Призма Сердца

– Нет, моя дорогая, когда-то я даже спас твоего отца от этой роковой ошибки.

– Он встречался с вами? – удивилась Гелла.

– Ещё бы. И не только, когда я вручил ему награду за лучшее литературное произведение года и сделал его национальным писателем. У нас была не одна дружеская посиделка в неформальной обстановке. И могу заверить тебя, Гелла, виски, – он потряс бутылкой, – показали мне, что твой отец чертовски хороший парень, честный и никогда не скрывающий того, что думает.

– Хотите сказать, что он дружил с вами? Но он же всегда критиковал вас как Императора и даже высмеивал в своих романах…

– Именно! Это мне и было интересно! Он не боялся того, кем я являлся, и хотя мы были друзьями, мог указать мне на те болевые точки, над которыми действительно стоило бы поработать в рамках управления страной. И это, кстати, коренное отличие между мной и Хартом, – я не боялся того, что говорили обо мне люди, поскольку, как вообще можно что бы то ни было создать, когда ты слеп к тому, что ты собираешься…

– Подождите немного! Я что-то не совсем понимаю… Как вы можете так панибратски относиться к моему отцу, одновременно с этим совершая поистине чудовищные вещи?

– Это какие, например? – удивился Кенолд.

– Ну как же ! – возмутилась Гелла, – война на острове не вчера началась, и у меня есть все доказательства, почему она началась по-настоящему! – журналистка вывалила перед Императором кучу бумаг, но тот даже не стал прикасаться к ним.

– И что это?

– Доказательства вины вашей и всех советников!

– Интересно, и в чём же она заключается?

– А вот в чём! – Геллу понесло, она забыла как о формальном приличии, так и о собственной безопасности. – Это, – она достала из файла пару бумаг, – копии документов, которые свидетельствуют о суммах, отправленных на восстановление острова, однако никакой помощи оказано не было, а суммы-то – немаленькие! Второе – оружие, переброска наших военных транспортёров на территорию противника и фактическая их передача шаманам! Это всё документировано подотчётными актами, которые…

– И что? – устало спросил её Кенолд.

– Как это что?! – вскочила в бешенстве девушка, – перед вами доказательства умышленных правонарушений департаментов, которые находились в вашем непосредственном подчинении, и вы ещё спрашиваете! Как вы можете быть таким безразличным к деяниям, фактически ставшим причиной гибели половины жителей острова?!

– Что я сейчас могу сделать? – продолжая пялиться в пустой стакан, спросил экс-правитель, – сейчас Император – Харт, а я не имею реальной власти. А даже если бы имел, то вряд ли бы смог что-то сделать.

– Как это понимать? – насторожилась Гелла.

– А вот так, – Кенолд поставил стакан и поднял на неё глаза, – я знал обо всех так называемых «нарушениях».

– Как это?! – округлила глаза Гелла.

Кенолд пристально смотрел на неё несколько секунд, а затем разразился смехом: «ДА… А как ты думаешь, почему так происходит? «Как это?» ты спрашиваешь? А очень просто, это и есть свобода, свобода, за которую я сражался всю свою жизнь».

Гелла не верила своим ушам, – какая свобода? О чем вы говорите? – с надрывом спросила она.

– Позволь пояснить, – снова налив себе стакан и осушив его, продолжил Кенолд, – ты удивляешься, почему у нас конфликт был с соседним островом, почему до сих пор не уничтожены эти так называемые «шаманы», почему деньги уходят, испаряются, хотя должны восстанавливать то, что разрушено той войной? Потому что никакие деньги не способны восстановить душевные раны, которые остаются после…

– Прошу вас…

– Ладно, прости, – откашлялся Кенолд и, устало откинувшись в кресле, обратил свой взгляд в окно, – если по существу, то война нужна странам для того чтобы жить, точнее, многим людям в этих странах.

– Но как это может быть? Неужели люди настолько жестоки, – чувствуя себя маленькой девочкой, которая спрашивает у папы, что такое хорошо, а что такое плохо, взвизгнула Гелла.

– Дело не в жестокости, она лишь проявление слабости и тупости большинства людей. Можешь записать это, кстати, – экс-Император считает всё население паразитами, – да, так и напиши, заодно поднимешь рейтинг Харта, – рассмеялся Кенолд.

– Это не смешно! Почему вы так говорите! Вы обобщаете проблему и выгораживаете людей, которые это сделали!..

– Мы все это сделали! – огрызнулся Кенолд. Не какие-то шаманы или предатели из Империи, но МЫ, моя дорогуша.

– Кто это мы? – сжав губы, спросила Гелла.

– А так – мы! Я, ты, твои родители, мои дети, всё вокруг – это огромный заговор!

– Объяснитесь же!

– Да легко. Все войны есть продукт свободы. Свободу, за которую я сражаюсь всю свою жизнь, повторюсь. Право делать то, что хочешь, и не дать другим навязать свою волю и свои взгляды. А так как, ещё разок, я считаю всех людей паразитами, ну, почти всех, то и свобода у всех абсолютно «паразитская». Что в принципе не есть плохо, но, как видишь, она порождает войны и наживу на них. Бесталанность и тупость нашего народа ведут к тому, что все хотят иметь всё, не делая ничего. Поэтому придумывается надуманный конфликт, который превращается в доходных бизнес для тысяч людей. А для остальных миллионов – поводом, чтобы оправдать своё скотское состояние. Мол, мы уже не так и плохо живем, как эти туземцы под шаманами. А истина в том, что трусость и лень, породившие конфликт, убивают хороших ребят и в Империи, и на острове Утконоса. Шаманы, кстати, наоборот являются теми, кто отдаёт, а не забирает, они как раз-таки не паразиты, они лечат людей и отдают знания о мире, намного опередившие нашу так называемую цивилизацию.

– Что вы хотите этим сказать?

– А то, что они как раз из того редкого процента населения нашей планеты, которые могут хоть что-то сделать своими руками и мозгами, подобно стулу, на котором я сижу, и планшета, на котором ты записываешь мои пустые мысли. Только их проявление скорее не количественное в преумножении новых костылей, а качественно меняющее само сознание людей.

– Это как?

– Ты слышала про сиацоатль?

Гелла задумалась, и тут нити в её голове распутались, она вспомнила рассказы своего отца, который при написании своих книг вдохновлялся, как он говорил, энергией напитка жителей острова Утконоса, да и опыт, пережитый в юности вместе с Брайаном, не заставил себя ждать – точно и это …

– Ключ к понимаю того, чем является человек. По крайней мере, можно узнать, чем он точно НЕ является.

– И чем же?

– Свиньёй, которая готова сгрызть всё и всех вокруг, лишь бы самой жиреть, всё больше считая, что жрать помои в виде крови представителей своего вида и есть самое высшее достижение в том мире.

– И что тогда делать?

– Я пытался, например, привить нашему народу любовь к сиацоатлю, однако, оказалось что это ему просто не нужно.

– То есть как? Я ни разу не слышала об этом.

– Конечно! Потому что компании, – Кенолд протянул стакан с виски, – которые очень тесно связаны в нашей стране, фактически находятся в одних руках, посчитали, что это помешает их прибылям с продаж рома. Плюс, если у нас появится сиацоатль, то весь «чёрный рынок» загнётся, ведь люди поймут, что и легальные, и нелегальные стимуляторы просто сжирают их деньги, а самое главное – время жизни. А ещё, как ты знаешь, спрос рождает предложение, а раз сиацоатль никому не нужен, то его даже на «чёрном рынке» нет, поскольку людям не нужна правда о самих себе.

– Но разве это не то, что мы все так отчаянно ищем? Вы сами-то его пробовали? Неужели вы не могли…

– Заставить других пить его? Нет уж. Это насилие. Как и запрет чего-то вроде моего любимого виски.

– Вот именно! Вам надо было начать с себя и тогда! Вы должны были выбросить выпивку из своей жизни и…

– Я не могу. А раз не могу сам, то и другим не имею права тыкать, что и как делать. Я пробовал сиацоатль и, о, Богиня! Я никогда не плакал так много.

– Почему?

– Я увидел себя и всю ту боль, что каждый день причиняю людям напрямую и косвенно, ОНО показало мне всё это. Я… Я чуть было не сломался и после этого запил больше обычного. Я слабый маленький паразит, который возомнил, что может быть Императором, понимаешь? Который считал, что знает, что такое свобода, но на деле я лишь плодил всё новых паразитов, которые на нашем острове стали творить беспредел, а затем и перенесли его за пределы наших границ, начав убивать граждан других стран.

– Но вы же… Как вы могли так легко сдаться?! Вы должны были бороться, укрепить свою власть и заставить…