Талисман для «Яичницы»

Глава 25

Война не изменила греев, они уже родились с расовой нетерпимостью, и к зелёным относились с ненавистью, враждебность чувствовалась во всём: во взгляде, в гримасах, в походке, в улыбке. Капитан прятал нас в своей «каюте», и просил не провоцировать озлобленных греев. Греи сражались против маленькой кучки пришельцев и терпели ужасное поражение, самуры гибли сотнями, тысячами, каждый день, пришло такое время, когда обезьяны загнали греев под землю и устраивали охоту на самуров. Не было противостояния армий, обезьяны гонялись за отдельными разрозненными группами греев, выковыривая их с щелей, и уничтожая, как тараканов. Мы попали под землю в то время, когда здесь остались, преимущественно женщины и дети. Правительство давно рассыпалось, как и командование и прочие институты власти. Умные греи давно признали своё поражение, им наплевать было на народ, их никто не распускал, не свергал, не преследовал – они, просто, пропали в один день, и никто даже не заметил. Просто было не до них. Время болтунов кончилось, пришло время выживания: не хватало еды, медикаментов, одежды, тепла, но больше всего народ страдал от недостатка информации. Питание брали со складов, теперь склады охранялись стихийно возникшими бандами, некоторые склады были под контролем обезьян, возникли проблемы со снабжением, состав продотряда таял с каждым рейдом. Возле Капитана собрался народ, надо было что– то делать, под землёй греи дошли до критической точки, до той грани, за которой начинается дорога к смерти. Нация умирала, каждый день на поверхность выносили трупы: греи умирали от голода, самоубийств, от нападения преступников. Тогда в нашей комнате и появился Сенатор. Я его раньше, мельком, видел в тюрьме: крупный мужчина, с высоко поднятой седой головой, весь опутанный цепями. Его боялись даже там, в тюрьме, вокруг заключённого находилось целых четыре надзирателя. Сенатор был чёрным. Да, да. Вы не ослышались – он был чёрным греем. Капитан вернул Лое её фонарик. У девушки даже руки трусились, нейтрализатор для неё много значил, никто здесь не знал, как пользоваться этим оружием, капитан конфисковал его у одного из бандитов. К нам уже привыкли под землёй, на нас тоже перестали обращать внимание, голодным греям стало безразличны: и цвет нашей кожи, и наша одежда, и мы сами. Весь мозг греев был занят тем, где найти еду. Они ходили по туннелям толпами и по одиночке, выискивая улиток, червей и грибы. Я вспомнил за Линейку. Мы пошли выручать его всей комнатой, надоело сидеть взаперти. Я по пути, рассказывал Сенатору про остров, про живые деревья, про войну с инопланетянами. Он улыбался, и воспринимал мой рассказ, как фантазию, как сказку, он не верил ни одному моему слову. Это меня бесило, и добавляло эмоций в мой рассказ, но получался обратный эффект, чем красочней я описывал события, тем улыбчивей становилась физиономия Сенатора.

– Не веришь? Не надо. Скоро придём, сам увидишь!

Лоя в наш разговор не вмешивалась она шла впереди нас и освещала дорогу, изредка переключая оружие, для нейтрализации банд, поджидающих нас в темноте. Наружный свет появился внезапно, резанув своей яркостью по глазам. Я проморгал свои видео рецепторы, но Линейки на проходе не было, перед входом лежало семь трупов обезьян, а сам Линейка, стоял над пропастью и что-то выуживал с низу, своими безразмерными корнями. Я в ментале окликнул друга, Линейка, от неожиданности, чуть не свалился в пропасть.

– И как это понимать? – я показывал на трупы обезьян.

Перед нами был обезвреженный взвод разведки пришельцев. Ребёнок начал оправдываться:

– Я их не трогал, они первыми начали, обезьяны обнаружили вход в туннель, а я им мешал. Они решили вытащить меня и освободить проход, но прокололи свои перчатки.

Я понял, сам опасался ядовитости малыша. Но что-то не сходилось с его рассказом – два трупа лежало вдали от пещеры.

– А этих, кто убил?

Малыш покраснел, пойманный на месте преступления, и решил сознаться:

– Я. впервые отбросил свои верхушки.

