240. Примерно двести сорок с чем-то рассказов. Часть 1

– Так вот! Смотрим все сюда. За мелкое нарушение – сначала наказание. За крупное, а крупным нарушением я считаю любое повторное, указываю на дверь! Всем понятно? Угу…

Тренер поднял из-под лавочки у стены старинный кед 48-го размера, и подойдя к «умнику», продолжил:

– Такое вот у нас наказание за мелкий проступок, – и громко шлёпнул кедом того по ягодицам.

Наказанный «ойкнул», все заржали, понимая, что это не больно, только обидно и громко.

…И начались тренировки. Никуда я больше так не спешил, как на них. Уже через месяц нас осталось человек пятнадцать, и тренер хлопал меня по потной спине, перекрикивая шум спортзала:

– Молодец! Угу… Молодец, говорю! Локти выше.. Локти! Угу…

Бросив блокнот на лавочку, он прижимал подбородок к плечу, показывая правильную стойку:

– Понял? Молодец. Давай! Угу… Бей первым. Угу? Не жди!… Не бойся и бей!.. Отвечай!.. Молодец!..

…Через пару недель тренировок, уже набитый сто раз, с переболевшими мышцами, я наблюдал в себе приятные изменения. Ежедневно получая в спортзале по уху, ты входишь в желанный кураж поединка, азарт противостояния. На тренировку бежишь, как пёс за кошкой. На улице шпана стала вести себя тоже по другому. Да, те же окрики: «Э, сюда иди!», та же моя реакция, без убеганий, но, встретив изменившийся взгляд, этот чудик становится задумчив, и… молча отступает на пару шагов. Нет, я не становлюсь в стойку, не угрожаю «ща как…”, а просто у меня изменился взгляд. Потому что я их совсем не боюсь, а мгновенно (привычно!) планирую тактику возможного поединка, выбирая ходы, и выжидая время начала. Как на ринге.

…Спустя несколько лет нас (старичков) у тренера было человек пять. С нами занимались индивидуально, и у каждого из нас был «свой почерк». Володя Оплачко был высокий и длиннорукий силач. Булат – живучий и терпеливый работяга. Меня тренер то ругал, то хвалил за одно и тоже. Оказывается я неправильно делаю «хук правой»*. Не знаю зачем, но я делаю ложный выпад и, полностью открываясь, наношу мощный крюк той же рукой. Тренер призывал в свидетели Господа, крича:

– Да кто же так бьёт?! Алик! Ты что делаешь?.. Ведь «прямой» в челюсть пропустишь, дурак!.. Двоечкой!.. Двоечкой работай!..

Но скоро выяснилось, что именно этим своим неправильным «финтом» я и кладу на пол одного за другим своих соперников, в том числе и опытных «старичков». Даже здоровяк Володя уже побаивался меня, чем я весьма гордился в душе. И тренер отстал, но добился того, чтобы при ударе я неудобно прижимал челюсть к плечу. ” Черт с тобой!.. Хотя бы так!..»

…Я прошёл в республиканские соревнования, заняв два первых и одно второе место на отборочных спаррингах*, когда в соседней школе по вольной борьбе прямо на тренировке умер какой-то пацан… Разразился страшный скандал. Тренера чуть не отдали под суд. Оказалось, что у пацана был врождённый порок сердца, а тренер его «нагрузил», и тот помер прямо на тренировке, отжимаясь от пола. Нас экстренно погнали на строгую медкомиссию, где меня однозначно «списали» по зрению…

– Ты что, сдурел?, – зло ругалась врачиха, – Ни какого бокса!.. Ослепнуть хочешь!?.. Иди отсюдова, сказала!..

Тренер потом хмуро успокаивал меня:

– Просто приходи… Занимайся… Чего ты?..

А я не мог отвечать. Слёзы душили…

шестиунцовые – 6 унц, размер перчаток. Бывает 4, 6, 8, 12…

хук – удар сбоку, от англ. хук – крюк.

спарринг – показательный поединок.

****

Как я коммерцией занимался

…Склонность моя к сочинительству, как я заметил, неизбежно уводит меня к реальным событиям из жизни. Это очень мешает порой. Бывает, что передо мною поставлена задача набросать небольшой и лёгкий рассказ, смешной и безобидный, и вот я уже набираю определённый замес, лелея в голове пару набросков, давно украденных или просто заброшенных в память в прок. А где-то в середине рассказа я уже начинаю подозревать, что рассказец-то совсем не смешной, и даже очень не смешной почему-то… Да и не рассказ это вовсе, а целая повесть. И чего тут делать?.. Сколько раз я так попадался на собственной самонадеянности… И вот, умудрённый сединами, годам к тридцати, я решил уже твёрдо и мудро – сочинять не буду. Просто буду описывать события, слегка оживляя деталями – вот именно то, что и нужно. И в этом своём ремесле я вдруг так поднаторел, что и сам уже не контролирую процесс. Просто описываю событие, и рука моя торопится, подгоняя голову. И это занятие увлекает за собой, совершенно не заботясь о моём отношении к данному процессу. Часто бывает, что я действительно даже и не подозреваю, какая развязка ждёт меня впереди. И виной всему болезненная моя впечатлительность и любовь к правде. Персонажей своих я, как правило, не выдумываю, а описываю реальных людей. Но вот вдруг именно та, действительно придуманная мною девушка, ни с того, ни с сего расплакалась в конце рассказа так горько, что аж ком в горле.. Весь рассказ повернула в другое русло!.. И чего ревёт, дура? Так всё весело начиналось, вроди бы…

…Мне было двадцать лет, когда мой друг Эдя Янушевский как-то припёрся ко мне с деловой рожей:

– Поехали в Москву.

