Алька. Кандидатский минимум

В один из дней решили взять на вечер чего-нибудь выпить, зашли в магазин и не увидели на бутылках ни одной этикетки на русском языке, обратились к продавщице:

– Девушка, не подскажете, какой из этих напитков по вкусу ближе всего соответствует обычной водке?

Продавщица в весьма нелюбезной манере ответила:

– Я не пью вообще и сказать, как одно дерьмо соответствует другому, не могу.

Мы стояли, размышляя, в какое дерьмо ткнуть указательным пальцем, когда в магазин вошёл русский мужик, явно местный.

Боря спросил:

– Слушай, скажи, что здесь пить можно?

Мужик, не раздумывая, ткнул пальцем в одну из бутылок:

– Это.

– А чем лучше других?

– Отход нормальный.

Жили мы втроём в одном номере, удобства были в конце коридора, но в номере была фаянсовая раковина и кран с холодной водой. На закусь купили на местном рынке всяких национальных солений, картошки, у каждого была кой-какая колбаска. Володька, у которого был кипятильник, выпросил у дежурной кастрюльку и сварил в ней картошку, но когда стал сливать воду в умывальник, раковина лопнула, повезло – трещина не дошла до конца и раковина не развалилась, в противном случае нас при расчёте заставили бы оплатить её стоимость. Посидели, распили эту, как точно охарактеризовала продавщица, дрянь со вкусом одеколона, но мужик не обманул – отход был нормальный.

Утром пятницы, часов в одиннадцать, мы были на Алайском рынке – азиатский, в те годы настоящий декханский рынок. Любой московский – это просто жалкое подобие. Сам запах фруктов всех видов, специй, большинство которых я до этого не видел, а про часть из них и не слышал, уже погружает тебя в атмосферу востока, и каждый продавец тебя хватает за руку и кричит, что только у него самые лучшие дыни, арбузы, виноград и прочее. Спешить нам было некуда – до отлёта было часов шесть, прошли и попробовали всё, что мы планировали купить, почти у каждого продавца, отчаянно торговались, чем вызвали уважение продавцов и, как следствие, скидки, закупились – чёрт на печку не вскинет. Я купил корзинку с крышкой, втиснул туда килограммов восемь винограда, взял две огромные дыни «торпеды», набрал по мелочи какой-то экзотики и вволю вяленой дыни и ещё чего такого, что в Москве было тогда большой редкостью. Позвонил в Москву жене.

– Мил, сегодня вечером прилетаю, попроси деда, чтобы он меня встретил в Домодедово в девять вечера, а то я тут фруктов накупил, в руках не довезу, пусть подскочит, поможет.

– Хорошо, у тебя всё в порядке?

– Всё отлично, до встречи, целую.

Женщины думают совсем иначе, чем мы, мужики, а логика принятия их решений мне неведома. Иногда эти решения меня очень не радуют, если не сказать хуже. В общем, когда я увидел в зале аэропорта встречающих меня жену, тёщу и сына и растерянно разводящего руками деда – мол, извини, Алек, что с этими бабами поделаешь – то сказать, что я удивился, – это… мало. Нет, естественно, я был рад, но, с другой стороны, как бы всего пяток дней не виделись, что уж так-то? Потом был такой маленький нюансик – я по телефону разъяснил, что у меня под завязку всякой ерунды с Алайского рынка, а куда их класть? Я-то полагал, что с дедом вдвоём будем, всю эту фруктовину сложим сзади на пол и на сиденья – и порядок, так что? Спереди тесть с тёщей, сзади Мишутка и мы с Милкой. «Запорожец» не самая большая машина, если не сказать, что весьма небольшая, сзади при трёх пассажирах больше ничего не впихнёшь. Багажничек у «Запора» невелик и, как всегда у деда, забит каким-то очень нужным хламом, но дыньки туда удалось впихнуть и прочую ерунду, а вот корзину привязали к багажнику на крыше – ладно, всё вместилось. Когда уже выехали на трассу, нам подмигнуло габаритами, обогнав нас, какое-то роскошное американское авто – Бориска с тестем промчались.

Тесть мой собрался покупать «Жигуль» и предложил мне купить у него «Запорожец» за три тысячи – цену вполне приемлемую. Новый «За?пор» 968М стоил пять тысяч восемьсот рублей, и машина была в очень хорошем состоянии. Мы с Милкой помозговали – тысяча у нас была, тысячу заняли у моей мамы, тысячу дед решил подождать, в итоге решили брать машину.

Я записался на курсы автолюбителей ВДОАМ – срок обучения тогда составлял полгода, сдавали знание двигателя и ходовой части, знание правил дорожного движения и непосредственно езду. Проблемой было устроиться на сами курсы, там была очередь года на полтора. По счастью, у моего дядьки – дяди Вани – были какие-то знакомые в этой структуре, и по осени меня зачислили в группу. Курсы были платные, занимались мы где-то на Соколе, в основном сидели в каком-то подвальном помещении и учили «железку» и правила дорожного движения. Через три месяца занятий стали раз в неделю обучать практическому вождению. В конце занятий скинулись по рублю – как было объявлено, на взятку гаишникам, весной я получил права.

Первый раз в относительно длительную поездку – до дачи – я поехал под контролем тестя и тормознулся перед железнодорожным переездом – машина каждый раз глохла, когда я втыкал первую передачу. Мало было практической езды, учили опять же на «Жигулях», а «Запорожец» чуток покапризней, никак не мог стронуться с места, всех дел – подгазовать чуток после включения передачи, а я забыл это. Тёща что-то гундела сзади мне в ухо, тесть уже собрался садиться за руль, но я озлился, рявкнул, чтобы все замерли, тронулся, и мы покатили.