Рядом с трупами лежали куски дерева, похожие на снаряд, или на ракету – Земля-Земля. Я поздравил Линейку. Незаметно вырос наш ребёнок! У деревьев – способ отбрасывания верхушек, является первым условием взрослости. Лоя присоединилась к моим поздравлениям. А Сенатор побелел так, что слился со своей седой шевелюрой – он переводил глаза: то на нас, то на трупы паукообразных обезьян, то на дерево. Пришла моя очередь смеяться над темнокожим, но я сдержался.

– А что ты там делал на краю пропасти?

Линейка приободрился, он понял, что никто его ругать не будет:

– Там, какие-то бочки, я пытался достать, но у меня не хватает сил их вытащить.

Я заглянул. По-моему, в бочках что-то было съестное, вернёмся, надо будет сюда продотряд вызвать. За скалой, внизу валялось ещё два трупа обезьян, но я сделал вид, что не заметил, что от их остались кожа да кости. Обвинять дерево в каннибализме, у меня язык не поворачивался, Линейка бы, просто не понял меня, он и так сидит постоянно в моих мозгах. Мы посоветовались: тащить дерево под землю, не было смысла, там всё равно есть нечего, а судя по трупам инопланетян, из дерева получился неплохой охранник. Лоя посоветовала оставить Линейку на охране прохода, дерево был всеяден, о его пропитании не стоило беспокоиться. Я объяснил Линейке, что придёт Юнга с отрядом, они достанут бочки, чтобы Линейка пропустил их беспрепятственно. На этом мы расстались с другом и ушли назад под землю, мирясь с ворчанием Сенатора:

– Зачем ходили? Не могли сразу сказать, что спасать никого не нужно и тащить под землю вы никого не собираетесь.