С Эдиком мы учились в одном классе. Пацан очень щуплый, но честный и прямой. Просто так не болтает. Я приготовился слушать.

– Я уже всё пробил. У матушки были гости, они всей семьёй так в Москву мотаются…

И Эдя рассказывает свой план.

Короче – мы находим по триста-четыреста баксов, едем в Москву (там на Лужниках огромный оптовый рынок теперь – «Лужа»), сразу же на вокзале берём билеты обратно домой, и у нас есть целых четыре часа на «Лужу». Набираем на все деньги товару (лучше электротехнику, и коробки удобнее кантовать, и много набирать не нужно – взял пять «видиков» и хорош!), возвращаемся домой, и спуливаем всё это в два раза дороже. И опять катим в Москву. Такая вот коммерция.

– Можно за месяц восемь раз туда-обратно смотаться. Сейчас многие так бабки делают. Четыре дня – и пятьсот баксов вернул. Плохо, что ли?

Взвесив все «за» и «против», мы обсудили детали и возможный форс-мажор.

– Когда туда поедем – лучше проводнику сунуть, обойдётся дешевле…

– Только – чур не бухать!

– Кон-нечно!.. Ты чё?.. С такими бабками… В дороге… У меня уже двести есть, я ещё займу полтинник… Хочу два телевизора сразу взять. Подороже…

…Перспектива стать «челноком» меня никогда не прельщала, но элементарная математика сделала своё дело. Подсчитав и скинув на всякий случай по 200 баксов на непредвиденные расходы, мы замерли над несмешной цифрой. Если всё получится – через месяц у нас запросто может быть около десяти тысяч…

«Можно машину взять и «трёшку», нефиг делать…”, – мелькнуло у меня в голове. А почему бы и нет?.. Зарабатывают же как-то люди?.. Чем мы с Эдей хуже?..

И вот мы, два «бизнесмена», сурово поглядываем на суету вокзала, недоверчиво хмурясь на шумных зазывал, прижимая в кармане к ляжке кошельки с баксами.

Решено вести себя максимально незаметно. Ни с кем не общаться, ни куда не лезть. Главное – строго по плану.

Время тогда было необыкновенное. Прийдя с армии, я обалдело взирал на совершенно изменившийся мир. В «Союзпечати» рядом с газетой «Правда» на витрине стоят порнографические буклеты и карты. Посреди перрона возле столика несколько небритых парней «крутят три стакана», за ними, в открытой палатке, красивая девушка весело кричит в микрофон:

– Подходим, товарищи! Не стесняемся!.. Беспроигрышная лотерея!..

За палаткой два совершенно пьяных мента шмонают такого-же пьяного забулдыгу.

Прямо на небольшой площадке у памятника Ленину торгаши на ящиках выложили барахло. Можно купить, а можно поменять на что-нибудь. Шапку – на туфли, банку шпрот – на пачку прокладок.

…Проводник, мужик лет сорока, сухо кивнул, и, взяв с нас полцены, посмотрел в замусоленную картонку:

– В пятом купе – боковая правая и третья багажная – ваши. Менты будут напрягать – я не при делах. Сваливайте, сами разводите… Понял?

Мы расположились в совершенно экзотических условиях.

Если вы никогда не ездили на «третьей» полке в поезде – что вы можете мне тут рассказать за жизнь?

Это очень весело, как кажется первые два часа.

Во-первых, очень необычно то, что прямо перед вашим носом – потолок, и, чтобы повернуться на живот или на бок, к примеру, вам придётся тереться плечом о скользкий пластик потолка. Во-вторых, сама полка тоже очень скользкая, хоть вы и легли в одежде, отказавшись от тщетной попытки впихнуть ещё и матрас между вами и полкой. И вот вам приходится всё время себя подтягивать на место, потому что при каждом толчке поезда вы неминуемо сползаете, скользя то вниз, то в бок, и самым разумным (не смейтесь!) оказывается то, что нужно либо привязать себя скрученной простынёй к трубе, либо засунуть руку между окном и полкой, но это не на долго. Рука затекает через час.

Вокруг кипит жизнь. Ушлый проводник приводит то одного с мешками, то другого с коробками, и вот уже и в проходах и на свободных полках распиханы баулы, в каждый свободный угол всунут то рулон ковра в целлофане, то чьи-то сумки. В мои ноги аккуратно втиснуты две упаковки яиц… Но народ шумит по доброму. Все понимающе теснятся, уступают место, чтобы поесть сидя. Кого тут только нет. Вон семья расположилась, будто на месяц вперёд. Вон очередной молчун-одиночка бич-пакет хлебает, глядя в окно. Духота, запахи, полумрак, и монотонная качка…

…Только отъехали, встретили знакомого.