Калейдоскоп

Азове, располагался недалеко от городского рынка, куда они тоже частенько заглядывали, чтобы чего-нибудь съестного спереть. За это, даже когда их ло- вили, сильно не били, а просто пинали носком ботинка под зад, или резино- вым сапогом доставалось. Более гуманные граждане – в особенности, в лице продавщиц – с женской жалостью и со слезами на глазах, лишь в след им гля- дели, зная, кто они и откуда. Как-то, трезво подумав, ибо в те времена – эти

сироты ещё всякого говна на денатуратах не пили, как это будет потом – по- добные им – станут пить, запивать, нюхать и колоться, но это случится в более

«просвещённые» времена: в эру сотовых телефонов, смартфонов и всяких там интернетов с компьютерами. А нашим героям, буквально через пару но- чей пришла в голову иная светлая мысль, которая в те времена часто всеми

практиковалась. Пришла, и притом обоим и разом. В летний период всё это и случилось. В промежутке между школой и ГПТУ. Ни каникулы тебе, ни то – ни сё, а так, болтайся, как говно в колодце, а жрать-то хочется. Подумали друзья и вдруг решили, – надо брать магазин, и точка!.. Сколько можно голодным си- деть?!.. Совершить налёт и брать магазин, было решено, как можно по- дальше от дома.

– Чем дальше нагадим, тем меньше под носом будет вонять, – сказал са- мый продвинутый в этом вопросе Жорик-Капуста. Потому и не впадая в край- ности и не страдая малодушием, выбор упал на посёлок Красногоровку. Не

повезло ей бедной – этой самой Красногоровке – по той причине, что она находилась на окраине и протянулась на выезде из города Азова, если направляться в сторону Ростова-на-Дону. Несколько дней ушло на то, чтобы тщательней присмотреться к объекту. Подготовиться, так сказать – основа- тельно. После чего, в безлунную ночь, в мешок положили, бухнув при этом об пол, заблаговременно приготовленный булыжник-голыш, весом килограм- мов под десять, который обычно хозяйки применяют как гнёт на капусту и другие соления. Следом за этим «банда» отправилась на операцию. Мешок с булыжником несли за спиной строго по очереди, считая шаги. Вот и «Прод- маг», как привидение стоит на пути: под фонарём на столбе, возникнув

сквозь листья деревьев. Сторожей здесь не держали с тех самых пор, как

внедрять стали новый метод охраны объектов, доверившись – «новизне» – более современной звуковой электрической сигнализации. Эта немаловаж-

ная деталь была подельниками установлена точно и без всякой «булды». Ря- дом в кустах лежала уже приготовленная заранее проволока – диаметром в шесть миллиметров и состоявшая из звеньев, как цепь. Сию проволоку они ещё два дня тому назад приволокли в расположение объекта, позаимствовав её на железнодорожной разгрузочной площадке. К проволоке привязали бе- льевую верёвку, снятую по пути. Хомяк, раскрутив её над головой, будто бы решил огромного в Дону сома поймать, забросил устройство на электриче-

ские провода. Вначале шарахнуло молнией – чего никак не могли они ожи- дать – электролиния оказалась высокого напряжения – отчего оба от страха присели, а глупые свои головы в плечи втянули. После, столь зверской рас-

правы над городским освещением, весь посёлок Красногоровка погрузился в кромешную тьму, а собаки во дворах принялись гавкать и выть, как будто бы свет с клином кончаются. Эти, двое экспроприаторов-придурков, как ни в чём не бывало, к тому же довольно смело, как у себя во дворе, которого отродясь не имели, подошли к витринному окну магазина, рядом с входной дверью.

Хомяк-Юра, хотя и страдал глубоким и пожизненным пороком плоскостопия и размером ноги – в сорок восемь, но в руках был силён и крепок. Давно из- вестно, что, если в ногах у человека изъян, значит, сила в руках компенсиру- ется. Раскрутив над головой мешок с голышом – как до этого проделал он с

проволокой – косолапый Хомяк со всей дури долбанул голышом в витринное стекло. Второй раз бить голышом уже не потребовалось: образовалась дыра

– заезжай хоть трактором. За многолосьем гавканья цепных псов в соседних дворах и собачьего воя в округе: звука осыпавшихся стёкол, даже грабителям не очень слышно-то было, да они и не прислушивались. В голове совсем дру- гие мысли витали, как побыстрее добраться до сладостей. Вытряхнув из мешка голыш прямо себе под ноги, Хомяк, скомкав мешок, сунул его себе

под мышку и теперь уже с пустой тарой первым полез в проём между разби- тых стёкол. Посветив фонариком и определив, где и что лежит, а дальше, уже на тёмную, принялись между тем товар совать в свой мешок. Вначале заня- лись колбаской – она первой на пути оказалась – но чуть спустя во времени

сделали особый упор всё-таки на сладости. Мацая больше на тёмную: что к пальцам больше всего липло, то и кидали в мешок. Жорик, выдернув из мешка с сахаром совок, из ящика черпал им шоколадные конфеты и что-то мурлыкая, переполненным ртом, кидал конфеты всё в тот же мешок, словно грабаркой. Хомяк же тем временем тоже даром время не терял, а прямо с

прилавка, сгрёб квадратный брусок халвы, килограммов на восемь, и этот брусок вмиг исчез в провале мешка.

Когда в соседнем с магазином частном дворе сильно завыла собака, Си- дор-Капуста сказал:

– Вот дохлятина, окаянная псина!.. на-воет она нам на нашу голову ментов… Хомяк, может, пойдёшь и голышом её приголубишь?..

– Ты чё?!.. с луны свалился?.. где я её в темноте-то найду?!.. Брось обращать внимания на всякую хрень! Домой прибудем, наедимся, так уже наедимся!

За все голодные годы и за весь долгий срок, что тянули в гадючьем детдоме… Сказал Хомяк, еле ворочая языком переполненного рта, и продолжая запи-

хивать в рот какую-то попавшуюся под руку вкуснятину. Подойдя к витрине, где стояла ликёроводочная продукция: вновь пришлось посветить фонари- ком. Какое-то время выбирали ликёры: да чтобы были послаще. Напихали бу- тылок в карманы, а в мешок уже сверху набросали всяких консервов, не глядя. И так как мешок был уже под завязку, принялись его укнутовывать кус- ком всё той же бельевой верёвки. Взяв по краям, перевалили мешок на ту

сторону окна, поочерёдно вылезли… И в эту минуту в глаза им ударил яркий луч света – прожектор. А вместе с ним затявкала овчарка, и в «матюгальник» – из мегафона прозвучал грубый, но требовательный голос: «Поднимите руки и повернитесь лицом к стене!.. При попытке сопротивления или попытке по-

бега, будет применено оружие. Стрелять будем на поражение!..». Операция по экспроприации сладостей и остальной всякой вкусной еды в стенах азов- ской кооперации, не дойдя до своего завершения, рухнула, вопреки всем

ожиданиям. Вскоре и суд состоялся: чего там тянуть?.. всего-то два, поло- умка. А после суда и ехать далеко не пришлось. Как раз, почти напротив, где магазин брали: через железнодорожные пути перейти, и вот она – и зона!..

исправительная колония для несовершеннолетних – «малолетка». Притом не где-нибудь, а рядышком с хим-складами: теперь два года вместо копчёной колбасы и ликёра, пришлось, нашим отмороженным персонажам, вдыхать с хим-складов аммиак. А если взобраться на второй этаж жилого корпуса коло- нии «малолетки» и посмотреть в окно, в сторону посёлка Красногоровка, то даже крышу вполне можно рассмотреть того злосчастного магазина. Отсидев в колонии от звонка до звонка, ибо особыми талантами – эти хмыри – не бли- стали, чтобы выйти на волю по условно-досрочному, потопали они, куда их и направили. Не проявляя зла и не тая обиду, на кого бы то ни было в этом мире, как и на свою судьбу и на органы опеки в погонах: в общем зла ни на

кого не имели. Начхав на всякое своё самолюбие и подсмыкнув штаны на пу- пок, отправились эти два, придурка, на призывную комиссию в военкомат, намереваясь, честно отслужить где-нибудь в стройбате. В первом же каби- нете врачебный консилиум принялся на обоих писать «досье» – притом с за- главной буквы: и что больше всего удивляет, – о чём писали-то?! Что, оказы- вается, эти два индивида, ни под каким соусом и при любом раскладе, не го- дятся даже в стройбат сторожами, кирпичи охранять. Призывник Сундуков

страдал таким плоскостопием, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Все сбежавшиеся в кабинет – коллеги – пристально стали глядеть на небывалое

зрелище. Все от медицины, все в белых халатах, стоя в кругу: шушу да шушу, а в центре умастив на табуретку, сидит этот, экспонат – Сундуков; а ноги,

ноги-то, как у гориллы, только что белые. А эти – эскулапы – будто бы впервые видят такое, да с открытыми ртами, и все ведь врачи-доктора, и так это долго разглядывают ножные ступни Хомяка, при этом осторожно щупают своими руками; приплямкивая, будто из его копыт собираются вечером наварить хо- лодца и пытаются определить, где тут перёд, а где зад у стопы. Что тут ва-