Сенатор не отошёл от шока, он не верил своим глазам, и посчитал нас фокусниками и шарлатанами, а себя жертвой иллюзионного обмана. – Не могут деревья ходить и говорить, а тем более, охранять проходы. Я слушал его ворчание и вспоминал, как два друга – Корнежаб и Черепах играли в домино, ожидая моё появление из лаборатории Ытхов. Я устал, ещё успел рассказать Юнге, где может находиться еда, и заснул, не допив чай. Проснулся от восхищённых криков товарищей. На столе стояла открытая бочка с солониной и лежала упаковка наших любимых тюремных галет. Линейка нашёл тюремные продуктовые склады. Это была явная удача, капитан их сразу поставил под усиленную охрану. Сверху охранял Линейка, а снизу, целый взвод самуров. Продотрядом руководил Юнга, это было очень ответственное дело, они и Лою привлекли, а меня посчитали худым и обессиленным – отнесли к хроническим дистрофикам, Сенатор был стар. Капитан руководил центром спасения. Обезьяны нащупали наше убежище, нейтрализуя случайных греев, но под землю соваться опасались. Под землёй их оружие работало против них самих, они провели несколько попыток атаки, но понесли потери – с ними справилась Лоя, и много обезьян получили ранения, попав в зону действия своего же оружия. Обезьяны обложили нас так, что не давали высунуть нос, наш выход, к скалам крепости, был единственной свободной зоной. Обезьяны не любили появляться возле скал. Как только на их руках браслеты начинали мигать, они тут же разворачивались всем составом и шагали совсем в противоположную сторону, не обращая внимания на приказы командира. У меня не было объяснения их действиям, а Лоя, если даже знала, то молчала, как рыба. Я заметил, она тоже не любила скалы, может быть, они ей напоминали про тюрьму? Осада была основательной, обезьяны изменили русло ручья, втекающего под землю. Воды под землёй было достаточно, пищи тоже, но никто не знал, сколько эти военные действия продлятся, были введены ограничения на воду и продукты питания. Юнга сдружился с Линейкой, и по вечерам, оставив на входе в подземелье охрану, они с небольшой группой солдат, предпринимали скоростные партизанские рейды, уничтожая обезьян, воруя и отравляя их продукты. Пока обезьяны не устроили засаду, оставив мины на пути к своим складам. Юнга и Линейка, чудом уцелели, большая часть партизан была нейтрализована. Наконец, меня с Сенатором привлекли в продотряд. Юнгу сместили от руководства, вместо неё поставили Лою. Мужики греи побурчали, но пришлось подчиниться девушке, она завоевала себе уважение, никто не мог похвалиться такими победами в войне с обезьянами, как это хрупкое существо с зелёной кожей. У меня открылись навыки к сапёрному делу, не помню, чтобы я что-то взрывал раньше, но наткнувшись на мину обезьян, установленную недалеко от выхода из подземелья, я очень быстро разобрался в её устройстве. Это подтолкнуло меня к реализации одного коварного плана. Один Линейка знал, что я задумал, но молчал, как дерево. Никто не знал, что Линейка может мысли читать, даже Лоя не догадывалась. Линейка ничего не говорил, но одобрял мои действия. Я попросил Сенатора прикрыть моё отсутствие ночью, и тайно продолжил партизанскую войну Юнги. Я переставил все минные ловушки обезьян. И когда звучал очередной взрыв, улыбался, радовался своей победе. Обезьяны очумели от такой наглости: взрываться на собственных минах не входило в их планы, абсолютно. Я подозреваю, что Линейка, тоже тайком отлучался по ночам и пользуясь невидимостью, нагонял на инопланетян такой ужас, который невозможно было представить без содрогания сердца. К нам в руки попал оперативный журнал штаба пришельцев. Лоя с Юнгой смогли расшифровать записи: – Для охраны объекта было послано четыре взвода солдат и два офицера. На следующий день прибежала вся смена, вместе с одним из дежуривших офицеров. Из их рассказов не удалось добиться ничего, офицер сошёл с ума. Посланная на объект разведка принесла ужасную новость – весь состав караула был мёртв, от солдат остались только макеты, из костей, обтянутых кожей. Обезьяны не выдержали психологического давления, объявив тюрьму и прибрежные скалы опасной зоной и оградив её от постороннего вмешательства колючей проволокой, и тремя степенями защиты от проникновения из этого колдовского периметра. Линейка продолжал прикалываться, расширяя эту зону, за счёт уничтожения пограничных нарядов инопланетян. Не знаю, может он таким образом решал продовольственную проблему, молодой организм рос, а дереву необходим белок, но я сильно не лез в его мозги, с воспитательными целями, это было лишнее, нельзя дереву запретить быть деревом. Греям удалось отвоевать часть своей территории, и наконец, можно было выйти на поверхность не опасаясь неприятеля. Детям и женщинам, кроме воды и пищи, нужен был свежий воздух. Мужчин под землёй осталось мало. Лоя передвинула пост Линейки подальше от входа, предупредила, чтобы не пугал греев, и вскоре, по списку, стали выходить из подземелья женщины с детьми. Линейка стоял одиноким деревом далеко от народа, ему было скучно, грустно, одиноко. На поверхности была идиллия, свет, уходящей звезды, за горизонт планеты, скользил вдоль скал, ветер перед ночью утих, греи, как дорвавшиеся до обилия кислорода рыбы в аквариумах, все глотали и хватали воздух, всеми лёгкими. Когда на поверхность вышел Капитан, всё изменилось: резко потемнело, на планете почти не было перехода между вечером и ночью, женщины начали замерзать и проситься назад, под землю, а бесконтрольная стая ребятни гонялась за, потерявшим маскировку, Линейкой. Это было уже опасно. Капитан попробовал провести воспитательную работу среди детей, пытался объяснить, что дерево ядовито, очень ядовито, и, если убегает от вас, это не потому, что оно вас боится, оно не играет с вами, просто не хочет, чтобы из вас кто-нибудь умер от яда. Но, до детворы это не доходило. Он взмолился, обращаясь к Лое:

– Сделай что-нибудь, у меня сердце кровью обливается, когда я вижу детей рядом с ядовитым монстром.

Лоя села за резонатор и Линейка выгреб за всё хорошее:

– Я же просила, не пугать греев.

Сенатор крестится начал, а Капитан заикаться. Да, прав был Корнежаба, не приведи, грехи космоса, вам встретиться с молодым поколением живых деревьев, я даже готов был поверить в то, что они съедают своих родителей. Линейка не оправдывался, он молча кивал ветвями.

– Вы не забывайте, я не совсем ещё взрослый и тоже поиграть хочу. Я знаю, что моё тело ядовито, я контролирую себя и слежу за детьми, мы бегаем по берегу моря, а когда я устаю, я становлюсь невидимым и ухожу подальше от греев.

Линейка обиделся, а Лоя покраснела. Я знал, что Линейка прав. Но бесконечно так продолжаться не могло:

– Закрома Родины не безграничны – говорил Капитан, и я рискнул предложить коалицию с ящерами.

До нас доходили слухи, что ящеры тоже втянуты в войну. Я стремился выполнить задание погибшего правителя, сама обстановка к этому способствовала. Капитан, аж подскочил, услышав моё предложение:

– С этими рептилиями, да никогда!

Как же прочно укоренился стереотип врага. Я уже успел изучить капитана, ему, чтобы принять окончательное решение, нужно было время. Капитан никогда не шёл на поводу у амбиций, ему нужно было всё тщательно осмыслить, взвесить, рассчитать. Через час, он подошёл сам.

– Что ты предлагаешь Пустельга, это исполнимо?

– Можно попробовать.

Ящеры находились в лучшем положении, чем греи, но у них были ограничены зоны влияния, и на суше, они, почти всегда терпели поражение от инопланетян. Паукообразные обезьяны успели захватить несколько центральных островов, полностью подчинить дискоголовых, превратив их в рабов. Теперь пришельцы делали политику в торговле. Война между ними и аборигенами началась из-за этого – не сошлись в цене. Я вышел на берег моря, нашёл резонатор из пустой раковины и отстучал первое послание в штаб рептилий. Я знал, что за время моего отсутствия многое поменялось в штабе, не было ящеров, которые знали меня, я надеялся, что штаб существовал, а не рассыпался, как государство греев. Я сознательно шел на контакт, зная, что у моей идеи много противников с обеих сторон. Слишком была большой ненависть между греями и ящерами. Пятилетняя война отложила свой осадок в сознании одних и других, подогреваемый постоянно политиками. Это была трудная, тяжело выполнимая задача, я рассчитывал на существ, с реалистичными взглядами на жизнь. Нужна была точка соприкосновения между греями и ящерами, перед лицом общей опасности. И я добился своего, ящеры ответили на мой вызов. Они знали моё имя, хотя весь штаб состоял из молодых особей. Ящеры согласились на встречу. Этот контакт вошел в историю обеих народов. Встреча между ящерами и греями состоялась, она прошла в тюрьме греев, под охраной спецподразделений обеих народов. Встреча была долгой тяжёлой, бескомпромиссной, переговоры длились шесть часов. Встреча была результативной, был подписан меморандум о совместном взаимодействии сил, под руководством ящеров, с участием согласительного совета от греев. Первым заданием было, освобождение острова дискоголовых. На этом острове, двадцать инопланетян, заблокировали всю торговлю ящерам. Под землёй велась запись добровольцев, обещали полноценный трёхразовый дневной паёк. Записалось много греев, записывали даже женщин, наш продотряд перешёл в ряды армии автоматически. Каюсь, не усмотрел! Мы все не усмотрели. Линейка, не смотря на своё несовершеннолетие, записался одним из первых, и отбыл в распоряжение бригады морской разведки. Лоя, как командир продотряда, попыталась возмущаться, выдав все свои претензии перед лицом командования:

– Да поймите же вы, он же совсем ещё ребенок, к тому же не грей и не ящер, живых деревьев осталось, на пальцах пересчитать можно.

Лою успокоили, показали ей шеренгу новобранцев – кого здесь только не было! Лоя никогда не думала, что такое разнообразие существ живёт на этой планете. Это была не просто война, пришельцы поставили всех на грань выживания. Это была всепланетная, отечественная война. Мы даже не догадывались, какие у неё масштабы. Греям удалось наскрести четыре бригады, это была неполноценная армия, но всё же. Первыми на остров высадились разведчики. Линейка был в первом эшелоне штурмующих. Штаб рассчитывал на две – три атаки, но достаточно было и одной, остров взят был, почти без боя, несколько обезьян, бросив соотечественников и оружие, смылись с острова на подводной лодке. Это был недосмотр ящеров, они не предприняли никаких мер, и врагу удалось проскользнуть на материк. Адмирал, из ящеров, оправдывался:

– Мы никогда не думали, что у обезьян есть подводный флот.

