И грянет атомов песнь

Мой локоть не встретил преграды, вмиг достигнув горла патрульного. Я бил прицельно, рассчитывая силу – не хотелось оставить парня умирать с перебитой трахеей, даже если он и заслужил стать немного мертвым.

Вместе с этим движением, я взмахнул той рукой, где своего часа ждал наноклинок.

Поднятый ствол винтовки обрубком упал к нашим ногам, а долговязый уставился на бесполезный теперь кусок металла в своих руках.

– Если вязать не будете… – Я покачнулся и потряс перед лицом патрульного лезвием меча. – То мне бы пройти.

– Псих, псих… – Завизжал долговязый, помогая встать дизориентрованному товарищу. – Тебе конец слышишь? Точно конец, небо в моих словах!

– Ага. – Я дернул головой, без слов приказывая несчастным валить.

И они поковыляли прочь, оглядываясь, будто я боролся с искушением пристрелить их в спину.

«Поторопись…» – взмолился голос внутри, такой проникновенный и воодушевляющий, что мне тут же представился капкан, в который сладкоречивый охотник увещевал добычу засунуть руку.

Вот только выбора у меня не было.

Я открыл двери и ступил на платформу лифта.

Где-то подо мной огромная шахта уходила вниз, испещренная тысячами лазов, прорубленными в породе.

У каждого такого проема была выстроена площадка с катушкой вибротроса, где «выниматели» несли свою вахту. Ждали, пока червь в тоннеле не просигналит им о возвращении.

Или ждали, пока не истечет время, чтобы достать погибшего.

Пропуск запустил движение платформы и механизмы пришли в движение. Каморан был промышленным архаичным миром, с технологиями ушедших веков – едва-едва достаточными для выполнения тех задач, ради которых мой народ держали здесь в рабстве.

Огромные механизмы вращались в своих пазах, опуская меня в глубину.

Я оперся на поручни, тяжело дыша. Провожал взглядом шахтеров, что смотрели на меня изумленными глазами.

«Это Зэр…» – говорили они, наклоняясь ко мне навстречу.

«Зэр!» – окликали они, перекрикивая звук сирен.

«Зэр…» – звал меня голос из глубин.

Я бы хотел сказать этим потерявшим веру людям нечто воодушевляющее, показать им на своем примере, что значит борьба. Застыть в торжественном салюте победителя, будто маяк надежды – но тщетно.

Я чувствовал – что умираю.

Лифт остановился, четко следуя данной мной инструкции.

Вот и мой ярус, мой тоннель, и скорее всего – моя могила. Я глядел на черный провал, око самого дьявола, дыру, едва ли шире двух локтей в поперечнике.

И эта тьма впереди говорила со мной.

Я ощущал это в каждой клетке своего тела – нечто похожее на воздействие Вибраники, но мягче.

Осторожнее.

Ласковее.

Эта песнь была прикосновением любимой, резонируя не только с моим телом, но и с душой.

«Поспеши, Зэр…»

– Да, да… – Отмахнулся я. – Лечу на всех порах.

Перебравшись на площадку моего яруса, я увидел как лифт пришел в движение – поднимаясь наверх. Времени всего ничего, когда за мной придут, но толку?

Кто полезет в это жерло затаенного монстра, что может расщепить тебя на атомы при одном неверном движении?

Я проверил маску – хоть стекло и треснуло, кислородные фильтры были в порядке. По привычке взяв в руки конец вибротроса я замер, а потом бросил его обратно на пол.

Будто только сейчас, глядя на эту соединяющую шахтера с реальностью нить, я понял что она мне больше не пригодится. Я уходил из этого не гостеприимного места без всякого желания возвращаться, как бы не развернулись дальнейшие события.

– Не провожайте, – прохрипел я, рассмеявшись одному мне понятной шутке, – выход сам найду.

Последний раз взглянув на простор вокруг, я нырнул во тьму.

Чуть дальше по курсу, едва различимые в царившем мраке, гермостворки преграждали мне путь.

Привычно работая локтями и коленями, я добрался до кнопки и провел по панели пальцами.

Створки открылись, пропуская меня в транзитный шлюз – буферную зону стабилизации давления. Я включил кислородный генератор в маске и подождал, пока кислород начнет поступать в легкие, а затем открыл вторые гермоворота.

На той стороне меня встретила темнота, густая и всеобъемлющая.

В такой темноте ты остаешься наедине с самим собой и своими демонами. Слышишь, как сердце стучит и гонит кровь по венам, слышишь как скрипят суставы, как ворочаются мысли, словно отколотые айсберги бороздят океан.

И я пополз.

Тоннели вгрызались в плоть Каморана, словно проросшие мицелии плесени. Многие километры вырытых за тысячи лет троп – в поисках жил анимы.

На ум пришла песенка, и мозг не успел остановить мой язык, а может и не хотел вовсе. В этом месте слова казались чем-то чуждым, но они эхом отражались во мне – ободряя.

Ветер дует где-то сверху, сверху дождь и солнцепек!

Поменяться бы для смеху нам местами на денек!

Вот бы он подул тут в норах, свет бы всё залил!

Ну а я б нагнал на горы облачных перин!

Куролесил б как ребенок, восхищаясь всем!

И скакал как жеребенок в поле, где нет стен!