По лагерям

– Нарисованное?

– Да! Хотя… Нет!

Он замотал головой, будто сказал что-то ужасное.

– Слак!

– Чего?

– «Да» или «Нет»?

– Да какое оно нарисованное!? – отмахнулся он, нервно хихикая – Обычное небо. Движется!

Но разговор я запомнил.

– Ты что, завис? – Финниган въедливо уставился на меня своими карими глазищами, поглаживая перчаткой кустистые усы.

– Финниган, скажи. Ты видишь, что небо нарисованное?

– Кто ж тебе такое сказал?

– Слак. Только он сам не уверен.

– А! – отмахнулся Финниган. – Пустобрех. Возникший. Что с него взять?

– Я думаю – много чего.

– Не слушай его. Время не трать.

– Но как можно не обращать внимания на такие вещи?

– Небо и солнышко тебе путь освещают и греют, дарят рассветы, закаты, звезды расстилают перед тобой, а ты так говоришь – нарисованное… Нехорошо!

– Но Финниган…

– Ты грибы ел?

– И что?

– А то, что не нужны они тебе. Не-нуж-ны.

– А что мне нужно?

– Ничего. Тебе душа укажет путь.

– Финниган…

– Ты должен сам все понять. – сказал он, отвел взгляд и молча уселся у костра.

Я постоял, помялся, но затем спросил:

– Почему ты всех, кто много говорит, называешь пустобрехами? Это же информация!

– Потому что смысл тает в океане фраз.

Теперь замолчал и я.

Финниган, по моему разумению, в последнее время говорил противоречивые вещи. В один день призывал задуматься, облепить себя вопросами, а в другой – пойти поспать и ни о чем не думать. Время от времени, из-за противоречивых наставлений, авторитет охотника блекнул в моих глазах, а порой думалось, будто он вообще ничего не знает. Но последняя фраза не оставляла никаких сомнений в легитимности Финнигана как наставника, ментора.

Это не было четким руководством к действию, советом или рекомендацией. Он раскрывал секреты бытия, казалось бы, такого неприступного и недосягаемого.

А что, в итоге, мне делать? Наверное, нельзя без всякого основания и повода решиться думать, и не думать непозволительно – так я заключил. В духе Финнигана.

***

Уснул я сладко, глубоко видать провалился, и пока грезы не досмотрел, с постели не вставал: деваться было некуда, убежать из сна не получалось.

И грезилось, что боги управляют мной, через машины, каких не видывал. Велят что делать, говорить. Будто я – не я вовсе, а отражение их желаний.

А сами – исполины, больше меня и всякого, больше мира, за которым наблюдают. Следят через громадные оконца своих машин, и все отстать не могут.

Создают меня боги каждую секунду, а прекратят – мир кончится: не будет меня, не будет мыслей. Мыслей, которых на самом деле нет…

Проснувшись, первым делом взялся за ниточки, они пока вели к образам уходящего сна.

Боясь позабыть что-то важное, я отчаянно хватал fragile details, но они рассыпались, едва притрагивался. Образы стремительно убывали, гасли как угли от костра, оказавшись под проливным дождем.

Ускользающий сон, вяло вспыхнув, напомнил – характеры у меня бывают разные: то излишне сердечный, то внезапно жестокий, частенько подлый. И совсем противно сделалось.

Больше ничего вспомнить не получалось.

От досады я отправился на бессмысленную прогулку – смотреть в ночной небосвод, а еще хотелось повстречать заплутавшего собеседника, охочего до разговора.

Собеседника… Точно! Во сне боги прочитывали все, что произносил я или мой собеседник! А язык? Какой язык использовали? Не вспомнить.

В мягком ночном воздухе дышалось легко, лес неподалеку укал и гакал, в кустах пели сверчки. Я смотрел вверх: на небе выступили бесчисленные звезды и часто сверкали, заливая небосвод кипенным светом, бесконечным и недостижимым. Он поглотил взор, заволок в бездну раздумий.

Я не мог найти себе места, осознав, что людям выделена самая малость.

Вам чуток звезд на небе – сколько выйдет, столько и сосчитайте, земли плодородной с лесами, полями, морей бескрайних округ вам, неба лазурного над головами, облаков тучных наливных, да солнышка яркого лучистого.

Думаешь: вроде много, а вроде нет. Видно, мир дальше расходится, в стороны идет. На людях не зациклен, не сходится свет на них. Живет, кто его знает, какой незнакомец прямо на той звезде, и тоже думает: «А чего это так всего мало? Али много? – понять не могу».

Существуют ли боги, что во сне привиделись, или само-само придумалось..? А коль само, откуда взялось?

И думал я, колобродил, собеседника верного искал, да все не шел, не ступал на тропы, по которым проходил я не помню сколько. И только силуэт, темно-синий в ночи, едва различимый на фоне деревьев, неустанно следовал за мной и будто звал куда-то.

UnexpectedError