Линейку наградили каким-то орденом и присвоили очередное звание, а у нас появилось оружие инопланетян. Теперь мы могли воевать на равных, и десант паукообразных обезьян, мы испарили прямо в море, их же оружием. Лое не составило труда, разобраться, как работают аннигиляционные пушки пришельцев. Наша коалиция не потеряла ни одного солдата. Вскоре половина планеты была в наших руках, исход сражения уже был предрешён, война только начиналась, и мы, только научились воевать и бить врага на своей земле, когда Лоя экстренно собрала нас в капитанском «кубрике». Получен сигнал со спутника, в лаборатории волнуются за меня. Лоя показала на фонарик, он был одновременно средством спутниковой связи. Я предлагаю всем инопланетянам покинуть планету, у вас нет разрешения планеты Литов, а это заповедные зоны. Лоя смотрела на меня с Юнгой. Я не удивлялся тому, что девушка вычислила меня, но как она вышла на Юнгу, он же, почти, как грей и совсем не зелёный! Нам осталось дождаться Линейку, и мы отправились искать корабль Лои, где-то за разрушенным городом греев. Он находился на освобождённой территории от инопланетян. Война шла к концу, к концу шли и наши приключения на этой планете – нас депортировали, как нежелательные элементы, как будто мы по-своему хотению попали сюда, и мой друг Черепах погиб в этом мире, ради того, чтобы нарушить экологию планеты.

Глава 26

– Выберите место, в которое вы хотите попасть. Я это уже проходил, а для Юнги это было впервые и интересно. Я знал, чем закончатся эти фокусы.

– А, теперь, закройте глаза, и сосчитайте до пяти. Пустельга! Где делся твой друг? Я ещё кнопку не успел нажать.

Юнга пропал из кабины, испарился, как его не было. Оператор продолжил процесс перемещения.

– Посчитайте до пяти.

При цифре три я открыл глаза в волшебном мире, наш дом не был похож на наш дом, это был не наш сад, здесь жили совсем чужие люди, говорили с чудовищным акцентом. Это был мой мир, но совершенно чужой, я не узнавал его. Это было справедливо – как я мог узнать мир своего будущего? Я потом долго путешествовал по странах своего мира, ко мне вернулись все мои свойства, которые я приобрёл до путешествия на планету ящеров, я мог перемещаться в любую страну, был даже на планете черепах. На параде, в честь окончания академии моим старшим сыном, я случайно зашел в музей академии, и там, на доске почёта увидел фотографию Юнги. Не знаю, может это был не Юнга, но похож, поразительно похож. Под фотографией было написано – Гристарх драконов, посол тёмных миров. Я где-то, когда-то его уже видел раньше, в детстве, только он был без своего амулета. Я не помнил. На фотографии Юнга был молодой, и на шее у него блестел оберег Ганзд.

– Дедушка, вы часто бываете в нашей стране, я знаю, вы любите голубей. Я спешу в школу мимо этой лавочки, на которой вы сидите, чтобы вернуться домой и допить кофе. Правда, наша страна самая лучшая!

Пустельга, согласился с мальчуганом, ему нравилось здесь бывать, жители этого города были общительные, добрые и хорошие.

– Дедушка! Вы рассказывали, что у вас два сына, а жена у вас кто? Как её зовут?

–А вы, как думаете?

Над площадью раздался бой часов, начался час пик. Вскоре, освободилась площадь и лавочка, не было деда, рассказывающего истории, не было и школьников, спешащих на занятия. Вопрос мелкого так и повис в воздухе.

– А вы как думаете? – повторил, Пустельга, и растаял, как мираж, в этом старинном городе, где все живут по законам испорченного времени.

***

Мне его подарила маленькая девочка с первого этажа. Странная девочка, она никогда и ни с кем не здоровалась. Однажды раздался звонок в дверь, и она просунула огромную клетку, в ней сидел ворон, старый ворон, ему было лет триста, а то и больше.

– Он тоже не любит кошек и собак.