С этого момента почувствовал машину, ошибался, конечно, с правилами дорожного движения, но машина у меня летала будь здоров – оборзел, короче. Мне нравился сам процесс вождения, мобильность, комфорт, потом это было вполне по средствам – десять литров 72-го бензина стоили тогда семьдесят копеек, то есть семь копеек за литр. И чего не прокатиться?

По осени решили поездить с Милкой по магазинам. Катались весь день, ничего не нашли. Людуся стала уговаривать меня ехать домой, но я решил по пути заехать ещё в магазин на Вторую Сельскохозяйственную улицу. Улочка узенькая, я подзабыл, где нужный нам переулок, а поворачивать надо было налево через полосу встречного движения. Разглядывая, не заметил, как вылез слегка на встречку. Собрался вернуться в свою полосу движения – ан нет, едущий сзади меня, увидев, что впереди образовалось свободное пространство, взял и втиснулся рядом, а по встречке на меня пёр автобус.

Людуся, предвкушая скорую парковку, уже отстегнула ремень безопасности и после столкновения улетела головой в лобовое стекло, заработав лёгкое сотрясение, шишку на лбу и сломанный передний зуб. Я делал своё дело – гнул грудью рулевую колонку. Пострадал и «Запорожец»: разбита морда, левый фонарь и бампер, немного повело кузов. Но больше всего пострадало моё желание быть автособственником – мне как-то сразу разонравилось это дело.

Дальше всё как полагается – ГАИ, затем эвакуатор, который отволок мой разбитый «За?пор» во двор. У меня была страховка, но, чтобы получить её, надо было оттащить «Запорожец» в автотехцентр куда-то на окружную. Пришлось пройти все эти этапы, дать денег страховщику в этом самом центре. В результате страховка покрыла все мои последующие расходы по ремонту. У нас на секции работал учебным мастером парень, который сделал мне протекцию по ремонту – близкий друг его по большому спорту, парень наш был мастером спорта по баскетболу, работал на автосервисе «Запорожца». Зиму машина простояла во дворе, а весной я отволок её на станцию, где её за месяц привели в полный порядок.

После ремонта я тут же продал её за те же три тысячи Виктору – Милкиному двоюродному брату, потеряв интерес к вождению лет на десять.

Избавился я от неё даже с каким-то облегчением, но права, которые бравый гаишник забрал прямо на месте аварии, застряли в отделении ОРУД-ГАИ, если мне не изменяет память, Останкинского района, а избавляться от них я не планировал – мало ли чего, вдруг ко мне вернётся желание покататься когда-нибудь?

Я был на разборе автопроисшествия, заплатил семнадцать рублей ущерба автопарку за ремонт автобуса, готов был заплатить штраф, но в ГАИ мне печально рассказывали, как я грубо нарушил права, с чем я был абсолютно согласен, и толком не объявляли, как меня накажут, что я должен предпринять для своего исправления. Капитан гаишный настойчиво рекомендовал мне серьёзно подумать о своей езде. После второго посещения я просто перестал туда ходить – не мог понять, что я должен сделать.

После Нового года нас с Милкой пригласили к себе в гости тёщин двоюродный брат Юрий Соколов, сидели болтали и в разговоре я упомянул о возникшей у меня коллизии с московским ГАИ. Алла – жена Юры, которая работала, кстати сказать, каким-то инструктором в ВЦСПС, сказала:

– Да я сейчас твою проблему на раз решу.

– Как, каким образом?

– Да у меня подруга – Катя Комаровская – секретарём работает у начальника московского ГАИ, такая баба, я вам доложу – по совместительству его любовница, руководит своим начальником и всеми гаишниками московскими, они боятся её больше, чем своего начальника. Сейчас я ей позвоню.

Алла подошла к телефону, накрутила диск.

– Алло, Катюша, привет. Узнала? Ну да, это я. Катюш, у меня племянник весной в аварию попал на «Запорожце», виноват сам – водитель неопытный, ну, бывает. Ну да. У него странная история какая-то с гайцами вашими. Он ущерб уже оплатил потерпевшей стороне – парку автобусному, а в ГАИ штраф не назначают, права не отдают, ничего толком не говорят. Подскажи, как ему поступить.

Проговорили они минут десять, из них пару минут обо мне, а потом явно забыли о цели звонка, но, положив трубку, Алла сказала:

– Значит, так, в следующий четверг езжай к двенадцати в ГАИ и иди прямо к начальнику, никого не спрашивай, на секретаршу даже не гляди. Начальнику скажешь, что Екатерина Георгиевна Комаровская просила его позвонить ей. Если начнёт расспрашивать, скажешь, что ты её племянник. Он перезвонит ей, а дальше она ему всё объяснит.

В указанный четверг я, ничего не говоря находившимся в приёмной, впёрся в кабинет начальника ГАИ и, не обращая внимания на визг секретарши, заявил:

– Здравствуйте, извините, что я вот так без приглашения. Вас просила позвонить Екатерина Григорьевна Комановская.

Начальник с удивлением поглядел на мою нахальную физиомордию, сказал:

– Вообще-то она Екатерина Георгиевна Комаровская, но сейчас разберёмся.

Он нажал пару кнопок на большом пульте с телефонной трубкой, включил громкую связь, и после нескольких длинных гудков женский голос ответил:

– Алло.

Не снимая трубки, начальник сказал:

– Екатерина Георгиевна, тут какой-то паренёк пришёл, утверждает, что Вы просили меня перезвонить Вам.

– Какой паренёк? Никого я не просила. Кто он?

Начальник посмотрел на меня.

– Вы кто?

– Племянник.

– Говорит, что Ваш племянник.

– Нет у меня никаких племянников, что ты голову мне морочишь?

Начальник поглядел на меня уже пристально, понимая, что сейчас меня потащат в пыточную, я прокричал: