари

Рансэпо вэн тон на Ван
Горото санпа
Тонин сяненвэн нэ вэн
Дзан-на дзарикан Ви кан

[Было бы глупо
Вас на тот свет посылать,
Спасать второго:
Ведь не вернется никто,
Как Вы с карниза, назад[58 - Поскольку в предыдущей танка она имела в виду кота Рэнгэнэ-цурабаса, скорее именно этот кот здесь должен был называться первым, а не Катосорака (см. дан № 19), как сделано в танка. Порядок перепутан специально, чтобы создать неуверенность, о котором именно из котов идет речь, чтобы намекнуть, что, когда кавалер полез на карниз, она испугалась, что, спасая Катосорака, он упадет, как если бы пытался спасти Рэнгэнэ-цурабаса. "Тот свет" во второй строчке, "не вернется никто" в четвертой и «назад» в пятой составляют связь по типу цэго-то.]] —

так сложила. Кавалер понял, что дама любит его больше, чем обоих котов, и заплакал от радости. А ведь она ничего не прибавила, только то, что было в танка.

53

Рунбо-саса[59 - См. дан № 17.], вновь увидев Катосорака[60 - См. дан № 19.], после того, как услышал обмен репликами без единого танка между кавалерами Рудзоко-ба[61 - См. дан № 12.] и Дзириново-сокин[62 - См. дан № 29.], решил:

Эмапон нэ нэн
Дакон-ни кон мон катан
Эмапон нэ но
Ремуса тако кэтан
Виконадзио нио

[Нет, не поймает
Танка мой кот никогда.
Но не поймает
В танке кота самурай.
Они одинаковы[63 - В первой строчке «эмапон» – не только ловить, но и писать, сочинять (ср. римиси эмапон "поймает мысль"). То же слово в третьей строчке использовано, кроме значения «ловить», в значении "адекватно отобразить", "правильно изобразить" (ср. радака ва тако эмапон – "поймает кота в кадр"). Так складывается второй смысл танка:Сэпина нэ нэнДакон-ни кон мон катанСэпио нэ ноРемуса тако катанВиконадзио нио[Нет, не напишетТанка мой кот никогда.Но не опишетВ танка кота самурай.Они одинаковы]]]

59

Анабо-рё Дзимирё[64 - См. дан № 13.] принесли послание из дома сестры[65 - Личность не установлена. Предположительно, это Накирара Кави (примерно 959 – год смерти неизвестен), госпожа правых покоев Китирэоте Кидзифи, занимавшего должность Ван-И – Смотрителя императорской охоты в Яригиниа.], живущей в провинции Яригиниа, с просьбой прислать какие-нибудь возвышенные стихи. Вот что было в этом послании:

Дзен тандо нэ дзан
Рэтуратери конрун
Хэ бэ томая
Мэн пин ситя конка дзи
А нябэдза тонпина

[Жaль, не дoстaть здесь
Русскoй литерaтуры.
Ямaтo бы, эх!
Из кaкoй чaши пить мне
Нaпитoк зaбвения?]

и более ни слова там не было. Она попросила бывшего у нее в то время Рунбо-саса[66 - См. дан № 17.] написать ответ. Он сочинил:

Рэка эдзигон
Бяндо ихиси вонре
Дзэкан эдзигу
Хиси тютати вонре
Дзиря нянэсан сон о

[Грозные скалы
С ревом стихии дробят.
Грузные скальды
С ревом читают стихи.
О, сколь сравненья грязны!] —

но это ей показалось не вполне заслуживающем посылки сестре. Тогда, обиженный, но не смеющий отказать даме, он сочинил:

Мэнка нэ цэсен
Немго энрапэ кинря
Цэсен тородзо
Гоцэ синропон рисе
Тидзу ронтамэ ронго

[Сердце – не камень,
Ярким пылает огнем,
Золото – сердце!
Если попросишь чего,
Голос металлом звучит…]

и она решила отстать от него и послать предыдущее. Сестра поняла, что она больше не любит стихи и, горько рыдая, написала:

Гарэбэу нэ
Нунвэнпо нэ мярэ пян
Дзонцу дзеря на
Сицэ дэнбу нунсонпон
Дэсун рондау санра

[Не убереглa.
Вспять время не пoвернуть.
Нa грядке чужoй
Пoдсoлнух будет цвести.
Стрaшaсь удaрoв судьбы]

Но не послала этого.

61

Рунбо-саса[67 - См. дан № 17.] получил из дома сестры[68 - Личность не установлена. Скорее всего, Ярима Рэтедзаи (ок. 956 – год смерти неизвестен), покровителем которой был Кириа Рэтетиу Тисимимарагоропо, занимавший долгое время должность вонохасу – осветителя левой стороны дороги при августейшем выезде на охоту за фазанами на гору Дабовосо за рекой Вотосецэбоо.]:

Когон нунрэн рен
Ряндзан нэ-какан кон-бан
Мисярюцэ ман
Ку-бан расису нэ но
Рапан на-какан дзи а

[Лев рыкнул громко: