Этнокультурная история казаков. Часть V. Попытка реставрации. Книга 6

«Из воспоминаний Н. И. Манченкова: «Утром 19 августа 1991 года, сменившись с дежурства, я приехал в аэропорт, куда вскоре прибыл и Пётр Севостьянович Косов, с которым нам предстояло лететь в Москву на Конгресс соотечественников. Командир экипажа, которого я хорошо знал, взял нас на борт, согласившись бесплатно доставить в столичный аэропорт. Уже в воздухе узнали, что в Москве – танки, а вместо президента Горбачёва – какой-то ГКЧП. В столице мы разместились в гостинице «Россия», где встретили донских казаков – Виктора Приказчикова, Валерия Самсонова, Владимира Лагутова – нашего Черкасского округа. Все вместе решили двигаться на Красную площадь – куда же ещё! На Красной площади – ни души, а по периметру – танки и бронетранспортёры. Смотрю, в глазах у наших казачков радость неописуемая: значит – попали туда, куда надо! Как говорится, где тревога – туда казаку и дорога! И вот мы шпарим напрямую через Красную площадь: фуражки набекрень, штаны с лампасами. Глядим, навстречу мчится капитан: «Тю, – говорит, – не пойму: чи генералы, чи нет!».

– Да нет же, – отвечаем, – мы – казаки.

– Какие казаки? – недоумевает офицер.

– С Дона примчались, – говорим. – Услышали, что здесь беда, и примчались спасать Россию! Помните, как в 1613 году, в великую Смуту, примчались донские казаки со своими атаманами Марковым и Епанчиным в Москву и помогли ополчению Пожарского одолеть польского короля Сигизмунда? А потом «писание» донского атамана решило дело: Михаила Фёдоровича Романова провозгласили царём…

Офицер, конечно, таких подробностей из жизни наших предков не знал, зато спросил:

– А много ли вас?

Валерий Самсонов возьми да скажи:

– С Дона пришло два эшелона: «под ружьём» больше двух тысяч казаков. А мы здесь, чтобы выяснить, кому помогать? Во всяком случае, советская власть нас не устраивает…

– Нашего полку прибыло! – воскликнул капитан. – Шпарьте прямо к Белому Дому!

Подходим к Белому Дому, а там тьма народа – яблоку негде упасть. И эти разбойники-торгаши уже тут как тут: водка, мешки с колбасой. Поддерживают, значит, этих глупцов: мол, зачем нам эта власть – нам нужна другая. Стоим, значит, осматриваемся. И тут к нам подходит подполковник, стоявший на ступенях Белого Дома, интересуется: мол, кто такие и к кому направляемся. Ну, мы и рубим, что называется, с плеча:

– К президенту Ельцину!

– А кто вас сюда привёл? – допытывается офицер.

– Вот наш атаман, – показываем на Лагутова.

Проверив у него удостоверение, подполковник обнадёжил: – я доложу Борису Николаевичу, – после чего скрылся в правительственном здании.

Примерно через час к нам подходит другой офицер, в звании полковника, и говорит:

– Так, казаки, вас приглашает Борис Николаевич.

Идём за ним в Белый Дом, поднимаемся на четвёртый этаж. Думушку думаем: что ж будет с нами? Миновали коридор, завернули в приёмную – обстановка, как в обкоме партии.

– Стойте здесь, – говорит полковник. – Борис Николаевич скоро выйдет.

Мы выстроились в линейку, ожидая президента России. Ровно в 17.30 дверь кабинета открылась, и в проёме показался Борис Николаевич Ельцин.

– Здорово, казаки! – сказал он, направляясь к нам.

Мы дружно его поприветствовали. Ельцин остановился в шаге от меня. Я заметил, что лицо у Бориса Николаевича было мышиного цвета: видно, изрядно струхнул он во всей этой обстановке. Как же! Вокруг десятки тысяч людей, танковые пушки уставились прямо в окна Белого Дома. Всякий ли выдержит такое? Но виду Борис Николаевич не подавал, выглядел молодцом. Спрашивает:

– Чего вы тут, казаки?

– Пришли помочь отстоять демократию в России! – отвечаем.

– Спасибо, – благодарит.

Потом, выдержав паузу, говорит:

– В шесть часов вечера ожидается штурм Белого Дома, и я вам просто предлагаю покинуть здание, потому что защищаться нечем…

Я находился в середине строя, и Ельцин, говоря это, как бы обращался ко мне. Я ему и отвечаю:

– Господин президент, а вы когда-нибудь слышали из истории, чтобы казаки в трудную минуту покидали лидера государства? Такого не было никогда! И мы не покинем вас – вместе будем защищать демократию в России

Глаза Ельцина просияли.

– Ну, казаки, спасибо! – говорит он и уходит.

Тут же берёт слово походный атаман Области Войска Донского Виктор Ратиев:

– Казаки! Я приказываю всем покинуть Белый Дом. В противном случае через полчаса от нас здесь останется фарш.

Казаки стоят в растерянности:

– Как же так? Мы ведь пообещали президенту России защищать Белый Дом!

Возражаю Ратиеву:

– Я никуда не пойду!

– Я прикажу, и тебя выкинут отсюда! – кричит он.

– Посмотрим, кто кого выкинет! – отвечаю ему в тон.

Наступил, как говорится, критический момент: с улицы в окна четвёртого этажа нацелены танковые пушки, специальные подразделения находятся в готовности к штурму – и по первой же команде ринутся на наш же, четвёртый этаж. Как быть? Может, и впрямь послушать походного атамана и подобру-поздорову покинуть здание? Но как же в таком случае слово казака? Наплевать на него и растереть сапогом? Тогда как жить дальше?..

И казаки стали определяться. Пётр Севостьянович Косов говорит: «Я тоже остаюсь», – и становится рядом со мной. Остались практически все, за исключением атамана из Кашар (выдвиженца походного атамана Ратиева) и ещё одного казака, фамилии которого не помню. Ратиев тоже остался, правда, сразу куда-то исчез…».

Вот и вся история, простая и незамысловатая, как сама жизнь. И не было в этой истории слов о «казаках», которые «на войне своих не бросают»».

* * *

Независимо от того, существовал ли «Сводный заградительный полк» от Союза казаков Области Войска Донского (автор только слышал, что какие-то донцы ехали в Москву на двух автобусах), немногочисленные московские казаки своей заметной формой точно «засветились» у Белого Дома, а в сочетании с попавшими на приём к Ельцину казаками сумели создать определённое впечатление.

И как результат, 20 августа произошло подписание Председателем Госкомитета РСФСР по оборонным вопросам генерал-полковником Константином Кобецом приказа №3, в котором говорилось, что «российское казачество признаётся в качестве реальной боевой единицы Государственного Комитета РСФCР по оборонным вопросам». Это дало казакам как множество самых радужных надежд, так и столь же много разочарований от неудачной попытки «дружить с властью».

Августовский путч 1991 года ещё более определённо отвлёк казаков от строительства своего этнического Казачьего Дома и ещё более определённо расколол казачьих «реставраторов» на враждебные друг другу «красное» и «белое» направления.

С другой стороны, падение власти КПСС и распад СССР предоставили казачеству возможность «свободного плавания». Наступил поистине период «казачьей вольницы», столь громко прославившейся в прошлых веках и явившей теперь новые примеры казачьей жертвенности и героизма.

Глава 2. «Движение Казачьего Возрождения»

(август 1991 – август 1995 г.г.)

Казаком мало родиться.

Им надо стать и им надо быть.