Главное… Жизнь… «THE MAIN THING… A LIFE…»

– Да! – крикнула кассирша.

– Скажи ей, чтоб катилась на (нецензурная лексика)! Из-за нее здесь только проблемы!

Услышав это, я моментально вскипела.

– Извини… Тебе лучше уйти! – сочувственно сказала кассирша.

– Одну секунду! – как можно спокойнее промолвила я.

И вошла в кухню.

– Я же сказала, проваливай! Тупая совсем?

Я схватила круглый поднос, который лежал на полке и все время падал, когда кто-то входил и швырнула его в повариху. Та увернулась, и поднос попал прямо в стопку посуды, которая стояла на краю стола. Вся стопка с грохотом полетела на пол.

– Кушать подано! – гневно сказала я.

Вслед посыпалась нецензурная лексика, но мне было уже все равно. Для полноты картины надо было с грохотом закрыть за собою дверь, и у меня это получилось.

Я пошла обратно в школу, чтобы забрать свои вещи. Денег в кармане было всего семьсот рублей. Гнев и ярость придавали мне сил и помогали забыть о том, как мне на самом деле плохо. Теперь меня уже ничто не держало в этом городе.

Глава №11 Словно птица в небесах

Я отправилась к вокзалу, чтобы сесть на пригородную электричку. Ярость и гнев прошли, и каждый шаг превращался в пытку. Из-за этого путь до вокзала растянулся практически на три часа. По непонятной причине все тело ужасно болело, страшно тошнило, а голова просто раскалывалась. Таблетки не помогали.

Я уже подходила к вокзалу, когда мне стало совсем плохо. Ноги не слушались, как ватные, я остановилась. Потом я совсем перестала их чувствовать, и упала, сначала на колени, а потом и вовсе навзничь. От спазма в животе перехватило дыхание, я начала кашлять и задыхаться. Из глаз потекли жгучие слезы, а из носа и изо рта – кровь, я уже не могла управлять своим телом и вдруг осознала, что это конец. Я успела мысленно попросить прощения и попрощаться с Сережкой прежде, чем черная пелена добралась до моих глаз, и я умерла. Последнее, что я видела проваливаясь в неизвестность, – это двоих незнакомцев, подбежавших ко мне.

Я видела красочный и чрезвычайно реалистичный сон. Не знаю, что видят умирающие люди, но там я вернулась в отцовский дом. Правда, сон был довольно странный…

* * *

Я не понимала, как я сюда попала, но продолжала идти к нашему дому. Было раннее утро, поэтому кругом стоял туман, веяло прохладой. Воздух был свежий и душистый.

Отец всегда вставал раньше всех. Я подошла к двери и увидела, как он выходит на улицу, еще сонный. С утра он всегда окунался в речке, чтобы окончательно проснуться, поэтому он был с полотенцем и в шортах.

– Папа?! – удивленно позвала я.

Он увидел меня.

– Милиса! Дорогая! – он бросился ко мне и обнял меня.

Я вцепилась в него мертвой хваткой и заплакала.

– Папочка! Я так по тебе скучала! Я сколько пережила… Я тебя люблю! И хочу всегда быть с тобой! – плакала я.

– Я тоже тебя люблю! Родная моя! – сказал он дрожащим голосом.

Я чувствовала себя такой счастливой. Большего счастья в жизни у меня просто не было. Именно так все должно было случиться.

Он отпустил меня и стал утирать слезы.

Внезапно появился Сережка.

– Пап, с кем ты разговариваешь? Кто-то пришел?

– Это же я, Сереж! Твоя сестра! – сказала я, сильно удивившись и насторожившись.

– Нет, Сереж. Просто я очень скучаю по Милисе! Вот письмо от нее получил!

– Правда? Прочтешь? – спросил Сережка.

– Попозже, хорошо? – улыбнулся отец.

– Эй! Меня что, никто не видит? Я же здесь! – во весь голос кричала я.

– Я пойду, окунусь! – сказал отец Сережке, – Ты вроде порыбачить собирался?

– Да! Поэтому я так рано встал! – ответил Сережа и заулыбался.

– Я тебе приготовил наживку, возьмешь в кладовке! И, кстати, новое удилище… Только вот не помню, куда я его засунул. Поищу попозже.

– Спасибо, пап! – сказал Сережа и побежал в кладовую.

Я стояла в недоумении. Ведь он меня обнял. Что же случилось?

Тем временем отец пошел на речку и с пирса прыгнул в воду. С утра вода обычно холодная, но именно такую он очень любил. Сделает пару заплывов до середины реки и выйдет на берег. Так было и сейчас.

Сережка пришел ловить рыбу, а отец как раз вылезал из воды.

– Вообще сегодня не подходящая погода для рыбалки.

– Что-нибудь да поймаю! – ответил брат.

– Ну, ладно, давай! Я пойду завтрак готовить!

– Ага… – кивнул Сережа, закидывая удочку.

Отец обтерся, взял свои вещи и побрел к дому.

По утрам папа обычно готовил блинчики или кашу. И то, и другое у него получалось невероятно вкусно. В этот раз были блины. Не выразить словами, какой стоял на кухне запах. Я бы, наверное, все что угодно отдала, чтобы съесть хоть один блинчик, приготовленный им. Я стояла рядом, наслаждаясь дивным ароматом и симфонией «шкварчания» сковороды, и не смела, нарушить эту идиллию. Мне, конечно, до сих пор не было понятно, почему они меня не видят.

Внезапно отец обернулся и, глядя прямо на меня, задал вопрос, который вновь поверг меня в шок:

– Милиса! Будешь блинчики?

Его вопрос был столь непринужденным, что я ощутила ком в горле и еле слышно произнесла:

– Папочка… – и снова из глаз потекли слезы.