Алька. Вольные хлеба

В школьные каникулы в ноябре уехали на сборы в Турции. Проходили они на базе пятизвёздочного отеля Papillon Belvil, мне понравились эти сборы. С точки зрения тренировочного процесса всё было как обычно, но с точки зрения нашего отдыха был существенный плюс – в меню all inclusive были включены вполне приличные вина. Во всех наших поездках, а ездили мы туда частенько в те годы и жили в отелях уровня не ниже четырёх звёзд, вино, подаваемое в рамках all inclusive, было полной дрянью. И Papillon Belvil был в этом смысле исключением.

Отличились наши обалдуи тут же после заезда – устроили игру «в снежки» зрелыми плодами апельсинов, которыми была засажена территория отеля. Вдобавок на бурные возмущения сотрудников нахально отвечали: «Аll inclusive». Еле урезонили охламонов.

В марте 2005 года опять десятидневные сборы в Турции, и потом месячные сборы в Крыму.

Крымские приключения начались с площади крымского вокзала. Я не ездил на поездах внутри бывшего Союза лет пятнадцать, поэтому не понял, для чего нам нужно собраться на площади Курского вокзала, но на это предложение Игоря, Тошкиного тренера, ответил – будем. Оказалось, что докатить свой собственный чемодан до перрона вокзала – это весьма непростая задача – надо преодолеть два подземных перехода. Ехали мы на месяц, чемоданы были у всех неподъёмные, а носильщики брали за этот маршрут непомерные деньги. Поскольку сопровождали в поездку детей в основном мамы или бабушки, для многих эта задача становилась весьма непростой. Собравшись группой, мы наняли две телеги и в складчину оплатили их. Вокзальные носильщики загрузили на них всё наше барахло, тщательно перевязали его и, героически преодолевая спуски и подъёмы, доволокли его до нашего вагона.

Понимая, что ехать сутки будет скучновато, мы с Милкой набрали винишка, забив им переносной автомобильный холодильник. Сначала зашли тренеры – Игорь с женой Ольгой, которая везла на сборы свою группу, потом чья-то мама, затем ещё кто-то и так, пока присесть стало негде – остальные столпились в дверях.

Заселили нас в какой-то пансионат, кормили, по рассказам внука, там нормально, но номер наш был как после бомбёжки. Достаточно сказать, что у лейки душа не было кронштейна для крепления. Мы с Милкой как будто попали в нашу юность, когда мы в 1968 году ездили в Крым вдвоём, за год до нашей свадьбы.

Но нас это как-то не удручало. Тоха тренировался, а мы болтались по прибрежным ресторанчикам, где нас веселила тяга хохлов к салу. В одном таком заведении я заказал какую-то местную рыбу и, попробовав её, почувствовал вкус сала. Подозвав официантку, я спросил:

– Это рыба?

– Да, а почему вы спросили?

– Она на вкус свининой отдаёт и пахнет свининой.

Скромно потупившись, официантка ответила:

– А повар её на свином жиру жарит.

Но жареная барабулька и драники в скромной кафешке рядом с нашим пансионатом были всегда чудесны, на них собиралась почти вся наша экспедиция.

Ольга с Игорем были с сыном – малышом лет трёх-четырёх по имени Павел.

Однажды, до наших сборов, они были у нас с Пашкой в гостях, ему тогда было годика два с небольшим. Зашли, Оля говорит:

– Ну, мы ненадолго, всё равно посидеть не даст.

Я вспомнил, что у нас есть секретное средство для занятия внимания детей..

– Я думаю, что какое-то время у нас будет, – и высыпал на ковёр в нашей спальне перед Пашкой из огромной икеевской коробки кучу моделей автомобилей. Пашка оцепенел.

Стол был накрыт в соседней комнате, часа полтора мы сидели, выпивали, разговаривали, когда появился Павел. Он, держа в руках и прижимая к груди несколько моделей, произнёс:

– Компания.

Пашка был на кортах поочерёдно то с мамкой, то с отцом. По утрам он заходил к нам гости, Милка угощала его кашей, которую варила на двоих – Тошке и Пашке, вдруг зайдёт.

Как-то раз, когда мы сидели за столом во дворе той самой кафешки, Пашка ходил вокруг нас и похлёстывал по очереди по нашим спинам тоненьким прутиком. Не видя соответствующей реакции, подобрал веник, которым подметали хилый газончик с вытоптанной травкой, где размещались стол и лавки. Покрутив в руках, взял его за прутья, чтобы огреть кого-то именно комлем. Ольга, заметив это, отвлеклась от разговора, отобрала у Пашки веник, выкинула его и присела к столу. Пашка даже не заревел, продолжил поиски, через несколько минут появился с толстенной палкой и стал оглядывать нас, кого бы огреть. Увидев его приготовления, я собрался окликнуть Игоря, чтобы он обратил внимание на Павла, но опоздал. Пашка решил, что папкина спина выдержит такое испытание, и с разворота, разогнав палку до хорошей скорости, перепоясал Игоря поперёк спины. Где-то на уровне почек. Игорь, вскрикнув, вскочил и бросился к Пашке, но мать есть мать. Ольга, схватив Пашку, закрыла от разгневанного отца и рявкнула на Игоря:

– Не трожь ребёнка, ему скучно. Займи его, вот он и баловаться не будет.

Состояние побережья, всех строений, равно как и уровень сервиса, комфорта были просто одичалыми – всё было убито напрочь, за редкими исключениями. Власть украинскую это явно не занимало, а чего заморачиваться – какой-никакой народ едет, и слава богу. Место, где мы находились, был то ли северный берег Крыма, то ли какой-то рядом с ним, но не ЮБК точно.

Но грунтовые корты были вполне приличные, а больше нам ничего и не нужно.

Не скажу, что нас это радовало, но меня, признаться, меня это и не шибко напрягало. Где-то через пару недель мы перебрались в более приличный номер, нашли более-менее сносные харчевни на побережье, быт наладился, внук тренировался, всё остальное было неважно.

С каким-то местным мужиком я договорился, чтобы он носил нам местное вино. Он начал таскать домашнее винишко, вполне питейное. Через какое-то время качество его резко ухудшилось. Было ясно, что он решил просто больше зарабатывать – нашёл винцо подешевле, авось проскочит. Я вернул ему двухлитровую бутыль.

– Слушай, давай или носи то же вино, что носил до этого, или я кого-то ещё найду.

Мужик закосил под простачка:

– Да я в винах ничего не понимаю, всё у того же брал. Скажу ему, чтобы не баловал, а чего с этим делать?

– Менять, а если откажется, вылей ему на голову и давай искать других поставщиков. Кстати, я в дорогу возьму литров десять, но только с пробой.

Мужик оживился, на следующий день приволок ту же бутыль с нормальным вином.

– Поменял, а когда десять литров тащить?

– Да хоть завтра.

– А как же со стеклом? Бутылки-то с собой ведь увезёшь?

– Да не парься ты, заплачу я за стекло.

Вино мы поставили в холодильник, выстудили его, наморозили холодильных элементов и в день отъезда рассовали всё это по чемоданам и в наш переносной холодильничек – чтобы не нагрелось в дороге до поезда. В вагоне Тоха умчался от нас, сидели вдвоём в купе (мы покупали купе на троих в оба конца). Зашла мама одного из наших теннисят.

– Оля сказала, что у вас холодильник переносной есть со льдом, можно я для своего малыша питание у вас оставлю? Пакетик малюсенький, много не займёт.

– Да, конечно, какие вопросы. А может, глоточек винца?

– Да какое сейчас вино? По такой жаре ещё вино тёплое пить – это вообще беда.

Я достал из холодильничка, стоящего под столом, запотевшую бутыль, налил ей половину пластикового стаканчика вина и протянул. Она поморщилась, но, наверно, ей показалось неудобным отказаться, и она немного отхлебнула. Подняла на нас глаза, и с удивлением произнесла:

– Холодное!

Просидела она часа полтора, потом вспомнила, что у ней полуторогодовалый малышок, и умчалась. Через несколько минут стали появляться родители наших спортсменов. Появляясь в дверном проёме, каждый произносил:

– Говорят, здесь вином холодным угощают.

Набилось нас ещё больше, чем по дороге в Крым, потом ребята стали искать своих родителей, нашли их в нашем купе и присоединились к нам. Внизу мест не было, вся ребятня загрузилась на верхние полки, и наше общение в дальнейшем продолжалось через лес голых пяток, болтающихся перед нашими глазами. Потом все они захотели есть, родители поочерёдно приносили им еду, отдавали наверх, они там её дружно делили, весело грызли, засыпая нас крошками, куриными костями и ещё чёрт знает чем. Когда надо было извлечь из наших чемоданов очередную ёмкость с вином, с одной из нижних полок выгребалась толпа родителей, полка поднималась, я забирался в чемодан, извлекал нужное, а потом все пытались разобраться, как они могли там разместиться и как это повторить.

Это была моя самая весёлая поездка по железной дороге.

На последней неделе нашего теннисного тура Тоха стал сачковать во время пробежек, ссылаясь на сердечные боли. Мы запаниковали, обычно бег для него был самым лёгким времяпровождением. Тоха бегал быстрее всех в группе, да, может быть, и в клубе. По приезде в Москву мы направились к кардиологу в детскую платную у нас на Цандера. Врачиха, обследовав его, не нашла отклонений, но мне её выводы показались неубедительными, и я решил обследовать его в институте Склифосовского. Мне там недавно поставили стент в сердце, появились кое-какие связи, и я решил обследовать его более серьёзно. Врач, уточнив возраст – Тохе было уже двенадцать, – сказал:

– Рановато его к нам, но приводи, разберёмся.

После детального обследования он спросил:

– А чем он занимается у тебя?