… – Понимаете…, – синхронно начали здоровяк с проводником, и проводник строго оглянулся, и тот покорно заткнулся, обе ладони прижав к улыбке, – Понимаете, все места нижние заняты. А бабушка очень взрослая…
… – Девяносто два года!…, – быстро шепнул сзади здоровяк, виновато склонив голову.
… – Неужто мы её заставим на верхнюю полку лезть?.. Если вам не трудно…
Мужик нахмурил брови, и стал размышлять над проблемой, ерзая и выглядывая в проход:
– А вон там чего?
… – Там не получится. Там тоже пожилые.
– А там?
… – А там с ребёнком. Женщина. Придут сейчас.
Мужик посочувствовал, что действительно проблема есть, и когда здоровяк подвёл к нему крохотную бабку в платочке, и поставил рядом с бабушкой узелок, до него вдруг дошло, что ему предлагают уступить своё место.
… – Не-не-не-не-не!…, – мужик зашептал так горячо, аж руками замахал, мотая головой, – Вы что? Не-не-не-не!…, – подкрепил свой ответ, широко расставив ноги, занимая законную полку, – Вы что?.. Я специально беру нижнюю. Вы что? Никак не получится!..
Проводник со здоровяком чуть опешили и замерли, и проводник дал мужику горячо прошептать, и опять начал деликатно, кланяясь, и поднимая брови:
– Я очень вас прошу. Больше нет вариантов. Мы уже десять минут по вагону ходим… Понимаете? Вам же не трудно совсем… Только…
… – Не-не-не-не…, – мужик отмахивается, как от мухи, всем видом показывая, что даже и слушать не будет этот бред, – Вы что? Уто я себе билет покупал, щёб кому-то там место уступать, что ли?..
… – Я вас очень…
… – Не-не-не-не-не!…, – мужик аж привстал от негодования, отмахиваясь, зашептал громче, совершенно расстраиваясь, – И я тут при чём?.. Уто я буду себе билеты покупать, щёб… Не-не-не-не-не!.. Вы что?!…, – шумно плюхается на своё место, громко отхлёбывает чай, шумно ставит стакан, – Уто оно мне надо?.. Ни чего не знаю!.. Вы что?.. Издеваетесь?..
… – Что вы ей-богу, мужчина!…, – полная женщина подала голос из прохода, увидев, что бабульку осторожно повели обратно, – Вам же совсем не трудно?.. Сделайте такую милость!..
А мужик на первом же её слове уже говорит с ней одновременно, распаляя себя:
… – Придумать же такое!.., – нервно усмехается, – Ты смотри, ей богу!.. Уто я себе билеты покупаю, чтобы всем подряд потом уступать, смотри ты на них!.. Да?..
– Да нету тут места больше! Мужик! Трудно что ли?, – рычу я сверху из своего дупла, и женщина, почувствовав поддержку, тоже говорит погромче, – Мужчина вы, или нет, в конце концов?.. Неужели вы не понимаете?..
А мужик разошёлся:
– А оно мне надо? Оно мне надо?!, – кричит он в проход, упёршись руками в верхние полки, всем видом показывая, что грудью встанет на защиту своего места, – Вот сама бы взяла и уступила, раз такая умная!..
– Да что вы, ей-богу?!, – я не выдерживаю, высовывая голову, – Хорош орать. «Внизу» только женщины и старики… Не видишь?… Неужели…
… – И щё мне теперь?!, – переключается мужик на меня, – Сам бы взял и уступил?, – аж губы побелели.
… – У меня верхняя полка! Дядя!..
… – Ага!…, – мужик не слушает, горько качая головой, словно лев в клетке, ищет поддержки во взглядах, нараспев качая свою обиду, – Умные все, гля… Уто я буду…
И всё в таком духе. Он не пытается даже на секунду предположить, что ему придётся отдать своё.
Нервно допив чай, он остервенело вытер невидимые крошки, пять минут уже расставляет стакан и тарелку на столике, расправляя салфетку, не находя себе места.
Поезд плавно пошёл, и мы с женщиной высунулись в проход, вытаращились друг на друга. Что с бабкой-то?
А за несколько купе от нас смуглая девушка с грудным ребёнком сама вызвалась, и усаживает бабку на своё место, и добренькая, словно из мультика, бабка, шамкает беззубым ртом, и гладит девушке руку, и благодарит неслышно, а сонная девушка улыбается ей сдержанно и осторожно укладывает спящего малыша наверх, а потом осторожно укладывается рядышком, подпихнув под поясницу простынь.
… – Уто мне оно надо?.. Надо?.. Артисты, ей-богу!.., – всё тише бухтит мужик, и поезд разгоняется, стучит, покачивается, и я скоро начинаю дремать, но просыпаюсь уже через пару минут от резкого крика:
– Да заткнёшься ты уже, скотина? Спи уже!..
Дед, спавший напротив мужика, не выдержал видно его причитаний в темноте…
****
Бамбалейло
…Жарко было, помню.
Почти обед, и солнышко раскачегарилось ещё не очень, но уже и хватит, кажется.
Я в своей «десятке» стою на ж/д-переезде.
Фу, жарища…
По дороге «плавится» вдали…
Тут всегда не просто проскочить, постоянно пробка собирается.
Ни с того ни с сего вот так закрывается шлагбаум, и из-за поворота медленно выползает состав вагонов, жалобно скуля и скрежеща, и останавливается, скотина… И сидишь в машине, и машина нагревается… И ты потеешь…
И стоишь так, говорю, ты под звонками семафора, и скучаешь.
Иногда так и полчаса простоишь.
…Дорога – две полосы. Ряд – туда, ряд – «встречка».
Нас, бедолаг, перед шлагбаумом собралось уже машин пятнадцать, кто-то даже покурить вышел, кто-то движок заглушил, окно протирает.
Поезд стоит уже минут пятнадцать, звонки дребезжат…
Жарко.
В это время по встречной полосе мимо нас на большой скорости проезжает огромный «лексус» помидорного цвета:
– Бамбалейло-о-о-о! Бамбалейло! Фартуна иф ю эт кульпа миа иф ка! -ра! -сон!.., – весело орёт из «лексуса», – Бамбалейло-о-о, бамбалело!..
Мы с интересом наблюдаем, как джип останавливается в сантиметре от шлагбаума и начинает сигналить…