По лагерям

– Может и есть, да откуда знать… Я же не провидец, я просто человек, который знал чуть больше, душа подсказала.

До меня стало доходить. Финниган и остальные, преднамеренно скрывали информацию для общей пользы.

– Финниган, прости.

– Бог простит. Ты лучше к Кухену не ходи… да ни к кому не ходи, не рады тебе тут.

Он опустил голову.

– Финниган – робко спросил я.

– Что?

– Ну откуда ты все это знаешь?

– Видать, такой я.

Больше я ничего не спрашивал.

И сразу же, вихрем одернул Истопник, никогда до того первым разговор не заводивший:

– Твоих рук дело?

– А что?

– Еще раз такое повторится, будешь иметь дело со мной. – сказал и спокойно ушел. Проверять слова не хотелось.

Далее мои приключения шли совершенно обыкновенным образом, но мысль о проходе не давала покоя, и дело было даже не в сценарии, или Лагере Бродяг, находиться в котором мне претило.

К тому моменту что-то изменилось. Я больше не смотрел на мир лагерей прежними глазами, все сделалось предсказуемым, хотя было таким все время; жить стало пресно и временами совершенно невыносимо. Конечно, я понимал, это дом родной, но как птенец выходит из гнезда, оперившись, так и мне предстояло…

Потому я быстро состряпал план и принялся его исполнять.

Глубокой ночью, когда цикады сочно пели, а звезды покрывали серебром гладкие камни Замка, я пробрался во Двор Магнатов проверенным способом – взобрался на крышу деревянной хижины, примощенной вплотную к стене крепости, и влез по ней в окошко сторожевой башни, где частенько отлынивал стражник.

Была такая прореха в обороне Замка – неприметные борозды между блоками. Трюк я проделывал не единожды, но прежде – только в прошлом сценарии. Доспехи с непривычки стесняли движения, то и дело я поглядывал на голубчиков под стенами, но все обошлось.

Неслышно крадясь и частенько прислоняясь к холодному полу да остывающим стенам, спустился с башни во двор, повернул налево, прошел вдоль стены тишком и оказался у капеллы магов.

Вход в капеллу был открыт. Как и другие здания во дворе Замка, обитель магов оставался незащищенным: кто посмеет напасть исподтишка, в самом сердце Родного Лагеря? Немыслимо!

Я вошел в просторную залу, стены которой были украшены фресками поклонения огню, поделенные пилястрами. На каменном полу ярко горела пиктограмма, выложенная из небольших оплывших свечей. По невидимым линиям, соединяющим огоньки, проходило свечение, переливаясь всеми возможными цветами, медленно гасло, возникало вновь. Знак был непонятен, незнаком, но красоту и трепет колдовства я оценил.

Дальше, в переливах охранных чар, стоял табернакль, а стены вокруг были расписаны золотом – руны и знаки, языка которых я не знал.

Из лона капеллы доносились похрапывания и сопения; кто-то бубнил себе под нос.

Я слышал о таком: маги бормотали во сне, сотворяя заклинания, а просыпались уже охваченные пламенем, или находили себя в предместьях других лагерей, с камнем телепортации зажатым в кулаке. И смех и грех!

Немедля, я направился в дальнюю комнатушку, где хранили эликсиры. Темная прохладная каморка в дальнем закутке капеллы была заполнена искрящимися склянками и небольшими бутылями, заботливо расставленными на деревянных стеллажах вдоль стен. На полу были сундуки.

Я двигался предельно тихо, но броня малость позвякивала и шуршала. Конечно, приходится чем-то жертвовать в угоду защите и вольготности, с которой носишь сей armor.

Я смело принялся хватать бутыли и склянки, совать в инвентарь без разбора. В какой-то момент мне послышалось, что в одной из комнат возникла хлопотня, я тут же замер, напряженно следя за каждым звуком, сколь безобидным тот ни казался.

Потом все стихло, бросив эликсиры, второпях я прильнул к сундуку. Действовал поспешно и грубо, да к тому же выяснилось, что навык нынешний заметно уступал тому, которым я владел на прошлом сценарии.

Спустя пару изведенных отмычек замок поддался, я наконец запустил руки в сундук, уже изрядно вспотевший.

Xp+

Эликсиров оказалось в обрез. До меня здесь явно кто-то побывал, изрядно почистив сундуки нерасторопных чародеев. Кто бы мог подумать – зачаровывают вещи, пользуют камни телепортации, стоят в серьезных схватках, но замки на сундуках обыкновенные! Как у рудокопов!

Подозрительная возня, затем шаги в одной из комнат. Я подорвался, забыв про всякую скрытность, быстро зашагал к выходу, желая поскорее убраться.

Возле зашторенной кельи поджидал маг с огненной стрелой в руках, которая переливалась языками пламени, но не обжигала творящего, не палила широкие узорчатые рукава пунцовой робы.

Я ошалел и сразу пустился наутек, не оглядываясь. В спину летели огненные стрелы и ругательства – выдавал маг получше всякого сапожника!

Стражники опешили, завидев бегущего голубчика, у которого доспех был обложен пламенем, и не среагировали; мечи лязгнули, только когда подоспел волшебник, выкрикивающий невесть что.

По ошалелости я заржал, жадно глотая воздух: сказалось напряжение и комичность происходящего.

Выбежав за тын через южные ворота, кинулся в реку и только в тот момент перестал хохотать.

Предстояло выждать некоторое время, прежде чем возвращаться в Родной Лагерь.

Я вышел на берег и двинулся вдоль реки, намереваясь посетить одного голубчика с трудным именем Ковал.

***

Изначально Ковал был подмастерьем, помощником, аппрентисом кузница в Родном Лагере, но его так достали вопросами «Что ковал Ковал?», «Когда Ковал ковал, что делал ты?» в его присутствии, что подающий большие надежды кузнец решил податься в охотники – ушел в дикие места, недалеко от Лагеря, поставил там хижину и занялся нужным промыслом.

Делал Ковал все грамотно, с расстановкой, и вскоре к нему стали ходить на поклон: советовались по охотничьему делу, желали обучаться у него, даже завелись покупатели, потому Ковалу стало без надобности ходить в Лагерь, разве только по личным вопросам, да по скуке, которая нет-нет, да возьмет в одиночестве.

А имя он пообещал сменить на более благозвучное и длинное, но как по мне – Ковал – отличный вариант.

Конечно, Ковал бы и ковал дальше хорошие мечи да armor, если б не достали. С другой стороны – толковыми охотниками нынче не разбрасываются. «Потому – к лучшему»: заключили голубчики в Лагере.

Добрался к вечеру, хижина, или даже небольшой домик али изба, погружалась во тьму. Когда я подходил, издалека было уже сложно разглядеть очертания. Ковал стоял на крытой просторной веранде с ровным дощатым полом подле своих трофеев, тщательно что-то разыскивал.

Мы немного поторговались, а потом уселись у костра вести тихий разговор и покушать, все же время было позднее.

Вел я себе осторожно: в беседе старался не говорить лишнего, не выяснять, возникший Ковал, или бездушный – ненароком переместиться на другой сценарий разок другой в мои планы не входило.

Поговорили обо всем, в том смысле что ни о чем. Охотник рассказал, как давеча пасущихся Вренов добыл, целых пять штук!

Я присвистнул, но не стушевался, поведал, что надысь совладал со стаей кобачей, хвастался, как потом собирал трофеи, хотя о таком только слыхивал. Закладывать-то я умею, приноровлен, особенно, когда ситуация позволят или, куда важнее – требует.