рить?!.. – чесался язык, у них спросить, – а что ведь и выбросить придётся. Прямо-таки загвоздка вышла с этими ногами. А тут, как на грех – второй такой же, – не лучше!.. И тоже призывник, и выглядит не лучшим образом. При

этом, немного подумав, заглянули в личные их дела: с одной, оказывается, конторы и за одним забором «малолетки» сидели, можно сказать, – что вчера. И пока у его друга разглядывали клешни, этот, второй: всё стоял да

стоял, опёршись плечом о дверной косяк, и о чём-то, видимо, негодник, о по- хабном, о чём-то мечтал или думал, потому что смотрел он в окно, где на клумбе задрав задницу к верху, пропалывала травку, девица – «красное сол- нышко». А тут – прямо некстати – очередь дошла до него.

– Призывник Сидоров, будьте добры повернуть свою голову в сторону ко- миссии… И нечего глазеть вам по окнам, когда у вас проверяют ваше здоро- вье!.. – строго сказала солидная дама, что-то уж больно похожая своими за- машками на надзирательницу из Азовской колонии. В белом халате и кол- паке, в квадратных очках, а когда постучала резиновым молоточком по

крышке стола, и видя, что её слова не дошли до адресата, вновь уже: сильнее стукнула тем резиновым молотком, и прокричала:

– Вас, что?!.. мои слова не касаются?!.. Или вам сразу выписать бронью – направление в областной псих-диспансер, в Новочеркасск?!..

– У меня голова правильно повёрнута, – нагло сказал, проявляя хамство, при-

зывник Сидоров-Капуста и добавил, – если я её поверну в вашу сторону, то- гда я вас вообще видеть не буду…

– Что-то новое, – сказала задумчиво дама-психиатр, – вы у глазника ещё не были?

– Ещё не успел, – ответил Жоржик и вначале поник бородой себе на грудь, разглядывая зачем-то кисти рук, но одним глазом при этом косил куда-то в потолок.

– Ну, да… я не глазник, но и отсюда вижу, что у вас, Сидоров, косоглазие по- хлеще, чем у зайца любого бывает… Собственно, зачем и кто вас к нам при-

правил?!.. Кому вы такие нужны? Вас в собес отправлять надо и инвалид- ность вам оформлять, а не на медицинское освидетельствование по призыву на военную службу.

– Милиция их к нам направила, вот предписание от них, – сказала моло- денькая барышня.

– Вот милиция пусть ими и дальше занимается, а нам они ни к чему. Выпи- сывайте обоим белые билеты, чтобы и дальше не морочить людям головы…

Таким образом, бедолаг – инвалидов детства: один ногами страдает, только и годится, что хоть в виноделы в Цимлу или в Молдавию отправляй; виноград там будет, сорок восьмым своим размером ноги, топтать плоскими своими ластами-ступнями. А у второго, братка – по клоповникам – с головой, кажись, не совсем было всё впорядке, да такой непорядок просматривался… Сидо- рову-Капусте, чтобы увидеть что-то, надо было смотреть совсем в обратную

сторону, а то и голову положить себе на плечо и ставить глаза стоймя – верти- кально к земле. В общем: обоих наших персонажей постиг очередной крах – а так мечталось, послужить на благо отчизны. С того коварного дня, погнало и покатило их, как смитьё по дороге, пока в город Ростов не прибило. Хомяк, таща свои грязные штанины по асфальту, еле успевал переставлять клешни, а Капуста только головой вертел из одного угла Старого базара во-второй, ко-

собоко вглядываясь, щуря глаза и близоруко присматриваясь, – где бы что

повкуснее спереть. И в таком вот мажоре-режиме, шастали они по закоулкам и помойкам ростовским, пока их Клава к себе под подол не подгребла. С тех пор и стали втроём они жить, поживать и добра на палёной водке наживать. По правде сказать, сама Клавдия вообще-то почти не пила. Своим, оболтусам, отпускала всегда она норму: вечером на двоих по бутылке портвейна, а если ликёр, который был дорогой и который они любили, то только пол-литра, и только по воскресеньям. Начистив картошки пол ведра, жарили после на сале

или на шкварках, и когда остограмившись ликёром или портвейном, в кото- рый – для сладости – на стакан вина сыпали по две столовые ложки сахару, как в чай, и пили в прихлёбку, заедая картошкой. Насытившись до отвала, ло- жились все трое в одну постель, почивать. Перед тем, как улечься, заводили скандал, споря: кому очередь спать на краю, ибо частенько крайнего сталки- вали и ночью он с грохотом падал на пол. Клавдия какое-то время обычно

слушала, потом, пытаясь прекратить семейный спор, незлобно кричала: